Лев Рыжков : Хрустальный корабль (часть III)

Часть I
Часть II
***
Однажды в кино Лиза видела бой быков. Она пыталась представить себе, каково это – находиться на арене, когда на тебя несется разъяренное, громадное животное. Сейчас девушка вдруг поняла, что именно ощущает тореадор в мгновения опасности.
Громила-сталинист, с ревом мчавшийся к барной стойке, и был кем-то вроде быка. Правда, опасность угрожала вовсе не Лизе.
Пока что.
Девушка-младший лейтенант пыталась сообразить, что же ей делать. Стрелять? Но последствия могут оказаться непредсказуемыми. К тому же это нарушит конспирацию. Не стрелять? Но тогда это чудовище прибьет Моррисона.
Сын адмирала, казалось, не испытывал ровно никакого страха. Он стоял на стойке и задорно (казалось, даже с каким-то жутким весельем) размахивал срамом.
«Он же в последней стадии опьянения! – внезапно сообразила Лиза. – Он же ничего не соображает! Что делать? Что делать?!»
Спасение пришло оттуда, откуда Лиза совсем не ожидала.
Очкарик-интеллектуал, которого она, в порыве секундного страха схватила за руку, сделал полшага вперед и ловко поставил здоровяку подножку.
В следующее мгновение громила-сталинист рухнул, как подкошенный.
Когда его лоб вступил в соприкосновение с краем барной стойки, раздался грохот. На пол, грохоча, посыпались стаканы и бутылки. Сам здоровяк рухнул на столик, за которым проводили свой съезд алкомаоисты. В разные стороны полетели осколки стекла, фарфора, брызги спиртного и объедки.
- Иногда идеологическая борьба переходит в активную фазу, — широко улыбаясь, пояснил Лизе интеллектуал Остин, стеснительно поправляя на носу очки в толстой роговой оправе. – А сейчас давайте-ка отойдем в сторону…
К опрокинутому столику алкомаоистов с самым угрожающим видом стали приближаться остальные члены партии сталинистов. Кто-то из них схватил одного из совсем уж захмелевших сторонников товарища Мао одной рукой за воротник, другой – за пояс, раскачал и запустил куда-то в сторону наркотроцкистов. Из темного угла раздались вопли, проклятья и богохульства.
Не прошло и двух секунд, как драка охватила все заведение. Бились все со всеми.
Один из мускулистых сталинистов бил чахлого наркотроцкиста лицом о колонну, подпиравшую потолок. Самого сталиниста колошматил каблуком туфли по затылку плешивый анархо-трансвестит. Чуть подальше мужик в кожаных трусах и маске, совсем недавно занимавшийся черт-те чем с падшей женщиной, довольно лихо размахивал свободным концом цепи, что свисала с его ошейника, и лупил ею по мордасам какого-то носатого типа в майке с портретом кубинского лидера товарища Фиделя Кастро.
Но уже в самом скором времени понять хоть что-нибудь в возникшей свалке оказалось решительно невозможно. Как писал прогрессивный поэт прошлого века Михаил Юрьевич Лермонтов, «смешались в кучу кони, люди». Однако, поскольку коней в помещении все-таки не было, в одну яростную кучу смешались троцкисты, маоисты, сталинисты и прочие, неведомые Лизе «исты».
Младший лейтенант уже потеряла из вида своих товарищей – Макропулоса и Пыйха. Впрочем, последний на долю мгновения промелькнул где-то в дальнем конце зала. Лиза заметила, что он стукнул лбами друг о друга каких-то мужиков.
В драку ввязался даже интеллектуал Остин. Он достаточно зло отталкивал от себя разозленного и плохо стоявшего на ногах алкомаоиста. Для этого ему пришлось выпустить из руки Лизину ладонь.
Девушка поискала взглядом Моррисона. И вовремя. Американский певец, оказывается, успел застегнуть штаны, и теперь не спеша спускался за барную стойку, где пока что никого еще, кроме бармена, не было.
- Эй, парень, ты что творишь?! – возмущенно кричал бармен.
Но Джим просто обогнул его и не спеша, с некоторой даже вальяжностью, направился во внутренние, закрытые для публики, помещения «Цирка».
«Медлить нельзя!» — поняла Лиза.
В эту же секунду она быстро перемахнула через стойку – спасибо занятиям спортивной гимнастикой! – и ринулась вслед за американцем.
