Лев Рыжков : Иногда они возвращаются

Комарово, сентябрь 1990 г.
Электричка замедлила ход, и Марьяна (повезло сесть у окна) принялась вглядываться в мутное, с потеками, стекло.
Снаружи, над платформой и станционным зданием сгущались сумерки. Однако Марьяна сразу увидела Ирину, ожидавшую на перроне.
Ее было нельзя не заметить.
Черные, как смоль (или крыло ворона), длинные, густые волосы. Одежда достаточно обычная – джинсы, футболка «Black Sabbath» с какой-то сатанинской крылатой и клыкастой жутью. Лицо – гладкое, симпатичное. На лбу – чем-то черным (наверное, сажей) выведенный знак.
Такой знак Марьяна видела в каком-то журнале, печатавшем гороскопы. Он напоминал вилы, тремя зубцами вверх.
Дачники косились на Ирину, но та не обращала на них ровно никакого внимания. Просто стояла и спокойно улыбалась.
Ирина смотрела прямо на окно, за которым сидела Марьяна.
По коже Марьяны побежали мурашки.
«Да ладно, просто заметила она меня, только и всего!» — одернула себя Марьяна и направилась к выходу.
Раньше Марьяна никогда не встречалась с Ириной. Но Ленинград – город, на самом деле, маленький. К тому же, одна тусовка.
Про Ирину ходили не самые приятные слухи. Говорили, будто она ведьма. Мол, на даче дедушки-академика Ирина устраивает сеансы черной магии. Случается, что и с жертвоприношениями.
Кто-то (кажется, Костик Кинчев) рассказывал о двух пермских тусовщиках. Один из них, побывав на сеансе черной магии, без всяких причин бросился под электричку. А другой – сошел с ума. Сашку Башлачева уморила тоже вроде как Ирина. Именно она научила его курить анашу. А потом Сашка перестал писать песни, начались приступы депрессии. Ну, и выпрыгнул из окна.
Были и другие слухи. Например, о том, что Ирина спит со всеми мужиками, которые приезжают к ней в Комарово. И ладно бы просто трахается. Так ведь нет! Ей нужен непременно анальный секс. Именно так, якобы, открываются «врата Сатаны». И этой дрянью, вроде как, занимались с Ириной все, кому не лень – и Гребенщиков, и Майк, и Свинья, и Федор-баянист. И Башлачева, похоже, тоже не миновало. Одного только Кинчева пронесло. Костя, вроде бы, сразу почувствовал опасность, да и уехал домой, не стал трахать ведьму в зад.
И Витя, конечно, тоже избежал. Потому что женат был. Хотя…
На мгновение Марьяна нахмурилась.
…Хотя ведь и у Вити есть очень странная и мрачная песня: «Электричка везет меня туда, куда я не хочу». Совершенно чужая и определенно зловещая. Неужели и Витя тоже – причастился колдовского ануса?
Да ну, глупости какие.
Про Витьку вон тоже – кагэбешники всякие слухи распространяли. Мол, группа «Кино» — гомосексуалисты. Потому что лица красят и вызывающе одеваются. За всех музыкантов Марьяна поручиться не могла. Но Витя гомосеком точно не был. Уж ей ли не знать.
Просто людям свойственно бояться тех, кто выделяется из стада. Витя – выделялся. Вот и Ирину тоже с заурядной дачницей не перепутаешь. И никакая она не ведьма, просто эксцентричная особа. Только и всего.
…Ирина позвонила Марьяне вчера вечером. Без обиняков заявила:
- Марьяна, один мой хороший знакомый хочет с тобой поговорить. О Викторе.
- Но ведь Витя… — сказала тогда Марьяна.
Мерзкое слово «разбился» она не стала произносить вслух.
- Я знаю. Но мой знакомый хочет сказать тебе что-то очень важное.
- А как мне с ним встретиться?
- Очень просто. Садись завтра вечером на электричку. Приезжай в Комарово, ко мне в гости. Там и пообщаетесь. Я тебя на станции встречу.
Потом повесила трубку.
…И вот Марьяна приехала в Комарово. Чувствуя себя, что уж скрывать, набитой дурой.
