Сквиртаж : Клуб любителей французской литературы (конкурс)

Часы показывали без пяти час, за окном было темно, в комнате тихо.
Еще недавно тут стонала четырнадцатилетняя девка.
Степан взъерошил волосы и огляделся по сторонам, словно бы в комнате мог находиться кто-то еще. Почему-то герой-любовник совершенно упустил из мыслей эту важнейшую деталь. Что если девка отнюдь не дура, а смекалистая сука, которая решилась на такое рискованное и низкое предприятие только ради того, чтобы поиметь немало денег?
Раздумывая над этим, Степан, не замечая, как быстро сменяются цифры на его электронных часах, испугал себя до такой степени, что готов был уже идти искать эту девку и умолять ее пощадить несчастного старого развратника, отнявшего у юного создания самое важное. Он силился вспомнить, как хотя бы звали девочку, но в голове крутились только имена и псевдонимы проституток, бывающих тут в весьма больших количествах.
На ум пришла похожая на цыганку Белла. Потом четко и ясно адрес, данный ей клиенту.
Степан, особо не думая, оделся и вышел в ночной город. Направился он на улицу Зарайскую. Единственной его целью было поскорее избавиться от назойливых мыслей, которые продолжали роиться в голове подобно мухам, слетающимся на говно. Говном этим был секс с малолеткой.
– Зря-зря, – задумчиво прошептал Степан, поворачивая на нужную ему улицу и внимательно осматривая нумерацию домов.
Вышагивая с высоко поднятой головой, Степан, не заметив, что идет прямо на спящего у мусорного бака бедняка, споткнулся о калеку и умудрился растянуться по обледенелому асфальту, успевая выкрикнуть в темноту слово что-то нечленораздельное и грубое.
Поднявшись, Степан оглядел груду тряпья, которую представлял из себя бомж, даже не проснувшийся (а может уже и мертвый), плюнул на него и двинулся дальше. Пройти оставалось всего ничего.
Через пару минут Степан в нерешительности разглядывал дверь, в которую ему, по идее, нужно было войти. В наглухо зашторенных окнах горел свет. Убедившись, что это именно тот дом, ночной гость вошел в темный вонючий подъезд, поражающий глаз не только своей убогостью, но и весьма внушительными размерами, и, быстро преодолев лестницу со сколотыми ступеньками, изучил небольшую табличку с надписью «Клуб любителей французской литературы». По-видимому, именно сюда предназначалось войти Степану. Он вздохнул, позвонил в допотопного вида звонок и, убрав руки за спину, вытянулся, как солдат перед командиром.
Стоял долго. Наконец, открыли.
Перед ним возникла дама, перешедшая уже порог сорокалетия, как казалось Степану. У нее были густые черные волосы, губы, ярко выкрашенные алым и старательно скрываемые морщины.
– Добрый вечер, – улыбнулась дама гостю.
– Добрый.
Молчание затянулось. Они разглядывали друг друга с неподдельным интересом. Но если дама чуть улыбалась, окидывая долгим проницательным взглядом всю статную фигуру Степана, то тот только тупо глядел на ее лицо и прислушивался к звукам, доносящимся из клуба.
– Вы к нам? – слега нахмурив тонюсенькие брови, спросила дама.
Степан кивнул.
– Тогда проходите, довольно стоять на пороге, mon cher.
Степан шагнул через порог и его сразу окутал легкий флер приторно-сладких духов или каких-то чудных благовоний. В прихожей было темновато – свет давали только несколько свечей на витиеватых странных подсвечниках, закрепленных на стене. Между подсвечниками висел портрет какого-то молодого господина в профиль.
– Известный французский литератор, – кивнула дама на картину, заметив заинтересованность Степана, – великий человек, – добавила она, взяв за руку Степана и введя его в большую ярко-освещенную комнату, стилизованную под какую-то миниатюрную залу. Все было устроено, как в романах.
Основной контингент составляли инфернального вида женщины, уже далеко за тридцать, бальзаковского, как принято говорить, возраста. Они сидели небольшими группами на кожаных диванах и тихо беседовали. Некоторые держали в руке бокал вина, иные курили. Особого разнообразия в одежде не наблюдалось: доминировали черные или темно-синие платья
– Пойдемте, – сказала дама, встретившая Степана и провела его в небольшое помещение, по виду походившее на кабинет. Несомненно, главную роль здесь была отведена письменному столу. На нем громоздились книги и исписанные бумаги.
– Садитесь, mon cher, – улыбнулась дама и подвинула стол Степану.
Он сел.
Сама дама обошла стол и присела на изящное кресло с резными подлокотниками.
– Вы по знакомству о нас узнали?
Степан смутился, не зная, как лучше поведать о своей беседе с проституткой.
– Ага, – кивнул он.
– Что ж, вы тогда, я полагаю, многое ведаете о нашем клубе?
– Да.
