Ebuben : Любовь и счастье (2/2 часть)

litprom.ru/thread38864.html — начало

– Привет, – сказал я, когда в очередной раз явился в квартиру.
Снова причиной моего посещения молоденькой девушки являлись бумаги, в страшных количествах заполонявшие мое старое место проживания и требующиеся мне в последнее время все чаще и чаще. Я уж думал, что никогда к ним не вернусь, а начальству вдруг внезапно понадобились отчеты за прошедшие годы, дотошно и скрупулезно оформленные, с учетом каждой мелочи.
– Здравствуйте, – сказала Лера, встретив меня в коридоре. Она была одета по-домашнему: маячка, шортики. Красивая девушка, нет сомнений. Мое появление ее очень удивило.
– Слушай, я опять за макулатурой.
– Ладно.
– Совсем ненадолго.
– Я вас не гоню, – улыбнулась она, – можете и перекусить.
– Спасибо, но я действительно туда-обратно.
– Как хотите, – она помолчала, потом добавила, – я на кухне, – и ушла.
Я зашел в комнату и мне стало как-то неловко. Все-таки отныне это помещение мне не принадлежало, и было что-то беспардонное в том, что я так часто шуровал там, разыскивая свои вещи. Даже запах в комнате уже изменился – следствие того, что хозяин здесь поменялся, а новый уже прижился. Обычно обиталища долго хранят прежние ароматы. Особенно в домах стариков. Стариком, конечно, я не был, но…
Нужные мне листы хранились в очередной папке. Ярко-желтой, как лимон. Она сразу бросалась в глаза. Лежала все на той же полке, задвинутая в глубину. Я достал ее и вышел.
Заметил мужскую футболку, аккуратно перевешанную через спинку стула. В том, что она мужская, сомнений у меня не возникало.
Я зашел на кухню попрощаться с хозяйкой и почему-то заговорил о совсем других вещах.
– Вкусно пахнет, – сказал я.
Лера стояла у плиты, лица было не видно.
– А что, этот парень будет жить у тебя?
Она повернулась. Ни единой эмоции уловить было нельзя.
Мне стало стыдно за такой глупый и неуместный вопрос, но ответ все же меня заинтересовал, и я не стал резко переводить тему.
– Нет.
– А, – тупо промямлил я, думая, во что бы превратить это междометие. Решил, что в предлог. – А он твой друг?
– Глупый вопрос.
Ну, да, глупый. И разговор тоже глупый.
– Как полагаешь, надолго?
– Навсегда.
Лера говорило серьезно, абсолютно серьезно, и это меня распылило.
Навсегда!
– Навсегда?! Ты говоришь «навсегда»? Знаешь ли ты, что значит это слово?
– Знаю.
– Это значит, что, несмотря на свой ум, ты поддалась дурным идеям, которые жизнь тебе исковеркать могут до неузнаваемости!
– Это мое дело, – она была невозмутима.
Я тоже поостыл. Почему я позволил себе повысить голос? Не очень-то и порядочно. Я провел рукой по лбу и заговорил уже гораздо тише.
– Лера, ты можешь думать, что я вмешиваюсь в твою жизнь, навязываюсь с глупыми советами и все такое… Но я тебе хочу сказать только одно: не надо так глупо относиться к некоторым вещам. Ты как девочка маленькая, ей-богу. Я просто тебя предупреждаю, чтобы ты не наделали всяких нелепостей. Взвешивай все, относись разумно к происходящему. Анализируй, что ли.
– Какое вам дело? – она сказала это не тем тоном, каким обычно любят выражаться манерные проститутки, а спокойно так, с любопытством – не с вызовом.
Какое мне дело?
Черт, действительно, а какое мне было дело до всего этого? Я беспокоился за юную девушку? Хотел наставить ее на путь истинный? Пустился в проповедники и нравоучители?
Нет, надеюсь.
– Советую, – коротко бросил я, – прими к сведению просто.
И ушел.

Боже, каким идиотом я ощущал себя. Мысли хороши, пока они сидят в твоей голове – а озвучь их кому-нибудь и придется потом раскаиваться.