***
Моррисон уверенно, словно бывал здесь не один раз, двигался по полутемной, смрадной кухне.
Под потолком стоял густой чад. На плитах стояли нечистые кастрюли, валялась в беспорядке кухонная утварь.
Наперерез адмиральскому сынку бросился щуплый негр лет сорока в грязном халате и поварском колпаке:
- Эй, мужик, ты что-то перепутал. Сортир в другой стороне.
Моррисон, вместо ответа, взял с ближайшей плиты большую поварешку и широкой частью стукнул негра по лбу.
«Не зря в газете «Правда» пишут, что они в Америке негров угнетают!» — подумала Лиза.
- Уййй! – воскликнул негр, хватаясь за лоб.
На Лизу он уже не обращал ни малейшего внимания.
Пройдя сквозь кухню, Моррисон толкнул деревянную дверь и вышел на улицу.
Лиза тут же припомнила план окрестностей. Так… Если она не ошибается, здесь должен быть внутренний дворик. Хотя, следовало признать, вызубренный ей план квартала имел свои изъяны. В частности, в нем не указывался проход сквозь кухню.
Лиза вышла следом и, действительно, оказалась во дворике.
После смрадного духа, который пропитал сами стены «Цирка», свежий воздух пьянил. От него кружилась голова.
Внутренний дворик не производил впечатления хоть какой-нибудь ухоженности, ожидаемой французскости. Стены зданий, как можно было различить в свете одинокого и какого-то кривобокого фонаря, покрывала копоть, вид они имели самый непритязательный. Наверняка так выглядели до революции трущобы Хитровки. Хотя, как знала Лиза, что-то подобное можно видеть и в дворах-«колодцах» города-героя Ленинграда.
Моррисона она заметила сразу. Американец стоял, опершись руками о стены. Его тошнило.
Лиза перевела дух и решительно шагнула в его сторону.
- Э-э… Джим? – сказала она.
Моррисон повернул в ней голову, вытирая рот тыльной стороной ладони.
- Чего тебе, детка? Мы знакомы?
«Была не была!» — решила Лиза.
Уверенности придавала и «беретта-джетфайр» в кармане джинсов.
- А ты не помнишь? – ответила она ему по-английски.
- Нет.
- Я – Мари. Мы познакомились… вон там, — Лиза махнула рукой в сторону «Цирка».
В конце концов, Моррисон был мертвецки пьян. Можно было сыграть на этом. Но точно ли он ничего не помнит? Вот вопрос.
- А… — нечленораздельно сказал певец.
«Сработало!»
- Ни хера я тебя не помню. Но ты, вроде, симпатичная.
«Дать бы тебе по лбу, хамло!» — мысленно возмутилась Лиза. И тут же подумала, что по мере дальнейшего развития операции такая возможность вполне может представиться.
- Ха! – сказала она.
- Пойдешь ко мне в гости? – спросил он. – Выпивки не гарантирую. Но где-то там, кажется, завалялся кокос.
- Э-э… кокосовый орех? – удивилась Лиза.
- Ты будто с Луны свалилась. Кокаин, конечно.
«У нас бы такой асоциальный тип недолго разгуливал на свободе!» — с возмущением подумала Лиза.
Впрочем, своих мыслей она ничем не выразила. Лишь улыбнулась и сказала:
- Пойдем!
Она позволила Моррисону положить себе руку на плечо, сама обняла его за пояс и повела прочь через проходной двор.
Конечно, Пыйх и Макропулос остались в «Цирке», но Лиза за них не тревожилась. В конце концов, они сообразят, с кем и куда ушла Лиза. А адрес им, надо думать, известен.
…Неприятность ожидала их на улице, заканчивавшейся странным, немыслимым ни в Москве, ни в Ленинграде, остроугольным старинным зданием.
Из темноты вышло четверо раскосых низкорослых людей. Одеты они были одинаково – в матерчатые курточки, пузырящиеся на коленях штаны. На головах у них были одинаковые тряпочные кепочки.
«Китайцы?» — подумала Лиза.
Она оглянулась.
За спиной тоже были китайцы. Еще трое.
Думать, что они не вооружены, не стоило. Оставалось надеяться только на то, что непристрелянная «беретта» не даст промаха. Хотя патронов должно хватить…
***
Китайцы не угрожали, не совершали агрессивных выпадов. Они вообще не произносили ни слова. Но от этого становилось еще страшней.
Лиза знала, что собака, которая хочет напасть, никогда не гавкает.