Ирина все так же стояла на перроне. Улыбалась. Знак у нее на лбу блестел чернотой. Примерно так же блестит нефть.
- Привет! – сказала Марьяна.
Ирина кивнула:
- Здравствуй, Марьяна. Хорошо, что ты приехала. Мой знакомый уже ждет.
- Я его знаю?
Глаза у Ирины были удивительные. Они блестели, словно где-то в глубине черепа горел огонь. При этом блеск был веселый.
«Наверное, анаши своей покурила, — поняла Марьяна. – Будет предлагать – откажусь!»
- Ты о нем много слышала, — туманно ответила Ирина.
«Наверное, баянист, — поняла Марьяна. – Но разве он был знаком с Витей? Вряд ли. Что я здесь делаю?»
- Ничего не бойся, — сказала Ирина, будто прочитав мысли своей гостьи.
- А чего мне бояться? – неловко отшутилась Марьяна.
- Тогда пошли?
И ведьма решительным и легким шагом принялась спускаться с перрона.
Марьяна вздохнула и направилась следом.
Тревога постепенно проходила. Улицы дачного поселка в сумерках казались спокойными и умиротворенными.
Марьяна решила, что если баянист начнет приставать, или ее попытаются вовлечь в какую-нибудь оргию, она быстро двинет обратно, на станцию. На всякий случай Марьяна запоминала дорогу. Вот здесь столб, а здесь магазинчик…
- Вите сейчас хорошо, — вдруг заявила Ирина.
- Что? – удивилась Марьяна.
- Хорошо ему, — все с той же загадочной улыбочкой повторила ведьма.
- В раю он, что ли? – неловко спросила вдова.
- Нет. В аду.
- Но… Как же ему может быть хорошо? – оторопела Марьяна.
- Известным людям в аду очень хорошо. Там почти как здесь. Неизвестным – плохо. Работать надо, страдать. Их мало кто при жизни любил. Вот им и плохо. А если человека многие любили, то и хорошо ему. А вот мы и пришли.
Домик ведьмы казался скромным. И пустым.
- Проходи, — сказала Ирина.
Она кивнула на место за столом на кухне. Сама подошла к плите, поставила чайник.
- А где же… знакомый твой? – спросила Марьяна.
- Скоро ты его увидишь. Выпей пока чаю.
Чайник уже кипел. Хотя не прошло и минуты, как они пришли.
Марьяна решила об этом не думать. Может, там воды было мало? Вот и закипел.
Чай оказался ароматным. Пах чем-то необычным, наверное, травами.
- Вот сахар, — Ирина подвинула фарфоровую сахарницу. – Ложка. Угощайся.
Марьяна насыпала ложку, размешала. Осторожно, боясь обжечься, сделала глоток. Чай имел горьковатый привкус. Но не химический «пиквик» из пакетика – и то ладно!
- Сейчас, уже скоро, — сказала Ирина и вышла из кухни. Чудачка.
Марьяна пожала плечами, усмехнулась и сделала еще один глоток. Все равно горчило. Надо бы сахара добавить.
В кухне не было ничего особенного: стол, стулья, шкафчик, телевизор (выключенный).
«Ладно, попью чаю», — решила Марьяна и добавила сахар.
***
Ирина исчезла, как в воду провалилась. Марьяна пила чай и смотрела по сторонам.
Чай все-таки оказался странный. Он почему-то не утолял, а только усиливал жажду.
Хозяйки не было уже, наверное, с четверть часа. Происходящее определенно стало выходить за рамки приличий.
А раз так, то Марьяна решила похозяйничать на кухне. Она встала с табуретки, подошла к кухонному столику, на котором стоял заварочный чайник. Приподняла фарфоровую крышечку. Чайник оказался пуст, лишь ошметки заварки на донышке. Хотя стоп! Ничего похожего на чайные листья там не было. Какие-то ошметки, нарезанные мелкими кубиками. Фрукты?
Марьяна открыла кран с холодной водой, сполоснула чашку. Набрала воды, выпила. Жажда не то, чтобы прошла, но отошла на задний план.
«Куда же подевалась Ирина? – подумала Марьяна. – И вообще, что я здесь делаю?»
