Na : Маркиза. История Чан Ти Лан…

Мы имели право на жизнь, но не имели права на ошибку. Одно повлекло за собой другое, подобно горящей спичке, которую поднесли к таким же другим, что гореть и не желали вовсе…

И только спустя много лет мне стало понятно, что тогда ошибся именно я…

A+
Na

***
Лето 1984 года.

Мне шесть лет и я сижу на берегу моря. Какого? — Не помню. Давно это было. Леплю из песка замок. Приехал сюда отдыхать с дедушкой и бабушкой.

В детстве мама часто отдавала меня им, а они всегда охотно меня забирали к себе. На все лето, или на всю зиму.

Иногда я вспоминаю снежинки, которые кружились за окном дедушкиного кабинета. Именно тогда, оставшись один, я попытался впервые написать в рифму несколько строк для мамы на дедовых документах, оставленных им на столе (кто знает, возможно, стихи – это следствие одиночества…)

На тот период у мамы было много проблем, но тогда я этого не понимал и очень сильно скучал по ней. Особенно зимой.

Но сейчас лето…

Меня клонит в сон, и я не замечаю, как начинаю засыпать на берегу. Небольшие волны добираются до моего замка и превращают его в руины.

Сквозь сон слышу голос мамы: “Игорёша, проснись”. Затем касание её руки…
“Мама!”

Но это была не мама…

Азиатская девушка в красном купальнике смотрела на меня и протягивала мне руку.
“Это прилив”, — сказала она: “Такое случается здесь. Ночью все пройдет. Пойдем”.

Так я впервые встретился с ней…

На вид ей было лет двадцать пять. В мои шесть, она казалась мне не молоденькой красивой девушкой, а, скорее, взрослой тетей. Черные длинные волосы. Шрам на левой стороне лица нисколько не пугал. Да, и еще многочисленные черно-белые рисунки на теле. Тогда я еще не знал, что такое руны…

“Я отведу тебя к твоей бабушке”, — сказала она, и мы молча пошли по берегу моря в сторону гостиничных корпусов.

“Меня зовут Игорь, мне шесть лет, но мама меня зовет Игореша. Она скоро должна за мной приехать. А через год я стану большим и пойду в школу”, — начал разговор я.
“А как Вас зовут?”
“Ну, вот мы и пришли. Дальше я с тобой не пойду”, — сказала она: “Меня зовут Маркиза. Еще обязательно увидимся. Пока, Игореша”.
“До свидания, тетя Маркиза. Приходите завтра купаться”, — отпуская ее руку, сказал я, но мне почему-то не хотелось, чтобы она уходила.

Дальше, бабушкин крик: “где ты был?” и суровый разговор с дедом.

В мою историю про Маркизу никто не поверил и еще, мне сказали, что такого имени вообще нет…

***
Выпускной вечер.

Нам вручают аттестаты. Получаю свой с тройкой по литературе.
Зачем полез на рожон? Кому и что хотел доказать? Юношеский максимализм? А с другой стороны, зачем мне эта серебряная медаль? Тройка по литературе не самое страшное в физико-математической школе…

Исполняем на сцене идиотский номер из серии “уходит класс”.

Среди гостей сидящих в зале без труда нахожу маму. Я знал, что она всё-таки придет.
Возможно, она была и права. Надо было списать сочинение, а не идти на принцип. Сейчас, конечно же, нахожу все это мелким и глупым…

Взгляд останавливается на брюнетке в красном сарафане.

“Стоп! Откуда это?” — шрам на левой стороне лица, татуировки. Неужели показалась?!
Прошло десять лет, а она совсем не изменилась! Бывают же совпадения!
“Наверное, чья-нибудь старшая сестра”, — подумал тогда я.

Пьем тайком от родителей и учителей водку “Белый орел”. По привычке иду курить в туалет на второй этаж.