Мысли ее метались. Большого усилия стоило удержаться от паники. Притом, от такой, серьезной. Когда просто кричишь, зовешь на помощь, осознавая свою полнейшую беспомощность.
«Ведь китайцам нужен он! – понимала Лиза. – Я им – совершенно ни к чему. Меня они не тронут! Не должны!»
Конечно, китайцы не принимали Лизу в расчет, как боевую единицу. Поэтому доставать «беретту» именно сейчас никакого смысла не имело. Благодаря Лизиной внешней безобидности, китайцы подойдут ближе. Ну, а там будем надеяться, что оружие работает без осечек.
Китайцы обступали их, а Джим все еще не обращал на них никакого внимания.
По всей видимости, Моррисону было дурно. Его шатало, а тело содрогалось от икоты.
Когда китайцы перегородили дорогу, певец вдруг сказал:
- Извини, детка!
Он согнулся над мостовой, опершись ладонями о колени. Изо рта хлынула мутная, резко пахнущая струя.
Ближайший китаец отпрыгнул прочь.
Некоторое время, около минуты, Моррисон мучительно тошнил на мостовую.
«Вот и поет так же, с душой», — подумала Лиза.
Будь обстоятельства менее угрожающими, она бы рассмеялась.
По улице, там, куда выходил острый угол здания, медленно проехала машина с маячком на крыше и опознавательными полосками. Полиция.
«Позвать полицейских? — подумала Лиза. – Но у меня оружие. Что делать?»
Джим прекратил блевать и тяжелым, мутным взглядом посмотрел на автомобиль.
- Свиньи! – вдруг заорал он по-английски. – Ебаные нацистские свиньи!
«Мамочки!»
Полицейский автомобиль остановился. Дверцы открылись. В узкую улочку направилось двое полицейских. Один из них держался за дубинку, другой светил фонариком.
В то же мгновение китайцы бесшумно отступили во мрак.
- Я ваших матерей в рот ебал! – надрывался Джим. – И в жопу. Свиньи нацистские!
Лиза быстро присела и сбросила пистолет в решетку ливневой канализации.
«Прощай, оружие!» — подумала она.
- Что здесь происходит? – спросил, приблизившись, полицейский с фонариком.
- Мсье, мой друг-американец немного перепил, — сказала Лиза. – Я веду его домой.
- Почему он кричит?
- Нас только что пытались ограбить, — пояснила Лиза. – Мой друг ругался на грабителей.
- Свиньи! – хрипел Джим, пытаясь толкнуть полицейского.
По счастью, Моррисон был слишком пьян. Лиза смогла его удержать, просто схватив за рукав.
Где-то рядом все еще прятались зловещие китайцы.
- Мой друг-американец – он очень плохо себя чувствует. Довезите нас домой?
Полицейские переглянулись:
- Мадемуазель, вы далеко живете?
Ехать на полицейской машине в конспиративную квартиру? Так себе идейка…
- Недалеко, в Марэ…
- Садитесь в машину, — принял решение полицейский с дубинкой.
- Какие вежливые свиньи, — бормотал Моррисон.
Но полицейские, по счастью, не понимали английского.
Поездка была недолгой.
Моррисон заснул, стоило ему только оказаться на сиденье.
Дорогу показывала Лиза. Она вдруг поняла, что не знает адреса Моррисона, но зато помнит, как выглядит его дом на схеме.
- Остановите вот здесь, — сказала она, когда полицейская машина оказалась у нужного дома.
- У вас странный акцент, — сказал полицейский с фонариком (он-то и сидел за рулем). – Откуда вы, сударыня?
- Из Алжира.
- Хм! – произнес его напарник. – У меня есть друзья, которые родились в Алжире. Но разговаривают они не так.
Лиза похолодела, но старалась оставаться бесстрастной.
- Простите, мсье, у меня был тяжелый день.
Полицейские их не задерживали.
Лиза вела Моррисона к подъезду. Полиция не уезжала. Девушка шла и чувствовала, как эти двое в машине рассматривают ее.
***
- Откуда ты знаешь, где я живу? – бормотал Моррисон, грохоча ключами в замке.
- Ты сам мне сказал! – без запинки ответила Лиза.
- Мда?
«С алкоголиками все-таки очень легко иметь дело», — подумала Лиза.
Ей было жалко этого человека. Красивый, талантливый, молодой (не так уж сильно старше Лизы) – он последовательно уничтожал себя алкоголем, а то и чем похуже. Лиза помнила о том, как Джим упоминал про кокаин.