Она попыталась включить телевизор. Но вместо изображения увидела только помехи.
Ну, и гостеприимство! Марьяна чувствовала, что начинает злиться. Она приняла решение, что подождет еще пять минут, а потом уйдет. Дорогу до станции она, слава Богу, помнит.
Марьяна вышла из кухни во двор, огляделась. Окрестности тонули в ватных сумерках. Неподалеку гулко ухала вечерняя птица.
- Ктулху! – вполне отчетливо слышалось Марьяне. – Ктулху-ху-ху!
Черт те что.
Дача дедушки-академика была большой. Явно не шесть соток, а куда поболе. Марьяна пошла между грядок. Значительная их часть казалась заросшей сорняками. Вроде полыни. Только с листиками. Марьяна сорвала один листок, поднесла его к глазам и обнаружила, что листок – напоминает пятиконечную звезду.
Конопля. Значит, правду рассказывают.
«А ведь это вполне может быть подставой, — заговорил внутри Марьяны серьезный и противный голос. – Ирина наркотики выращивает. Вдруг к ней сейчас милиция придет? А Ирина все на меня свалит? А?»
По коже пробежали противные, леденящие мурашки. Марьяна отбросила листик.
«Какая чушь! – подумала она. – Это не может быть подставой. Потому что на даче-то живет Ирина. Не я. Так что и волноваться не надо».
- Ктулху! – гундосила вечерняя птица. – Ктулху-ху!
Марьяне расхотелось путешествовать. Она развернулась и направилась обратно, к домику.
Уже почти совсем стемнело.
В домике по-прежнему не было ни души.
«Так! С меня хватит! — решила Марьяна. – Мне обещали важный разговор, а вместо этого я уже битый час скучаю. А ведь Ирина говорила, что этот ее знакомый меня – ждет. Ну, и где он?»
Марьяна решительно направилась к калитке.
Ее никто не останавливал. Дом затопила тишина.
Вдова миновала собачью будку, подошла к калитке, откинула запор…
«Хм! Ирина вроде вышла, а заперто изнутри!» — подумала Марьяна, но решила больше не думать о размалеванной идиотке, по милости которой пришлось бездарно потратить вечер.
Притворив дверь, Марьяна направилась к станции.
- Ктулху! – бормотала ей вслед птица.
***
Расписания электричек Марьяна не знала, но на всякий пожарный случай решила поспешить. Находиться в Комарово после такого хамства ей стало противно.
«Если эта Ирина – наркоманка, то, вполне возможно, она связана с бандитами, — роились в голове тревожные мысли. – С блатными какими-нибудь. Ну, конечно! Ирина меня сюда заманила, а тем временем в квартире у меня роется взломщик. Ай-ай-ай! Если так, я секрета делать не стану. Я же эту тварь просто закопаю, если так!»
Марьяна ускорила шаги. Миновала столб, который запомнила по пути сюда. А вот и магазинчик. Тот же самый. Только на двери появилась табличка «Закрыто». Но оно и понятно. Вечер уже.
Ну, значит, и станция должна вот-вот появиться.
Марьяна уже почти бежала. Однако дачная местность все не кончалась. Показался тот же самый столб. Конечно, он не мог быть тем же самым. Просто очень похожим. Однако когда перед глазами Марьяны появился магазин – точная копия того, мимо которого она проходила каких-то несколько минут назад, вдова встревожилась. Даже кривобокая табличка «Закрыто» ничем не отличалась от виденной недавно.
«Как так получилось, что я иду по кругу, если я никуда не сворачивала?» — подумала Марьяна.
Она остановилась и прислушалась.
- Ктулху! Ктулху-ху-ху! – бредила ночная птица.
Ни гудков поезда, ни стука колес, ни запаха креозота. Ничего.
- Тьфу ты! – сказала Марьяна. – Кажется, я заблудилась.
В таком случае оставалось только спрашивать дорогу у прохожих. Но тех как раз и не было.
«Итак, что мы имеем? — принялась рассуждать Марьяна. – Я иду не туда, это совершенно точно. Иначе бы я давно уже вышла к полустанку. Значит, надо куда-нибудь свернуть? Но куда? Налево? Направо? Или вообще вернуться?»