“Мои поздравления, Натрий”, — женский голос нарушил тишину в темном мужском туалете.
“Я читала. Коряво конечно, но весьма достойно. Я знала, что ты сделаешь именно так. Хотя шпаргалки с выдержками из критических статей нынче дешевле серебра”.

Огонек сигареты на фоне окна.

“Она? Та самая?”

“Маркиза. Та самая, Натрий. Та самая”, — темный силуэт вынырнул из темноты в освещаемый дверной проем и превратился в ту самую брюнетку в красном сарафане.
Все верно. Те же миндалевидные карие глаза. Тот же шрам. Голос. Татуировки.

Молчу. Чего-то жду.

“Почему больше не пишешь? В детстве помнится, замки из песка строил, а тут решился прикладными науками увлечься. Впрочем, решать тебе, но подумай, ты ли решил?”

Описав дугу, ее окурок вылетел в открытое окно. Больше она ничего не сказала. Только прошла мимо меня. Ее духи пахли моим детством…

А дальше подготовка к экзаменам и успешное поступление в один из престижных технических ВУЗов.

Тогда, я её не понял…

***
Парк.

Россия. Город Волжский. Студенческие каникулы.

“Добрые” люди на днях рассказали мне, что мой отец и не отец мне вовсе. Я не обиделся на них тогда. Не держу обиды и сейчас.

Было очень странное ощущение.

Бабушка пыталась мне что-то объяснить. Говорила, что мой родной отец — редкостный негодяй.
Вечером звонила мама. Ее голос дрожал. Она сказала, что нам обязательно надо поговорить, как она приедет и, что она мне все-все объяснит.

Не осознав еще до конца этого факта, где-то на уровне подсознания, я понимал, что для меня настоящий отец — это тот, кто меня воспитал, несмотря на пьяное рукоприкладство.

Помню, в детстве, мы с мамой смотрели мультики. Пьяный отец зашел в комнату и небрежно спросил: “Кто из вас будет первым?”
Мама начала плакать и говорить ему: “Прошу. Не начинай”, — но это не подействовало.
Тогда я сказал ему, что первым буду я…
Отец стащил меня за ногу с постели и пару раз ударил. После этого я упал на пол.
Мама закричала: “Не смей!” — но от сильной пощечины отлетела в кресло. Мне было не больно, а стыдно перед ней, что я валяюсь на полу и ничего не могу сделать…

Я и мой друг Саня пьем в центральном парке города Волжского. Теплый летний вечер. Саня, как всегда, провожает взглядом каждую юбку и периодически выкрикивает что-то вроде: “Эй, девчонки, идите к нам. Давайте знакомиться…”
Я не расслышал его слов: “Сейчас подойду”, — когда он побежал за какой-то очередной, проходящей мимо девушкой…

В следующий момент, когда я повернулся, рядом со мной на скамейке сидела она.

“Этого не может быть! Это мое воображение! Я, наверное, перебрал!”
Все тот же шрам, красный сарафан. Разве, что рун стало чуть больше. Но главное — она совсем не изменилась!
“Может это какая-то защитная реакция организма сработала? Или я болен?!”

“Привет, Натрий. Зажигалка есть?” — как ни в чем, небывало, сказала она с улыбкой.
“Курить бы лучше бросила”, — тихо сказал я, оглядываясь. А что если ее не существует, и я тут сижу, сам с собой разговариваю?

“Что это за похотливое животное рядом с тобой сидело?”
“Это мой друг. Своих друзей с животными сравнивай. Понятно? И вообще, что тебе от меня надо? Кто ты такая?”
“У меня нет друзей. Впрочем, как и у тебя. А кто я такая, твой, так называемый друг, тебе как раз и расскажет. Но, поверишь ли?”

Саня сидел в кустах на корточках и держал руки чуть ниже пояса.