Когда я узнал, что она съезжает, то сразу к ней заявился. Вещи были собраны, ее книжки покинули полку, магниты с холодильника убраны. Такое впечатление, что квартира пустовала долгое время.
– Куда переезжаешь? – спросил я, оглядывая помещение.
– Угадайте, – лукаво улыбнувшись, произнесла она.
– А где же живет твой друг? Какие условия там? Отец твой как к этому отнесся? – я обрушил на Леру град вопросов – мне было очень любопытно. Ответ на последний вопрос я знал: Олег Иванович сам и сообщил мне это известие, за очередной встречей в ресторане. И я не уловил в его интонации ничего осудительного. Вероятно, он полагал, что его дочь уже достаточно взрослая и может распоряжаться своей жизнью как угодно. Так оно, по сути, и было, но…
– Мой друг живет на З. улице, и условия там хорошие. Мой папа ко всему отнесся хорошо.
Я знал эту З. улицу. Настоящее гетто. Вечером из дома страшно выйти. Район для бедняков и алкоголиков. Дома там стояли с советских времен, с незапамятных советских времен.
– Там хуже, чем здесь, – озвучил я свою мысль в мягкой форме.
– Нормально там, – она улыбалась.
– А сколько комнат?
– Одна.
Заметив, что я нахмурился, она добавила:
– Как и здесь.
– Здесь! – воскликнул я, – да посмотри, какой «здесь» санузел! Какой «здесь» ремонт! Я бывал в постройках, которыми утыкано ваше гетто. Мрак и холод! Да и одна здешняя комната размером с тамошнюю квартиру!
– В общем, я еще сегодня тут переночую, а завтра переезжаю.
– Помочь перевезти вещи? – осведомился я.
– Он перевезет.
Я сглупил:
– Кто он?
Улыбка у Леры стала еще шире.
– Тот самый.
– Ладно, – сказал я, – но помяни мое слово – ты совершаешь большую ошибку. Со временем поймешь.
– Может быть.
– До встречи.
– Пока.

У самой двери она окликнула меня, и я с готовностью повернулся.
– Вы забыли папку, когда в прошлый раз приходили.
– Спасибо, – буркнул я и вышел.
Лера улыбалась.
Ну улыбайся, подумал я, улыбайся.

***

– Слушай, – сказал Олег Иванович, наливая по четвертой. Его жены с нами не было, и мы могли позволить себе лишнего, – ее это проблемы, а не мои. Она, – он постучал по столу, – девка умная, что делать – знает. Видел я ее паренька. Невзрачный такой. Но язык подвешен, будьте любезны! Говорит толково. Учится где-то там на писаку. Я же тебе, бля, не король, чтобы принцев своей дочери искать! Парень как парень. Не замуж же за него она выходит.
– Так скоро выйдет, – вставил я, – или забеременеет.
– Не, ну ты чего так боишься? Словно она твоя дочь, а не моя. Забеременеет и забеременеет. Мне что с того?
– Как что? – удивился я.
– Бля, слушай, друг ты мой, брось время свое тратить и надумывать себе непонятно что. Мы с тобой свое отжили, пусть молодые живут.
– Я…
– Мешать им не надо. Наливай лучше. Наливай-наливай, – бодро произнес Олег Иваныч и пододвинул свою рюмку.
***