При мысли о возвращении она поморщилась. Еще не хватало!
Марьяне показалось, что, если она свернет налево, то это будет правильно.
На очередном дачном перекрестке стоял столб. Абсолютная копия ориентира Марьяны. Даже скособоченный под таким же углом.
- Да пропади ты! – сказала вдова и по дорожке, пролегающей около домов, направилась налево.
Прохожие все не попадались. Зато встретился очередной магазин с табличкой «Закрыто».
Ситуация стала пугать Марьяну. Только теперь ей в глаза бросились и другие признаки того, что с окружающим ее миром что-то не так. Например, ни в одном из домов не горел свет. Это можно было бы списать на перебои с электричеством. Но из-за заборов и калиток не доносилось ни звука. Очевидно, дома были пустыми.
«Может, забраться в какой-нибудь домик, да и переночевать? – задумалась Марьяна. – А утро вечера по-любому мудренее».
Но нет. Ни одной лишней секунды Марьяна не желала оставаться в этом адском Комарово. К тому же рано или поздно Марьяна должна была куда-нибудь выйти. Например, к Финскому заливу. Или к границе. Можно будет спросить дорогу у рыбаков – в первом случае. Или у пограничников – во втором.
Когда Марьяна вновь оказалась у магазинчика с табличкой «Закрыто», мрачное настроение совершило скачок и превратилось в панику.
Марьяна присела на крыльцо магазина и бессильно разрыдалась.
- Ктулху! – бубнила невидимая птица. – Ктулху-ху-ху!
Поплакав, Марьяна неожиданно испытала облегчение. В ее теле будто прибавилось сил. Какого черта раскисать? Все равно она куда-нибудь выйдет! Или машину остановит. Деньги-то есть. Правда, ни одного автомобиля в поле зрения не было. Но это, как хотелось верить Марьяне, было временной сложностью.
Вдова вытерла глаза, и вдруг увидела человеческую фигуру. По улице шла согбенная бабуля в косынке.
«Ну, вот! – обрадовалась Марьяна. – А ты уже, дура такая, расклеилась!»
- Бабуля! – крикнула Марьяна, проворно вставая на ноги. – Бабуленька! Подскажите, как на станцию пройти?
Бабка замерла. Она молчала. Лишь стояла, опираясь на тросточку.
Марьяна подошла поближе и, уже без прежней уверенности, повторила вопрос:
- Как пройти на станцию, не подскажете?
Бабка как-то излишне быстро и резко повернулась к Марьяне.
Вдова увидела ее лицо, но поверить своим глазам все равно не могла.
Лицо старухи представляло собой изжелта-багровую язву, в которой…
(мамочки)
…происходило какое-то движение и копошилось что-то белесое…
(МАМОЧКИ!!!)
Старуха открыла изъязвленный рот и пронзительно завизжала Марьяне в лицо.
Теперь кричала и сама Марьяна. Она сорвалась с места и, не разбирая дороги, помчалась куда-то – вдоль заборов, столбов, магазинов, заборов, столбов, магазинов, заборовстолбовмагазиновзаторовстолбо…
Прошло, наверное, с полчаса прежде, чем вдова остановилась, тяжело дыша.
Местность вокруг нее все-таки изменилась.
***
Теперь Марьяна находилась в каком-то мрачном, неухоженном поселке. Хмурые, обшарпанные двух-трехэтажные дома заволакивал мрак. Ближайший фонарь освещал угрюмый двор, пустырь, заваленный разломанными бетонными плитами и обломками арматуры. Чуть поодаль виднелись руины какого-то флигеля.
«Где я? – подумала Марьяна. – Зеленогорск? Репино?»
Здесь тоже было безлюдно.
На всякий случай Марьяна подобрала обломок арматуры.
Она шла по совершенно безлюдной улице. Потрескавшийся асфальт лежал не везде. Большая часть пути представляла собой грязь.
В любом случае, здесь должны быть прохожие. В Ленинграде их можно встретить даже зимними ночами. А сейчас – не зима. Да и не ночь, если разобраться.
В некоторых окнах горел свет. Но заходить в гости к жильцам этих трущоб Марьяна не хотела.
