Грузинский газэлист Махнадзе : Возвращение (часть 2)

Два года назад за занавесом деловых встреч, пьянок, добыванием хлеба насущного в объемах, превышающих все естественные и противоестественные потребности, он не заметил, как жена стала отдаляться. Вначале она просила его помочь с устройством на работу. На любую работу для преодоления комплекса домохозяйки, развившегося за шесть лет затянувшегося декретного. Каждый раз, когда он эмоционально описывал свои подвиги и предстоящие блистательные перспективы по реализации новых планов, Ленка смотрела с тоской в глазах, с немой просьбой помочь ей сделать такой трудный шаг и устроиться хоть на любую работу. Он смеялся над её неуверенностью, отшучивался, говорил, что при его связях, финансовый директор в крупной строительной компании ей уже обеспечен. Но никому не звонил, не просил при встречах, задвигая просьбы жены в самый глухой и пыльный участок подсознания. Всё устроится, дорогая, вот увидишь – эта фраза уже стала дежурной, только произносил Олег её, стараясь не смотреть жене в глаза. А потом Лена через одногруппницу устроилась в контору бухгалтером. Она пришла домой счастливая, долго рассказывала ему про замечательных людей на работе, про крылья у неё за спиной. Она много говорила. А он молчал. Потом разразился скандал, причиной которому был обозначен сын, его занятия в школе олимпийского резерва по гимнастике, музыкальная и художественная школы, отсутствие внимания со стороны матери и ещё, ещё много всего, что скрывало ущемлённое мужское самолюбие. Как так, какая то одногруппница, простым бухгалтером, а она ещё и счастлива, недоумевал Олег. Чего не хватает? После этого разговора недели две, может три, они не разговаривали. Ребёнок очень сильно переживал, заикания стали усиливаться. Жена вынужденно оставила работу и после месячных хождений по врачам, устроила Алёшу в логопедическую группу. Сама, без связей, без денег и без него.
Вскоре Олег попал. Крепко так попал с реализацией грандиозных планов. И единственной блистательной перспективой было получить от семи до двенадцати лет общего режима. Три месяца он рассовывал не мерянное количество денег ментам, прокурорским, судьям через адвокатов. Продал машины, земельные участки, долю в строительном бизнесе. А Лена снова устроилась на работу. И познакомилась с замечательным человеком, который, как она говорила подругам, помог ей справиться с кучей комплексов и фобий – единственным наследством от мужа, уже почти уголовника.
Олега закрыли в сизо. Единственным человеком, способным ему помочь и хотевшим этого, был старина Сергей. Но Олег отказался. Отказ прозвучал в такой форме, что не только школьный друг, но и родная мать может отвернуться.
- У тебя есть сигареты? – голос когда-то родного человека отозвался, как эхом, сильной болью в солнечном сплетении. – Полтора года не курила, а сейчас не исключаю, что начну. Здравствуй Олег. Ты очень изменился, похудел и ещё что-то.
Лена была без головного убора, снежинки застревали в её каштановых волосах, таяли на лице. Голос слегка дрожал, пальцы делали лишние движения, потом спрятались в карманах дорогой соболиной шубы.
- Мне позвонил Сергей, сказал, что ты вышел. Я подумала, что поедешь скорее всего к сыну, вот и сама решила увидеть тебя.
- Испугалась, что заберу из сада Алешку, не позвонив тебе?
- Нет, что ты. Ты же отец, имеешь право. – Лена уже второй раз оглянулась на парковку. На ней пытался протиснуться и встать задом к оградке черный Кайен. Увидев его, она стала немного расслабленнее. – Олег, нам надо о многом поговорить, пока тебя не было произошло…
- Не нужно, — перебил её Олег, — договаривайтесь с ЗАГСом, звони в любое время. Как скажешь – так и будет. С меня сняли все обвинения, сыну за меня не придётся краснеть.
- Ну, вот и хорошо, а то уж я всякого надумала. А как насчёт Алешки? – здесь она снова вынула руки из карманов и стала пытаться поправлять ими волосы на сильном январском ветру. То ли волновалась за ответ, то ли это была реакция на приближающегося, слегка развязанной походкой, Рустама.
— Сын пусть остаётся с матерью. Если захочет со мной, я попытаюсь отговорить, либо уеду. Так устроит?
- Ой, Олежка, ты такой замечательный, — она сделала попытку обнять его, но остановилась, развела руками, слегка наклонив голову в сторону уже подошедшего, — мне жаль, что так всё получилось, но.
- Лена, не надо. Всё нормально. Познакомь нас.
- Рустам, — он протянул первым руку. – Вы Олег. Заочно знакомы. У вас замечательный сын.
- Да, меня зовут Олег и сын у меня замечательный. Впрочем, как и жена.
Повисла пауза. Олег закурил, размышляя, сможет ли этот молодой, приятный, даже немного слащавый парень защитить его жену. Безусловно, деньги сделают своё дело, но его может остановить отец. По имеющейся информации, старый аксакал не пришел в восторг, когда узнал, что его единственный наследник намерен жениться на русской, да ещё с ребёнком. Олег не знал, насколько независим Рустам от семейного бизнеса, но предполагал, что этой независимости может не хватить.
- Ой, Алёша, всё твоё семейство в сборе, — из дверей группы вышла Алевтина Леонтьевна, держа за руку пацана, и семенящим шагом направилась прямиком к Рустаму, — вот, уважаемые господа, ваш мальчик. Очень хорошо сегодня вёл себя.
Вот, блять, старая хуесосина, подумал Олег.
Сын нехотя взял за руку мать.
- Алёш, я предлагаю сейчас нам с тобой поехать в детский мир. Сегодня мне звонили и сказали, что привезли новый лего робот на батарейках с пультом, а завтра мы вместе с папой и Рустамом поужинаем в твоём любимом кафе.
- Мам, я хочу сейчас с папой. – Лёшка хмурил брови, смотрел на носки ботинок и тер варежкой под носом.
- Сына, ты уже взрослый и должен понимать, что у папы здесь очень много накопилось дел после его поездки. Так что, попрощайтесь, как мужчины, и едем.
Сын подошел к Олегу, протянул руку и посмотрел пристально уже влажными глазами.
— Сынок, я очень люблю тебя и очень сильно хочу быть сейчас с тобой. Но мама права. Она всю себя всегда отдавала только тебе. Будь послушным.
- Тебе дела важнее меня, — сказал он. – Так было всегда. А этот сраный робот мне не нужен.
Ребёнок беззвучно заплакал и побежал в машину. Елена побежала за ним, оставив напоследок гневный взгляд.