Было темно и холодно. У меня отмерзли пальцы, и я принялся дышать на них. Из-за абсолютно хаотичного расположения домов я заплутал и уже полчаса бродил, стараясь отыскать нужный мне дом. На пути мне не попалось ни одного прохожего, если не считать бомжа, который околачивался возле помойки, дымя папиросой и волоча за собой набитый хламом пакет. Когда я оказался неподалеку от бомжа во второй раз, то решил попытать счастья и спросить у него, где находится такой-то дом.
Бомж опасливо взглянул на меня, переминаясь с ноги на ногу. В зубах у него торчал потухший окурок.
Вместо того чтобы ответить на мой вопрос, бомж хитро ощерился и сказал:
– А сигаретки не будет?
– Я не курю, – это не было ложью.
– Не знаю тогда, где дом, – ехидно заметил бомж.
Я полез в карман и бомж оживился.
– Дам я тебе на сигареты, – сказал я бомжу и выгреб из кошелька мелочь. Рублей тридцать. На эти деньги можно и выпить.
Бродяга подошел ко мне. Удивительного, но от него совсем не пахло. Когда монеты перекочевали в ладонь бомжа, он крепко сжал их, словно я собирался отнять его деньги.
– Вон дом, видишь, – сказал бродяга и указал на постройку в сотне метров от меня. Там я уже бывал, – тут напутали с нумерацией. Этот дом тебе и нужен. Не обращай внимания на то, что на нем написано.
– Точно? – мне не очень верилось.
– Я тут вырос, – процедил бомж и поплелся в противоположную сторону.
Он здесь вырос, – думал я, – хорошо, однако, вырос.
Думая о бомже, я поднимался по лестнице, считая номера квартир. Обнаружив нужную мне (бомж не врал), я позвонил в звонок. Дверь открылась.
Парень изменился с момента нашей последней встречи. Он был небрит, бледен и походил на тяжело больного человека, который все реже и реже встает с постели.
– Здравствуйте, – сказал он.
Вряд ли он меня помнил, учитывая обстоятельства, при которых мы ним виделись. Если он вообще меня видел.
– А Лера тут живет? – я спросил это, ища повода встретиться с ней. Что если и она… изменилась так же, как и ее возлюбленный.
Парень даже не поинтересовался, зачем мне понадобилась девушка, а сразу позвал ее. Немного погодя он отошел от двери, бросив: «сейчас».
– Привет, – сказала Лера. Улыбалась. До ушей, что называется.
– Привет.
– Заходите к нам, что вы стоите, – пригласила она.
– Нет, я на пару слов, – сказал я.
Она кивнула и вскинула брови. Говори, мол, тогда.
– Как живется тебе? – прямо спросил я, заглядывая внутрь квартиры. Обставлена она была худо.
– Хорошо. Все действительно идет лучше некуда, – она не лгала. Я хотел бы этого, но она говорила сущую правду, – разве только, – я напрягся, – разве только Леша очень устает.
– Учится и работает?
– Ага. Он не высыпается. По ночам работает.
Я хохотнул, но, поймав на себе осуждающий взгляд Леры, закашлялся.
– Охранник?
– Пишет, – сказала она, – пишет статьи для этих бесконечных журналов.
– И ему платят?
В ответ она продемонстрировала мне красивое кольцо. Указала пальцем на сережки. – Вот как, – сказал я.
– Да. Я очень люблю его, – доверительно сообщила она мне.
Я кивнул.
– Ладно, Лера, мне нужно идти. Приятно было побеседовать с тобой. Я рад, что все хорошо.
– Не зайдете?
– Надо идти.
– До встречи, заходите почаще. Поболтаете с Лешей – он очень интересный человек, вам понравится.
– Обязательно, – сказал я.

Я уже сбегал по лестнице, когда она крикнула мне вдогонку:
– Еще у нас дети будут!

Меня одолевали гнусные мысли. Самому было противно, что я так думаю. Я надеялся застать молодую семейку в нищете, хотел увидеть изнеможенное лицо Леры, с полными слез глазами, молящими о помощи, но вместо этого посетил счастливое семейное гнездышко, пышущее любовью, будущее которого ничем не омрачено. Я желал посмаковать покаянные речи девушки, в которых она бы говорила мне, что я был прав, что не стоило ей вручать свою жизнь в руки этому оборванцу. Я надеялся лишь, что слова сказанные Лерой во многом продиктованы гордостью и нежеланием признать свои ошибки. Я надеялся, но… ее глаза говорили совсем о другом.
Неужели молодой парень не избивал ее?
Не трахал, как заведенный, против ее воли?
Не водил шлюх?
Не нажирался с друзьями?
Разве она еще не ощутила реалий жизни? Не вкусила плодов совместного сосуществования?
Я думал об этом и плелся по улице, не замечая мороза. В голове роилось множество ответов и восклицаний.
Незаметно я вновь оказался у помойки с оберегающим ее бомжем. Не знаю почему, но я подумал, что он похож на сатира.
– Эй, друг, – окликнул я бродягу.
Он уставился на меня. В зубах по-прежнему торчал окурок.
– Что?
– У меня есть к тебе разговор.
Бомж сначала опасливо пялился на меня, а потом отчего-то заулыбался. Я вновь удивился: улыбка у него была как у героя голливудского фильма. Даже бомжи там могли рекламировать зубную пасту. И этот тоже мог.
Бродяга недвусмысленно потер большой, средний и указательные пальцы:
– Я все сделаю, но сперва заплати.
И я изложил ему свои кое-какие соображения. Потом протянул тысячную купюру. Он схватил ее, плотоядно лыбясь. В глазах его, однако, стоял страх. Страх и алчность. Забавная смесь. Я протянул вторую купюру того же достоинства, но быстро отдернул ее, когда бродяга протянул к ней свою руку.
– Эту и еще парочку получишь потом.
Бомж взглянул на меня, потом отошел на пару шагов, не поворачиваясь ко мне спиной.
– Еще несколько, – повторил я, спародировав его движение пальцами.
Бомж что-то буркнул, подхватил свой пакет и поспешно удалился.
Я пошел другим путем, размышляя о разных вещах и стараясь не думать о счастливой жизни моей знакомой. Все равно наступают и темные дни.