Преодолев полосу грязи и совершенно загубив когда-то белые импортные кроссовки, Марьяна оказалась на улице, застроенной двухэтажными домами, между которыми иногда проглядывали дощатые сараи. Иногда попадались и заборы. Естественно, расписанные.
«ОЛЕГ ПЕДОРАЗ, — читала Марьяна. – ИРКА СУКА СОСЕТ ХУЙ. ЖИРНЫЙ – ЧМО. МАРЬЯНА, ИДИ СЮДА»
«Что?!!! — оторопела вдова. – Этого еще не хватало! Это, вообще, мне?!»
Она не знала, почему она все-таки решила зайти в этот двор. Хотелось бы верить, что расположенный в городе Зеленогорске.
«Зайду, — решила она, — осмотрюсь. Вдруг дорогу кто подскажет?»
С арматурой в руках, почти на цыпочках, она вошла в темный двор.
На лавочке сидел какой-то дядька в тряпочной кепке и видавшем виды спортивном костюме. Он издавал цыкающие звуки, отплевывался. Вроде как щелкал семечки. Лица видно не было. Свет из окна второго этажа падал только на макушку его склоненной головы.
- Э-э… извините, — решилась Марьяна, покрепче сжав арматурину, — не подскажете, как на станцию пройти?
- Станции здесь нет, — практически немедленно откликнулся мужик. – А вас, девушка, ждут…
- Меня? – удивилась Марьяна.
- Ага. Вы же объявление читали?
- Объя… Ах, да. Но какое отношение оно имеет ко мне?
- А вы зайдите, да и спросите. Только арматуру бросьте.
Мужик в кепке, наконец, поднял лицо.
Увидев его, Марьяна вздрогнула и выронила прут. Лицо оказалось покрыто ожогами. Гладкой кожи на нем почти не было. Глаза мужика оказались затянуты белесой пленкой, однако Марьяна готова была поспорить на что угодно, что мужик в кепке ее видит.
Ее собеседник еще раз цыкнул, сплюнул, и Марьяна увидела, что он вовсе не щелкает семечки. Щербатый, обожженный рот выплевывал черных маленьких жучков.
Марьяна перевела взгляд на землю и увидела, что по щиколотку утопает в этих самых жучках.
Стараясь удержаться от крика, она направилась к подъезду. Подошвы импортных кроссовок давили хрупкие панцири отвратительных насекомых.
Двери на лестничной площадке казались кривобокими и необычайно уродливыми. Но Марьяна помнила, что ей надо подняться на второй этаж. Туда, где горит свет, и где ее, вроде как, ждут.
Но кто и зачем?
«МАРЬЯНА ДЕТКА ЗАХОДИ» — прочитала она на штукатурке.
«Черт знает что! — подумала Марьяна. – Что я здесь делаю? Мне всего-то надо на поезд!»
Одна из дверей на втором этаже была приоткрыта. На площадку падали отблески электрического света.
Была не была!
Марьяна постучалась в дверь.
- Заходи, Марьяна! – услышала она.
***
Это была маленькая квартирка, очертания которой казались бесформенными и тревожили. Такому впечатлению в немалой степени способствовали бежевые, в бледный цветочек, обои, кое-где отслоившиеся от стен, кое-где покоробившиеся.
Марьяна бросила беглый взгляд в сторону кухни. Но там стояла тьма, из глубины которой исходило сладковатое зловоние. Марьяна даже не решилась предполагать, что может там находиться.
В комнатке сидел небольшой, худощавый человечек с некрасивым и будто изможденным лицом. Кого-то он Марьяне очень сильно напоминал. Человечек сидел в кресле, обтянутом драным велюром. За спиной стоял книжный шкаф, забитый старыми книгами в серых, неприятных обложках. По правую руку от человечка располагалась кровать, над которой висел ковер. Очевидно было, что ковер пережил или бомбардировку или пожар. Центральной части ковра просто не существовало, вместо нее обугленными краями лохматилась огромная дыра.
- Присаживайся, Марьяна, — глухо, чуть заикаясь, произнес человечек, кивая на шаткую табуретку.