“Сука! Наркоманка!” – сказал он, явно преодолевая боль.
“Кто это тебя так?” — догадываясь, спросил я.
“Да дура эта, в красном, со шрамом на лице. В татуировках вся. Она еще сказала, что ей с тобой поговорить надо”.

Хватаю его за грудки и ору: “Ты ее видел? Видел?! Я тебя спрашиваю!”

Ошарашенный Саня вырывается из моих рук, оставляя в них воротник своей рубахи.
“Еще бы не видел! Даже почувствовал! Такая же больная, как и ты! На всю голову!” — проорал он, отбежав от меня на безопасное расстояние.

На следующий день с Саней мы помирились и больше не вспоминали про этот случай.

***
Свадьба.

Сентябрь. Тепло. Сегодня моя свадьба.

Я уже аспирант, по совместительству работающий преподавателем. Аудитория, пожалуй, моя единственная отдушина. Ведь в физике главное не знание, а фантазия.

Как-то грустно. Пожалуй, радуются все кроме меня. Почему? Не знаю.
Вчера приехал Дедушка. Приехал один. Бабушка уже не смогла. Больные ноги.

После дворца бракосочетания, Красной Площади с Поклонной Горой едем в ресторан через семь мостов. Не знаю почему. Скорей всего это такие русские приметы, в которых я не силен.

Весь день прошел как в тумане. Я не пил. Смотрел на происходящее и думал: “Неужели я один из двух виновников этого торжества?”

Иногда выхожу курить во двор через черный ход ресторана. Не хочется ни с кем говорить.

Она пришла ближе к ночи. Я сразу ее узнал по красному вечернему платью. Шрам был слегка припудрен. Все те же двадцать пять лет (теперь уже почти ровесники)…

“Я знал, что ты придешь, Маркиза. Спасибо тебе. Но почему ты босиком?” — спросил я, уже не удивляясь. Если честно, то мне ее не хватало все это время.

“Я не могу быть во всем идеальной”, — закуривая, ответила она.

На тыльной стороне кисти я заметил новую руну.

“Где ты была все это время?” — задал я глупый вопрос.

Ответа не последовало.

“Эта новая руна означает грусть? Ведь правильно?”

“Скорее, несогласие, Игореша. Грусть, лишь следствие”…


До рождения моей дочери оставалось три года…

***
Северная Румыния.

Командировка.

Я давно хотел уехать. Уехать как можно дальше. Забыться хотя бы на время.
Развод. Маленькая дочка. Пьянство. Ссора с родителями. Разочарования. Все это кашей перемешалось в моей голове и не поддавалось объяснению.

Маркизу я не видел уже пять лет.
Воспоминания о ней теперь почему-то сопровождались непонятной мне злобой.

Оказавшись в другой стране, я был словно в ином мире, где все мои проблемы остались по ту сторону реальной жизни. Казалось, что время остановилось.

Ежедневные посиделки в каком-нибудь из местных ресторанов за бутылкой вина, вошли в привычку. До возвращения в Россию еще так далеко…

Ловлю себя на мысли, что думаю по-французски.

Ночью меня разбудил стук в дверь моего гостиничного номера. Проснувшись, я сразу понял, что это она. Признаюсь, что ждал этого момента.
.
“Зачем ты пришла?”
“Хотела тебя разбудить”.
“Спасибо, тебе это удалось”, — отвечаю издевательским тоном.

Хватаю со стола открытую бутылку вина. Жадно делаю несколько глотков и закуриваю.
Тишина. Молчание. Но я знаю, она еще там. Я чувствую ее всем своим нутром…

“Ты мне уже не сделаешь больнее! Понятно тебе? Не сделаешь!” — кричу на весь отель и что есть силы, швыряю пепельницу в дверь. Осколки разлетаются по всему номеру.

За порчу гостиничного имущества консьержка взяла с меня пятьсот лей и спросила, что передать француженке в красном, если она придет еще раз?