– И вас ничего не шокирует?
Степан замотал головой.
– Тогда я скажу пару вещей, которые должны знать члены нашего клуба. Возможно о них вас не оповещали. Первое, что вам стоит усвоить – мы почти не берем в свои ряды мужчин, и они не являются полноправными нашими членами, – дама вдруг прервалась и дико расхохоталась – до хрипа. Потом она широко улыбнулась и продолжила, – то есть именно членами и являются. Они служат для удовлетворения наших женских желаний, исполняют небольшие капризы и причуды, которые в обыкновенном обществе грубо обзывают извращениями. Фу! – она сделала премерзкую гримаску, – как мы считаем, даме широкого ума и образования просто необходимо расслабляться с таким, если позволите, изыском, какого не могут позволить себе обыкновенные девчонки. Перейду к сути, mon cher: никто не должен знать, что здесь происходит, потому что общество здесь у нас можно сказать тайное. Чтение французской литературы – и этого довольно. Вы, мужчина, самец, можете удовлетворять сексуальные потребности (эстетические, о, я настаиваю на этом слове) каким угодно способом. Слышите, это важнейшее правило – как угодно. Если у вас нет ни фантазии, ни изысков – вам тут не место.
Дама вроде бы кончила.
Степан подумал, что это небывалый пиздец, и согласился.
– Сейчас и покажите ваши умения и способности, – произнесла без тени улыбки хозяйка этого заведения. Степан решил, что именно она тут главная.
– И еще, – поспешно добавила дама, – вас как зовут?
– Степан… – начал было Степан Большов
– Тут вы Стефан. Забавы ради, – кокетливо хихикнула мадам, – а я – Жюстина.
Женщина провела его в другую комнату, где стояла дешевая железная кровать с одним только матрасом. На кровати возлежала особа, лет сорока пяти-пятидесяти, и любовно поглаживала свою уже увлажнившуюся пизду. Пальцы по пути к заветной щели раздвигали черные кусты вьющихся волос и проникали в самую мякоть влагалища, цвета «лосось». Белые груди вяло свисали почти до пупка.
Степана-Стефана передернуло.
– Дерзайте, – Жюстина ткнула в бок гостя и удалилась, заперев, если судить по звуку, дверь.
Стефан стоял, а у него совершенно не стоял и не намеревался.
– Иди ко мне, – сладенько прошептала голая тетка и принялась усиленнее разогревать свою мохнатую махину.
Что-то удерживало новоиспеченного Стефана от побега.
«Как угодно», – сказала хозяйка.
Для этого он сюда и пришел.
Стефан сбросил с себя пропитавшуюся потом рубашку, обнажив рельефное мускулистое тело перед усыхающей блядью. Вместо того, чтобы снять и оставшуюся часть одежды, Стефан вытащил только пояс из брюк и сложил его в двое.
Женщина только усерднее заработала пальцами, не обращая внимание на грозную фигуру, подходящую к ней с ремнем.
Заострив свое внимание на пальцах в пизде, Стефан вспомнил о своей пианистке, которая мешала ему почувствовать себя мужиком, все время засовывая в пизду пальцы во время коитуса. От гнева к ней и к этой разлагающейся суке он взревел и с силой ударил ремнем по руке бляди. Та с визгом отдернула свою руку, но тут же безумно расхохоталась и задергалась всем телом, немыслимо быстро задвигав тазом.
Стефан еще раз стегнул ее по убогим грудям и снял штаны. Он возбудился. Член стоял колом.
С кулаками бросился он на старое тело, и, прежде чем войти в святая святых, несколько раз ударил по лицу свою партнершу. Удары были сильными, зверскими, беспощадными. Он разбил своей любовнице губу, сломал нос. Но это приводило ее в сатанинский восторг и экстаз.
– Ебиииии, – вопила она, – ебииии жееее!!!
Рывком всунув хуй в заросшую дыру, Стефан принялся ебать нарочито грубо, насколько только мог. Кровать ходила ходуном, блядь визжала, а Стефан рычал, хлестко стегая яйцами старую мразь.
Внезапно она впилась в его член острыми ноготками. Стефан заорал от неимоверной боли и неожиданности. Он в исступлении впился одной рукой в горло суке, а другой принялся ломать ей пальцы, при этом еще сильнее хуяча окровавленным жезлом старую пизду.
Вовремя опомнившись, Стефан убрал руку с горла, но, не дав отдышаться жертве, тут же изловчился и всунул ей хуй в рот. Размазывая лобком кровищу по лицу суки, он кричал: «соси его!». Это был не минет, а нещадная долбежка в еще одну дыру. Одной рукой Стефан держал и управлял головой бляди, а другой выворачивал ей соски.