Неожиданно вдова поняла, кого напоминает ей жилец этой отвратительной квартиры. Худощавый человечек был очень похож на Петра Мамонова, с которым Витя играл в глупом и пафосном казахском фильме, который разрушил их семью. Конечно, сходство было не полным. Но ощутимым.
- Я рад, что ты пришла.
- Откуда вы знаете, как меня зовут? И кто вы вообще такой?
Марьяна включила стерву. В последние годы это ей стало все больше удаваться.
- Сколько вопросов, — криво усмехнулся «Мамонов» тонкими губами. – Если я скажу, что я – Сатана, тебе станет легче?
- Что?! – оторопела Марьяна.
- Оставим эмоции. Можешь не верить. Я заставлять тебя не стану. Но у нас с тобой мало времени, а дела еще не начинались.
- Подождите, какие дела?
- Я звал тебя, и ты пришла, — Человечек будто сложился пополам, упав корпусом на колени, лицо его перекосила ужасающая гримаса. – И давай не будем разыгрывать святую невинность. Я хочу предложить тебе сделку.
«Душу продать, что ли? – подумала Марьяна. – Еще не хватало».
- У меня находится твой муж, Виктор. Находится здесь, недалеко. Я разрешаю тебе его забрать. Он мне не особенно нужен.
- И он что… оживет? – Марьяне захотелось сбежать отсюда. Оказаться как можно дальше.
- В каком-то смысле да, — Изможденное лицо прорезала чудовищная ухмылка. – Правда, не в своем теле. Оно, боюсь, безвозвратно погублено.
- А в чьем тогда? – Марьяна отшатнулась и чуть не рухнула с табуретки.
- Как повезет, — заявил Сатана. – Обычно души, вернувшиеся из ада, занимают первое же человеческое тело, которое видит по возвращении тот, кто вывел душу. Иногда случаются сбои, и души вселяются в собак. Или кошек. Но так происходит не всегда. Чаще всего они возвращаются и принимают все-таки людской облик.
- И они… эти души… помнят, кто они такие?
- Разумеется, — Сатана поджал губы.
- И вы отдаете мне Виктора за так? Без всяких условий? – Марьяна недоверчиво качала головой.
- Вообще-то условий ровно три. Одно я тебе уже озвучил. Это вселение в тело первого, увиденного тобою, человека. Условие номер два. Когда ты будешь выводить своего мужа, он не должен оглядываться. Я думаю, ты знаешь легенду про Орфея и Эвридику?
- Ну… да…
- Певец Орфей спустился в ад за своей любимой Эвридикой. Но она оглянулась и тем самым навсегда осталась в царстве мертвых. У нас с тобой – немного обратная ситуация. Эвридика забирает Орфея. Но суть не меняется. Оглядываться он не должен. Это понятно?
Марьяна ошарашено кивнула.
- И третье условие, — продолжал Сатана. – Если твой муж оглядывается, или отказывается возвращаться, ты выводишь в мир живых ровно одну душу. На мое усмотрение. Я выразился внятно?
- Да, — сказала Марьяна.
- Ну, вот и прекрасно.
- Подождите! – сказала Марьяна. – А сейчас я где нахожусь?
- В аду, разумеется. И ты рискуешь остаться здесь навсегда, если немедленно не отправишься за своим Орфеем.
- А куда мне надо идти?
Сатана махнул в сторону ковра.
- Ступай в дыру.
- Но там сте…
Впрочем, за время их разговора кое-что переменилось. Стена исчезла, и теперь было видно, что за стеной ярко горит пламя.
Марьяна захотела перекреститься, но вдруг подумала, что это будет неучтиво по отношению к хозяину, который, как ни крути, оказался так добр к ней.
Она приблизилась к ковру и шагнула в дыру.
***
Пламя здесь действительно было. В топке котельной, куда время от времени подбрасывали уголек. Куча угля располагалась здесь же. В нее были воткнуты две лопаты.
Неподалеку от печки сидел Витя. В руках у него была гитара. Рядом с ним сидели какие-то лохматые мужики, к которым Марьяна даже не присматривалась.
При ее появлении Витя обернулся. Скуластое лицо его вдруг расплылось в улыбке.