- Заходи, — сказал Моррисон.
Высокими потолками квартира напомнила Лизе коммуналку, в которой жила одна из ее подруг. Вот только, в отличие от коммуналки, квартира, в которой обитал Моррисон, была пуста.
Кожаную куртку сын НАТОвского адмирала сбросил прямо на пол. Не разуваясь, в чудовищных своих башмаках, прошел по дощатым полам в глубину квартиры, пропахшей затхлым табачным дымом.
- Иди сюда, детка, — сказал Моррисон.
Лиза тоже хотела разуться, но подумала, что это, пожалуй, будет излишне. Ситуация могла непредсказуемо осложниться. Например, сюда могли вторгнуться китайцы. И, кстати, где жена Моррисона – информаторша ФБР?
Лиза оказалась на кухне, достаточно скудно обставленной. Стол, газовая плита, маленький холодильник. В нем-то певец сейчас и рылся, рыча и сквернословя.
- Ебаный Париж, — рычал Моррисон. – Ебаная страна! Ебаный холодильник!
- Ты что-то ищешь?
- Выпивку, — сказал Джим. – По-моему, она все-таки оставалась.
- Как ты можешь столько пить? – спросила Лиза. – И зачем?
- Тебя забыл спросить.
«А он хам», — констатировала девушка.
- Ты женат? – спросила Лиза.
- Какая ты осведомленная, — мрачно ответил Джим. – Откуда ты это знаешь?
Лиза покосилась на кухонный плафон, с которого свисал одинокий ажурный чулок.
- А… Ну да, — недовольно буркнул Моррисон. – Да какая разница – женат? Не женат?
- А где твоя жена?
- Без понятия, — А вот головой Джим тряс красиво, развевались густые волосы. – Ушла куда-то с графом, тупая ебаная сука.
«Торговец наркотиками, французский граф!» — припомнила Лиза.
- Так что не думай о ней, детка.
- Но если она увидит меня в этой квартире?
- Ты много разговариваешь, — поморщился Моррисон. – Давай уже, соси.
Лиза вспыхнула. За кого этот аморальный тип ее принимает?
- И не подумаю.
- Думать – не твоя прерогатива. Я – рок-звезда. А ты?
Если бы Моррисон знал, кто она такая, вряд ли стал бы так бесцеремонно расстегивать джинсы.
Лиза попятилась. Никакого страха не было. Она знала, как обезвредить избалованного адмиральского сынка. Вряд ли он представляет что-то ценное, как боец. К тому же еще и смертельно пьян.
Моррисон пытался сбросить штаны. Лиза увидела волосатые ноги, грязно-белые спортивные трусы.
«Наверное, я сейчас его обезврежу и поведу на конспиративную квартиру, — подумала она. – Только как бы сделать, чтобы он не орал?»
В прихожей раздался шум. Одного мгновения Лизе хватило на то, чтобы понять – кто-то пытается открыть дверь. Китайцы? Жена? Или агенты британской МИ-5? Как жалко, что она выкинула пистолет!
Развратный пентагоновский выкормыш схватил Лизу за руку и поволок в противоположную от прихожей сторону.
- Сюда! – шептал он. – Сюда!
- Отпусти! – шепотом возмущалась Лиза.
- Тсс! Это моя жена!
«Хорошо бы!» — подумала Лиза.
Комната тонула в темноте. Лиза успела рассмотреть, кровать, телевизор на тумбочке, большой старинный шкаф.
- Полезай, — сказал Моррисон, открывая дверцу.
Лиза подчинилась.
Ее не оставляло ощущение того, что она совершает глупость. А вдруг это китайцы? Если да, то она воспользуется тем, что о ее присутствии никто не знает. Выпрыгнет, постарается кого-нибудь из них обезвредить.
В шкафу оказалось темно, вещей почти не было. От остальных исходил запах нафталина.
Лиза съежилась, собравшись для броска.
Из прихожей раздался голос. Женский.
- Джимми! Где же ты так напился? – Женщина в прихожей говорила по-английски. – И почему у тебя расстегнуты джинсы?
- Почему это тебя так волнует? – Голос Моррисона.
- Кого ты тут трахаешь? У тебя в гостях женщина?
- Я собирался идти спать.
- Так иди и спи.
- Действительно, Джимбо. Иди проспись. Ты набрался.