“Она больше не придет. Скажите, а с чего Вы взяли, что она француженка?” — поинтересовался я.
“Просто она спрашивала Вас на французском языке. Да и кричали вы вчера ночью по-французски слишком громко. Я и подумала, что француженка”, — смущенно ответила мне румынская девушка…

***
Авария.

Не вписываюсь в поворот. Машину выносит на встречную полосу. Черчу левой стороной по отбойнику так, что от переднего крыла валит сноп искр. Последнее, что запомнил – уходящий вправо четвертый гольф, а дальше свет стал сплошным.

***
Южная Франция.

Просыпаюсь в уютной комнате. Впервые за три года в застеленной кровати, на простыне. Как же давно я не спал вот так — по-человечески. Хочется накрыться одеялом с головой, как в детстве, и как можно дольше оттягивать момент пробуждения.

Впервые я был в гостях у нее.

Маркизу я не видел, но сразу понял, что это ее дом. Солнечный луч падал через окно на мою постель. С минуту я любовался им, пока не вошла она в домашнем халате красного цвета.

“Просыпайся, соня, а то всю жизнь проспишь”.

Весь день мы провели вместе. Я рассказал ей почти все. Все, о чем так долго думал…
Хотя можно ли рассказать про все, за один единственный день? Наш мир ограничился ее домом, в котором время остановилось. Хотя нет, оно все же шло, иначе бы не наступил вечер…

“Тебе пора. Тебя заждались”, — сказала Маркиза.
Странно, но я не пытался ей возражать и говорить, что хочу остаться еще, хотя бы ненадолго.
Я просто ей верил…

“Мы еще увидимся?” — задал я глупый вопрос, как тогда…

Ответа не последовало.

“Эта новая руна означает…”

“Дело в самой руне, Натрий. Ее значение — лишь следствие…”

Свет опять стал сплошным…

***
Больница. Приёмное отделение.

“Легко отделался”, — бодро сказал мне молодой врач, колдуя над моей левой рукой:
“В рубашке родился. Скажи спасибо, что “эмчээсовсцы” вовремя успели”.

“Где я? Что со мной?” — спросил я, почему-то шепотом…

“В аварию попал. Все нормально. Никого не задел. Снес отбойник и кувырнулся на обочину. Гонять меньше надо, молодой человек”.
“Не переживай. Всего-то два ребра… да ещё всю левую руку изрезал. Тебе стеклом вену в двух местах порезало, вот ты и вырубился от потери крови. Стёкла я уже достал. Теперь на свидания к девчонкам, что-нибудь с длинным рукавом только одевать придётся… Хотя говорят, что шрамы украшают мужчин…”

“А где Маркиза?”

“Какая еще Маркиза? Давай приходи в себя живее. Там мать твоя приехала. Приснилась тебе твоя маркиза, гонщик во дворянстве. Один ты был…”

Мама спала в кресле больничного коридора. Рядом на столике стоял стакан с остывшим кофе. По потекшим теням было видно, что она плакала…

Опираясь на стенку, тихонечко приближаюсь к ней и сажусь рядом на стул. Хочется заплакать…

***
Париж. Эпилог.

Я встретил ее случайно на улице Мобёж, что в девятом округе…. Увидел первым. Она шла мне навстречу. Двадцатипятилетняя девушка с азиатской внешностью. Разумеется без шрама и без рун. Ничего красного на ней не было. Скорее, студентка какой-нибудь одной из здешних горных школ, что приехала сюда из марсельского ашалема, и чьи родители смогли оплатить её обучение в Париже, чтобы она могла забыть своё прошлое и начать здесь новую жизнь с чистого листа…

Сказать, что во мне что-то дрогнуло? Нет. Я был спокоен и даже не удивился.
Мы разошлись, и я не обернулся.

Что будет дальше? Понятия не имею…

***
Но теперь я точно знал, что руны отражают лишь память событий,
а шрамы – это следы от ран…
_____
A+
Na