- Марьяша! Проходи, присаживайся! Эй, пацаны, подвиньтесь…
«Пацаны» передавали по кругу бутылку с портвейном и потрескивающую беломорину, от которой исходил характерный сладковатый запах.
- Витя! – выдохнула Марьяна, сама не очень-то веря тому, что видит.
- Да, Марьяша?
- Пошли домой, Витя? А? Я за тобой пришла.
- Но… Марьянчик, мы тут так хорошо сидим. Ты посмотри только, какие здесь люди!
Господи Боже! Именно эти слова Марьяна слышала от Вити, наверное, сто тысяч раз. В его кочегарку вечно заходили выдающиеся люди. Марьяна поневоле испытывала дежа-вю.
- Вот, знакомься, Марьяша. Это Джонни…
- Хай! – Длинноволосый субъект в круглых очках помахал Марьяне рукой, растопырив пальцы буквой V.
- А вот Джимми…
Хмурый и достаточно толстый бородач с шевелюрой, которая, казалось, никогда не знала расчески, затянулся беломором, отхлебнул портвейна. Вдруг улыбнулся:
- Привет, я тебя, кажется, люблю…
- О Боже! – ахнула Марьяна. – Это же…
- А вот Брюс.
Поднялся скромный китаец, сдержанно поклонился.
- Ну, Сашку ты знаешь…
Еще бы не знать!
- Привет, Марьяночка! – Башлачев компанейски махал рукой. – Присоединяйся!
- Ребята… — Марьяна кое-как переборола сухость в горле. – Я Витю у вас заберу? Вить, на секундочку…
Откуда-то она знала, что не стоит говорить им, что они мертвы. Кто-то уже очень давно. Хотя, может, они и так это знают.
- Да, Марьяш…
Марьяна повела Виктора к выходу.
Гитарой тут же завладел Джонни. А толпа веселых покойников тут же, грохоча ложками по консервным банкам, а то и ладонями по картонным коробкам, весело грянула «Give peace a chance».
- Витенька, родной! Я тебя домой забираю!
- Но, Марьяша, мы же так хорошо сидим?
- Ты что, не понимаешь?
- А что я должен понимать? – Витя обиженно выпятил нижнюю губу.
Когда он так делал, ссориться с ним становилось решительно невозможно.
- Витя, они все… мертвецы! – зашептала она. – Как же ты не понимаешь?
- Марьяш, что ты несешь? Мы ведь си…
На лицо Виктора вдруг набежала тень.
- Подожди, Марьяша. Я не понял. А я-то как здесь оказался? Подожди, я помню, как на машине ехал. Помню, музыку слушал. А потом… Потом…
- Да, Витя! Да! – Марьяна понимала, что плачет, но останавливаться было бесполезно. – Я за тобой пришла. Мне… мне разрешили тебя забрать! Пошли быстрее!
- Но как же пацаны?
- Вот только не трахай мне мозг своими пацанами, Витя. Сколько я это слышала, ты не представляешь. Никуда не денутся твои пацаны.
- Давай посидим еще чуть-чуть?
- Ты что, еще не понял, Цой, что с тобой случилось? У нас мало времени, а ты хочешь посидеть? Блядь, Цой, ты мне всю жизнь перековеркал, альфонс сраный. Сколько я тебя кормила, содержала, костюмы приносила, концерты делала. А как слава и деньги пошли, ты от Марьянки-то по-быстрому избавиться решил. Но я-то гордая. Я сделала вид, что так и надо. Но в душу ты мне насрал, Цой. И я сейчас не отступлюсь, ты понял? Ты со мной пойдешь, говнюк маленький. Не отвертишься.
- Марьяна, не начинай, ладно?
- Так, все, пошли!
- Ну, дай я хоть попрощаюсь?
- Нет, Витя! Нет! Потом вернешься. Как время твое настанет. Не сейчас. И не оборачивайся. Пошли быстрее.
Витя, наконец, поддался. Он потупился, искоса поглядывая на Марьяну.
Откуда-то Марьяна понимала, что главное – это выйти из кочегарки. А там будет легче.
- Ну, пошли, — сосредоточенно кивнул Витя.