Чувствуя, что конец близко, Стефан вытащил свой хуй изо рта жертвы и, дабы ускорить процесс, принялся отчаянно надрачивать алый пенис, прямо перед глазами суки. Он кончил ей в кровавое ебало, смешав кровь и семя – основы основ. Сперма стекала со лба и щек, а тетка жадно всасывала ее в себя, хрипя от удовольствия. Кровавые пузыри выдувал ее перекошенный нос.
Стефан быстро оделся, трясясь от отвращения, и встал у двери, стараясь не наблюдать за жуткой фигурой, извивающейся на матрасе. Блядь снова принялась мастурбировать. Ненасытное животное.
«Зачем, – вопил он безмолвно, – зачем я все это делал?»
Он облокотился об дверь, которая оказалась открытой, и вывалился в коридор. Его стошнило на пол.

К своему удивлению, Степан получил деньги за свое совокупление, и, к тому же, весьма солидные. Все остались довольны результатами его работы. Изувеченная и оттраханная женщина восхищенно глазела на него на следующем вечере, закрыв лицо вуалью. На этот раз Стефан попал на аукцион.
Дамы в летах торговались за Стефана, предлагая заоблачные цены, выкрикивая огромные цифры и что есть сил стараясь заманить зверя (как нарекла его проститутка и, по странному совпадению, прошлая жертва) в постель.
Победила некая Луиза, предложившая такую сумму, что у Стефана непроизвольно наступила эрекция.
Это была дама лет пятидесяти: морщины уже прочно врезались в ее одряхлевшую кожу лица, а на шее появились уродливые складки. Впрочем, это мамазель следила за собой и выглядела для своих лет весьма неплохо. В ней еще сохранилось некое очарование, с первого взгляда располагающее к себе (и дело тут не в деньгах). Несомненно, лет десять назад она умела свети с ума мужчину одним только взором своих карих, почти черных глаз, обрамленных густыми и длинными ресницами. В ее внешности, как и во внешности старой знакомой Стефана, незаметно проглядывало что-то цыганское, что-то чрезвычайно жгучее и горячее.
Роста она была высокого, на пол головы выше немаленького Стефана, и сложена весьма грациозно. Бедра и талия еще явно выделялись, не заплывшие жиром. Груди уже висели, на ногах выступали уродливые фиолетовые вены, но в целом общая картина была сносной. Старая красотка. Можно было закрыть глаза на ее стремительно разрушающееся тело и наслаждаться ее умением действительно хорошо ебаться и работать своей ухоженной аккуратно выбритой пиздой.
На этот раз комната была пуста. Стены, пол, потолок. Полумрак.
Стефан распахнул дверь ногой, обутой в тяжелый сапог, и самолично закрыл ее на ключ, который покоился у него на груди, продетый через цепочку.
Луиза сидела в углу, в одних только трусиках.
Стефан подошел к ней и ударил мыском сапога куда-то в область груди. Жертва повалилась на бок, громко застонав. Тогда Стефан взял ее за ногу и поволок в другой угол комнаты, ощущая, как наливается тяжестью его дорогостоящий хуй. Стефан поставил перед собой Луизу и одним движением сорвал с нее трусики. Теперь перед ним стояла совершенно голая мадам. Он поцеловал ее в ухо и приобнял за талию. Потом снова приник губами к ее уху, но на этот раз вцепился зубами в мочку, а руку, которая овивала талию, положил ей на ягодицы и ввел большой палец в анал, не выпуская изо рта мочки. Так продолжалось несколько десятков секунд. Внезапно Стефан ударил коленом в грудь Луизе, от чего она согнулась, и развернул ее. Быстро сняв трусы, он ввел ей хуй в жопу, предварительно плюнув на анус, и, не обращая внимания на то, как туго член скользит в заднице Луизы, принялся разгоняться, ускоряя и вкладывая больше силы в толчки.
Дама натурально завизжала, и завизжала от боли – ее старая жопа, не видавшая прежде такого надругательства, не выдержала и порвалась, как рвется только сросшийся рубец от неаккуратного касания.
Стефан вынул хуй, швырнул жертву оземь и начал испражняться ей на лицо, как было спланировано заранее.
Луиза полоснула ему бритвой по хую, что тоже входило в правила игры. Ровная глубокая линия разделила залупу ровно на две части.
Стефан взвизгнул, наступил мощным каблуком на засранное лицо жертвы и сломал ей там все, что было можно сломать. Он взял у Луизы бритву и провел ей от пупка и до пизды, с силой нажимая на лезвие. Проведя пурпурным членом по всей красной линии, стремительно расширяющейся, он вдел его в пиздятину, обрамленную кровью, и, с четкостью машины, приступил к долбежке, которая продолжалась, по условию, до обморока Луизы, после которого Стефан помочился на нее и вышел, с гордо поднятой головой, утопая в овациях развратных старух.

Только потом Стефан узнал, что огромная цена, уплаченная Луизой – плата за его смерть.
СПИД.
Блядский угодник даже не успел обосноваться на греховном Олимпе.