К голосам в прихожей добавился еще и мужской.
- Не называй меня Джимбо, ты, ебаный аристократический засранец!
- Поспи, Джимми! Завтра тяжелый день. Давай я тебя отведу?
- Убери на хуй руки!
- Граф, я и сама справлюсь. Джимми, пошли, малыш, в кроватку. Вот так. Вот так…
В комнате послышалась возня. Скрипнули пружины. Процокали куда-то каблуки.
«Ну, и что мне делать? – подумала Лиза. – Сейчас попробовать выйти? Или потом? И стоит ли выходить?»
На кухне раздавались приглушенные голоса. Голос графа – мягкий и вкрадчивый, с галльским грассированием. Высокий голос Памелы, то и дело сбивавшийся на хихиканье.
Еще один звук неожиданно стал доноситься из комнаты. К своему удивлению, Лиза поняла, что это храп.
Выходило так, что Моррисон забыл о ней. Взял, да и заснул. Вот же козел…
Храпел певец громко, горловые звуки смешивались со стоном.
В какой-то момент в комнате зацокали каблуки.
Шаги затихли у самого шкафа.
А затем дверь распахнулась.
- Хэллоу! – услышала Лиза.
***
- Добрый вечер, — тихо ответила младший лейтенант.
Сейчас она совершенно не знала, как себя вести. Ситуация была неприятная. Однако женщина, что стояла в комнате, совсем не проявляла агрессии.
- Ты кто? – спросила женщина.
- Мари.
- Пошли на кухню.
- Как вы догадались, что я здесь?
- Ха! В отличие от тебя я своего Джимбо знаю не первый день. И его гнусные привычки для меня – не секрет. Идешь?
- Я… Я лучше…
- Да брось. Бить тебя никто не будет. Если кому и надо хорошенько дать по голове, так это Джимбо.
На кухне за столом сидел долговязый, тощий господин в черном костюме. Волосы его были зализаны назад, открывая высокий лоб. Над верхней губой, как перевернутая галочка, тянулась тоненькая нить усов. Долговязый раскладывал на зеркальце какой-то желтоватый порошок.
- Привет! – кивнул он Лизе и улыбнулся тонкими, бесцветными губами, не размыкая их.
- Здравствуйте…
- Я – Памела, — сказала жена Моррисона. – Можно просто Пэм. А это – его сиятельство…
- Граф де Бретой, — представился долговязый. – Хочешь выпить?
- Э-э… нет…
На свету Памела оказалась блондинкой с кукольными чертами лица. Ее можно было назвать симпатичной. Во всяком случае, было понятно, что Моррисон в ней нашел.
- А понюхать?
- Это… кокаин?
Памела и граф рассмеялись.
- Ты как с Луны свалилась, детка.
Где-то Лиза эти слова сегодня уже слышала.
- Это – чистейший, первокласснейший героин! – пояснил граф. – Могу сделать укол…
- Нет-нет! – поспешно покачала Лиза головой.
Она слышала об этом страшном наркотике, к которому привыкаешь чуть ли не с первого раза.
- Присаживайся, Мари! – Лиза кивнула на табурет между собой и графом.
Аристократ не замедлил тут же положить ладонь на колено Лизе.
- Вы с Джимбо трахнуться успели? – спросила Пэм.
- Нет.
- Почему?
- Ну… он был пьян… и груб…
- А ты тонкая штучка? – Рука графа де Бретой проворно скользила по ноге Лизы все выше и выше. – Откуда ты, милое дитя? Из монастыря кармелиток?
- Из Алжира… И уберите руку!
Памела и граф снова засмеялись. Аристократ будто нехотя послушался.
- Джимбо перешел на девственниц! – захихикала его жена. – Как тебя занесло сюда?
- Милое, невинное дитя! – Порочный аристократ изогнул шею, глядя снизу вверх выпуклыми, почти паучьими глазами в лицо Лизы.
- Ну… Мы познакомились в кафе… Я раньше слышала песни Джима…
- Да брось! – махнула рукой Пэм. – Его и здесь-то никто не знает. А уж в Алжире-то и подавно…
- О, этот продвинутый Алжир, — загнусавил граф. – Хипстеры-феллахи. Бедуины – дети цветов.
- Я уже давно оттуда…
Граф произнес что-то на каком-то тарабарском наречии.
- И что я сказал? – вдруг спросил он по-французски.
- Какую-то белиберду.