И в этот момент Марьяна услышала голос Башлачева:
- Эй, Витек? Ты куда собрался?
- Не обора…
Но было поздно. Витя оглянулся.
И в тот же момент какая-то неодолимая сила поволокла Марьяну прочь, прочь.
Она кричала, пыталась хоть за что-нибудь схватиться. Но ее тащило по какому-то туннелю. Огонь в кочегарке все отдалялся, отдалялся, превращаясь в едва заметное пятнышко света.
- Неееееет!!! – кричала Марьяна.
Но что-либо изменить она уже не могла. Сознание Марьяны заволокло мраком.
***
Кто-то бил Марьяну по щекам. Удары были сильные и, как казалось вдове, злобные.
Она открыла глаза и обнаружила, что сидит на скамейке у подъезда Дома Сатаны, а над ней склонился седой незнакомец. Он отвешивал Марьяне оплеухи. Щеточка грязно-седых усов над верхней губой нервно дрожала.
- Что вам надо? Кто вы? – спросила Марьяна.
- Кто я? – истерично завопил седой. – О Европа! О несчастная Европа! Прошло каких-то жалких сорок пять лет, а унтерменши уже не помнят великого фюрера! Вставай, грязная азиатская подстилка! Ты должна меня вывести!
- Оставьте меня в поко…
- Не нарушай договор, тварь! Не нарушай! А ну, пошла! Пошла!
Гитлер цепко и больно вцепился Марьяне в плечо. Он тащил ее туда, где совсем недавно были руины флигеля. Теперь на их месте разгоралось белое сияние.
- Если бы я мог пройти сам, я бы давно прошел! – вопил Гитлер. – Быстрей! Быстрей!
С неожиданной силой он подтащил Марьяну к сиянию, грубо схватил за руку.
Ослепительная белизна поглотила Марьяну и вцепившегося в нее фюрера.
***
Голова раскалывалась. Ее словно выжигал изнутри какой-то белый огонь.
Марьяна открыла глаза.
Она сидела за столом на дачной кухне. Пальцы ее вцепились в чашку, где когда-то был чай.
На кухне все оставалось без изменений. За единственным исключением.
Телевизор теперь работал.
На экране показывали большое помещение, украшенное флагами, с высокой трибуной.
За трибуной стоял седой человек с монголоидными чертами лица, он размахивал искалеченной рукой и сдавленно-дребезжащим голосом говорил:
- Я, как председатель Верховного Совета народных депутатов РСФСР официально заявляю…
Неожиданно Марьяна испытала странное ощущение. Вся ее боль вдруг словно сконцентрировалась, собралась в один разящий, будто лазерный, луч и заструилась из черепа по направлению к экрану.
На миг белое сияние обволокло фигуру на экране.
И в ту же секунду голова перестала болеть.
Марьяна встала из-за стола и направилась к выходу из кухни.
- Марьяна, уже уходишь? – перед домиком стояла Ирина.
Глаза ее по-прежнему блестели. На лице играла дьявольская улыбка. На лбу сиял знак.
- Ухожу, — сказала Марьяна.
- Ну, смотри. А то оставайся. Может, еще чаю сделать?
- Еще чаю?! – озверела Марьяна. – Что ты в него посыпала, пизда сатанюшная?
- А вот хамить не надо! – уперла ведьма руки в боки.
- Хочу и хамлю! – ответила Марьяна и направилась к калитке.
…До станции она добралась без приключений. И даже успела на электричку.
Она сидела в полупустом вагоне и думала.
Только что ее развели, как маленькую девочку. Как она могла поверить, что Сатана будет таким добреньким альтруистом? Конечно, его нисколько не волнуют переживания какой-то Марьяны. Просто ему надо время от времени выпускать в мир зло. Ведь неизвестно, сколько еще отчаянных дур попытаются забрать из преисподней Витю. Или Джона. Или Джима. Попытки эти будут заведомо обречены на провал. Ведь знаменитым людям в аду очень хорошо.
Рациональная часть сознания Марьяны понимала, что если она будет знать все это, то впору сойти с ума. Нет, это был просто сон. Дурной, глупый сон.
Конечно, не надо воспринимать его всерьез.
Не надо.