- Это был арабский. Алжирский диалект…
- Слушай, его сиятельство, — вмешалась Пэм, — сделай мне дорожку. А потом будешь клеить девочку, сколько влезет.
- Уже готово, — улыбнулся граф, достал из кармана пиджака кошелек, оттуда – купюру в пятьдесят франков, свернул трубочкой, протянул Памеле. – Все к вашим услугам, сударыня…
Неожиданно Лиза поняла, что напоминает ей эта сцена. Когда она плотно занималась английским языком, то читала английские книжки. Одна из них называлась «Алиса в стране чудес». Там была сцена безумного чаепития. Граф совершенно точно мог занять место шляпника, Памела – мартовского зайца. Ну, а Джим Моррисон – определенно являлся Соней.
Памела поднесла трубочку к носу, приблизила ее к дорожке на зеркальце, быстро вдохнула. Поднесла трубочку к другой ноздре…
- Аххх, какое блаженство! – произнесла она. – Как же мне хо… ро… шо!!! Как же мне за-е-бись!
- Я же говорил, что это – первоклассный, чистейший героин!
- Хочу тра-ахаться, граф!
- Не сейчас, любовь моя…
- Почему? – промурлыкала Памела. – Ты запал на эту провинциальную шлюшку? А как же я?
- У тебя есть муж.
- Ты ханжа… Ты ебаный аристократический ханжа! Ааааа!!! Как мне хорошо!
- Иди к мужу, — Лиза заметила, что граф прекратил улыбаться, а взгляд его стал внимательным, как у хищного насекомого при виде добычи. – Иди…
- Ты – противный и надменный мудак!
Граф лишь отмахнулся, не сводя с Лизы внимательного взгляда.
Памела обиженно фыркнула и удалилась в комнату, хлопнув дверью.
Граф даже не обернулся ей вслед.
- Ну, рассказывай, маленькая шлюшка, — сказал он, — что ты здесь делаешь? И откуда взялась?
- Я же говорила…
- Эту чушь расскажешь кому другому. Ты не из Алжира. Что тебе нужно от Джима?
- Послушайте! – Лиза поднялась с табурета. – Я, наверное, пойду.
- Стоп! – Граф вновь положил руку Лизе на бедро. – Пойдешь, когда я тебя отпущу.
- Послушайте, что вы себе позволяете?
Но граф вдруг поднялся с табурета, потянул за собой Лизу, принялся хватать ее за грудь, другой рукой срывая джинсы.
Лиза попыталась вырваться, но неожиданно поняла, что ее противник очень силен. Младший лейтенант попыталась ударить его коленкой по гениталиям, но граф будто предвидел такой ход. Он изогнул свою длинную ногу, и удар прошел по касательной, задев бедро, но не попал в цель.
Лиза вцепилась ему в волосы. Она знала, что это больно и неприятно, но граф даже не дернулся.
И тут Лиза ощутила что-то странное. Гладкие, зализанные волосы, которые она тянула на себя, поддавались. Они словно отставали от черепа. Вместе с кожей.
Вдруг Лиза убедилась, что так оно и есть. И волосы, и кожа сползали с головы странного графа, как чулок с ноги. Лицо съеживалось, лоб наползал на нос, а нос ни с того, ни с сего оказался в районе подбородка. Еще один рывок, и волосы графа вместе с его лицом оказались у Лизы в руке.
На девушку смотрела гладкая, бледная рожа. Без волос, с выпуклыми жабьими глазами.
Прахом пошла вся боевая и психологическая подготовка. Перед лицом внезапно открывшегося ужаса Лиза превратилась в испуганного ребенка.
- Мамочки! – вскрикнула она на чистом русском языке.
Бледная жабья рожа разразилась утробным хохотом.
***
- Кто вы? – спросила Лиза, все еще пытаясь вырваться.
- Кто я, ты еще узнаешь, — произнес жабоголовый граф. – Давай-ка установим кто ты? Кричала ты сейчас по-русски.
- Я… у нас, в Алжире…
- А, может, в Житомире? Или в Брянске? Ты ведь русская?
Только сейчас Лиза поняла, что это существо разговаривает с ней по-русски.
- За… зачем вам? – пролепетала Лиза.
В голове пульсировало: «Провал! Провал!!! Провал!!!»
- Я дождался встречи с агентом КГБ, — сказало существо. – Наконец-то…
Жуткий человек выпустил ее из объятий.
- Я ведь тоже – совсем не граф де Бретой. Я позаимствовал его лицо для своей игры. А бедный граф – любитель героина, абсента и несовершеннолетних азиатских шлюх — уже которую неделю кормит своим телом раков под одним из парижских мостов. Ты – первая, кому я в этом признаюсь.
Жуткий человек с гладким лицом и жабьими глазами перегораживал выход. Можно было попытаться выпрыгнуть в окно. Наверное, для провалившейся агентши – не самый худший выход.
- Я ждал людей из КГБ, — продолжало чудовище. – Я знал, что рано или поздно вы сообразите, какую добычу представляет собой несчастный Джим Моррисон. Правда, я не ожидал, что пришлют совсем юную девочку.
- Но кто вы? – прошептала Лиза.
«Может, я этого героина нечаянно вдохнула?» — предполагала Лиза.
- А ты еще не поняла? Ну же! Узнай меня! Я ведь известен даже в СССР…
- Я не… я не знаю!
Жаборожий усмехнулся:
- Меня зовут Фантомас.
- Что?! – от возмущения Лиза даже вскочила с табуретки. – Это ведь… сказка!
- Бог с тобой! Не больше, чем ты. Или Пэм. Или малыш Джимбо. Я существую реально. И я очень опасен. Совладать со мной жалким французским спецслужбам не удалось. Хотя они честно пытались. Я очень стар, детка. И очень могуществен. Я был и остаюсь самым опасным преступником Европы. Хотя, боже мой, я ненавижу преступления. Я хочу всего лишь власти. И она почти у меня руках.
- Но вы же… вас же в кино показывают!
- Не можешь совладать с противником, попытайся его высмеять. Или представить несуществующим. Только и всего. Хотя бы до этого французское государство додумалось. Про меня сняли несколько комедий с клоунами. Злобные пасквили.
«С ума сойти! – вдруг осознала Лиза. – Я разговариваю с Фантомасом!»
- Однако я нанес ответный удар, — продолжал Фантомас, скрестив руки на груди. – Три года назад я организовал в этой стране беспорядки. Из-за меня ушло в отставку правительство. Все мои враги оказались повержены. Жалкий иуда Де Голль. Ха! Этот щегол, наконец, осознал, как опасно перечить Фантомасу! Он посмел забыть, как я не так давно спасал его трусливую задницу от нацистов!
- Но… как вам это удалось?
- Детка, это очень долго рассказывать. К тому же не все детали моего гениального плана подлежат оглашению.
«Это или мне снится, или правда?» — думала ошарашенная Лиза.
- Но давай поговорим о тебе, — продолжал Фантомас. – Я знаю, для чего ты здесь. Ты ведь не одна. Твои сообщники совсем рядом. Можешь не рассказывать, об этом я знаю и так…
- Но откуда?
- Ха-ха! – расхохотался Фантомас. – Детка! Ты должна знать, что на дядюшку Фантомаса работают в Париже очень многие. Кое-кто из этих многих видел, как в пустой квартире неподалеку отсюда объявились странные жильцы: белобрысый верзила, чернявый цыган и красивая девушка. Мне тут же сообщили об этом, и я отправился проверить. Воспользовался одной из своих масок, подарил тебе цветы…
Лиза похолодела:
- Вы… Альбер?
- Ха! Ха! Ха! Ну, конечно же! Я решил познакомиться с тобой поближе. И вот ты здесь. Чтобы ты знала – я не желаю тебе зла. Я хочу тебе помочь.
- Но… почему?
- Очень просто. Я подарю вам Джима Моррисона. Делайте с ним, что хотите. Но у меня есть одно условие. Когда твоя операция успешно закончится, доложи своему начальству обо мне. Я симпатизирую Советскому Союзу. Не Китаю, не США. Вам. Скажи своему руководству, что, если мы договоримся, в течение трех-четырех дней я подарю им не только Джима Моррисона, но и всю Францию со всем ее ядерным арсенальчиком, Парижами, замками, Ронами и Луарами, Лазурным берегом и прочей дребеденью. У меня, конечно, будут еще некоторые условия, но, полагаю, мы найдем общий язык с товарищем Андроповым. Он, я уверен, понимает, что СССР и Фантомас сообща способны одолеть любого врага.
- Хорошо, — кивнула Лиза.
- Ты понятливая девочка, — кивнул Фантомас. – А теперь я хочу показать тебе кое-какой фокус.
Он запустил руку в карман пиджака и достал оттуда волосатую маску. Растянул ее у основания, скользнул головой внутрь.
Лиза ахнула. На нее смотрел… Джим Моррисон.
- И как? – спросил Фантомас.
- Э-э… один в один! – признала Лиза.
- План действий такой, — продолжал монстр. – За твою понятливость я хочу подарить тебе Париж. Ненадолго. Всего на день. Если ты хочешь, ты можешь посвятить весь завтрашний день прогулке по Парижу с мистером – х-ха! – Моджо Райзингом…
- Чего-чего?
- С Джимом. Недавно он изобрел анаграмму своего имени, переставив буквы. Jim Morrison. Mister Mojo Rising. Что, помимо прочего, еще и означает – мистер Хуй встающий.
Лиза покраснела.
- Ты еще молода, девонька. Не отказывайся. Ты, конечно, можешь поспешить. Но в таком случае, ты просто вернешься домой, не побывав в Париже. А в следующий раз ты увидишь его очень не скоро. Или увидишь, но новый Париж будет не очень-то отличаться от какого-нибудь Калининграда. Здесь вырастут стройки народного хозяйства, но исчезнут кабаре, кафе-шантаны и прочая трогательная экзотика.
- Но… меня же ждут!
- Один день не решит ничего, — улыбнулся Фантомас под маской Джима. – Я знаю, что за непутевым сыном адмирала НАТО следят и китайцы, и англичане. У меня есть глаза. У меня тысячи глаз по всему Парижу, детка. Завтра я сыграю в Джима Моррисона. А Фантомас, чтобы ты знала, не дает себя в обиду. Насладись завтрашним днем. Роскошным Парижем. Обществом настоящей рок-звезды. Такого шанса не выпадало ни одной женщине в СССР. Вот деньги…
Фантомас бросил на стол кошелек.
- Здесь около десяти тысяч франков. Для того, чтобы повеселиться, вам вполне хватит. На Джима не надейся. Он оболтус, и денег у него нет. Не позволяй ему пить ничего, крепче белого вина. Вот, собственно, и все. Ты согласна?
«Мечта или долг? – подумала Лиза. – Долг или мечта?»
- Да! – выпалила девушка, чувствуя себя предательницей.
- Превосходно! – Фантомас хлопнул в ладоши и сорвал с себя маску Моррисона. – А теперь, детка, будь добра, отдай мне личину графа.
Лиза только сейчас обнаружила, что до сих пор комкает в руках мягкое, будто резиновое, лицо графа де Бретой.
- Во второй комнате есть кровать, — продолжал Фантомас, снова сделавшись графом. – Ложись и спокойно спи. Утром тебя с мистером Моджо Райзингом ждет незабываемая прогулка. И не забудь перед сном позвонить по конспиративному телефону, сообщить, что все в порядке, чтобы твои друзья не делали глупостей.
- Но… А вдруг китайцы? – спросила Лиза.
- Пока здесь я, никакие китайцы нам не страшны, — заявил Фантомас. – Звони!
Он указал на старинный, с деревянной ручкой и медными чашечками, телефонный аппарат.
- Отвернитесь, — попросила Лиза. – Это секретный номер.
- Ха! Ха! – расхохотался Фантомас.
Но отвернулся.
Номер Лиза вызубрила вместе со схемами проходных дворов.
Трубку на том конце взяли с первого гудка. Как и было положено, невидимый собеседник молчал.
- Это орхидея, — сказала Лиза по-французски.
- Слушаю вас, орхидея, — ответил мужской голос. – Я тюльпан.
- Я у нарцисса, — торопливо произнесла Лиза. – Со мной все в порядке.
- Отлично.
- Нарцисс я сорву завтра вечером. До этого времени не приближайтесь к цветнику.
- Точно справитесь, орхидея? – заботливо уточнил голос.
- Да.
- Принято. Держитесь.
Отбой.
- Ну, вот и славно! – произнес Фантомас. – А теперь идите в кроватку.
…Лже-граф провел ее через спальню Моррисона и Памелы. Джим по-прежнему храпел. Памела тихо бредила и стонала.
- Спокойной ночи! – произнес самый опасный преступник Европы.
- А вы? – прошептала Лиза.
- А я и на табуреточке покемарю. Нам, старикам, много не надо.
«А он милый!» — подумала Лиза.
В кровати она рухнула не раздеваясь. Сон сомкнулся над ее сознанием, как темная вода Сены над телом подлинного графа де Бретой.