Антоновский : Смех и коридор

Зеркало в пыльном, грязном туалете общаги было на удивление чистым, просто идеально чистым. Зеркало отображало реальность гораздо яснее, чем сама реальность была.
Облезлая выцветшая голубая краска на стенах, в некоторых местах, потрескалась и распускалась словно цветок. В предбаннике туалета было душно, спертый воздух нёс пыль, сигаретный дым, запах дешевого одеколона, весь букет запахов из унитаза. Пол был весь в какой-то жиже – смесь ссанья, воды, весенней слякоти, в которой плавали многочисленные хабчики.
И только зеркало блестело, в нем реальность приобретала совсем другие цвета, видимо влияла ещё и лампочка на стене прямо напротив.
Лампочку утром кто-то заменил на новую, зеркало – помыли. Это было ясно. Только кому пришло это в голову утром в субботу?
Костя отчетливо видел в зеркале себя – молодого, лоснящегося, с томными глазами, с загадочной улыбкой. Такого, каким себя он совсем не ощущал.
Но зеркало внушало, что всё лучше, чем предполагаешь, что внешне всё пристойно и хорошо и медленно уверенность расползалась по телу, придавала сил.

Коридор общаги просматривался, как через мутное стекло – такие же голубые стены, всё застыло здесь, зачарованное пространство собственной зачарованностью. Костя стоял почти вплотную к стене у туалета, и смотрел в перспективу коридора, там солнечным аквариумом терялось окно.

Из неоткуда, из солнечных лучей прошмыгнула девчушка в белой майке.

- Постой – Костин тон был ленив, он как будто промяукал эти слова.

Девочка оглянулась. Глазки блеснули в коридорной мути. Пространство словно перебирало её белые волосы.

- Какая сегодня дата, какой день, месяц, год?

Девочка звонко засмеялась, смеялась, как будто кто-то играл классическую музыку на хрустальных бокалах.

- 25 марта, если не ошибаюсь, 25 марта 2009 года. Суббота.

- Так бы дикторы говорили в новостях, как она – подумал Костя – надо ей сказать, чтобы на радио шла работать.

Девочка задержалась. Она явно всё ещё собиралась убегать в глубь коридора, но теперь явно откладывала этот забег, Костя ей стал интересен. Что за странный персонаж в общаге? Никогда его не видела? Задаёт глупые вопросы…

Но Костя молчал.

- А ты что, забыл какой сегодня год?

Костя улыбнулся.

- Кто-то зеркало в туалете помыл. У вас всегда так моют?

Девочка решительно прошла Косте за спину, и открыла дверь туалета. Зеркало приветливо подмигнуло солнечным зайчиком.
Девочка рассмеялась.

- Действительно помыли! Девочки всегда моют. Ты же понимаешь?

Костя хмыкнул в ответ.

- Чтобы красится надо же чтобы зеркало чистое было.
- Я думал у вас маленькие зеркальца есть, вы, что в туалете краситесь?

Девочка рассмеялась ещё громче. Солнечные лучи вскрывали пыльный воздух коридора, были струнами, и её смех играл на этих струнах.

- Как тебя зовут? Что ты здесь делаешь?

- Костя – он протянул ей руку
- Люда.

Они трясли рукопожатием и она смеялась.
- Пустовато тут…
- Так что ты здесь делаешь? Раньше я тебя не видела!
- Случайно оказался.
- Случайно? – спросила Люда иронично-вызывающе, будто узнала какую-то шокирующую правду.
- Да, случайно.
- Ну да рассказывай – они наконец-то отпустили друг другу руки. – здесь случайно не оказываются, у кого ночевал у Соньки? Да? – её улыбка приобрела торжествующий вид – у Соньки? Я угадала?

Костя пожал плечами.

- Не хочешь говорить – Люда легонько ударила Костю по животу – всё равно я узнаю, девочки расскажут. Тут секретов нет.
- Тут временной портал у вас в общаге, я всегда от сюда выхожу, машина времени типа, Гостью из будущего смотрела? Вот типа того. Корпорация Дхарма слыхала?

Казалось на Людин смех сейчас начнут открываться двери, выходить люди, но никто не появляться, коридор был пуст, и несмотря на солнечный день и голубую краску на стенах, достаточно сумрачен, солнечно сумрачен.

- Пойдем, кофе пить скиталец времени – Люда поманила за собой, она пошла дальше по коридору, а Костя несколько секунд так и стоял и даже потерял её из виду в солнечной пыли. Но потом пошёл за ней.
- Ну и из какого ты времени? – она улыбалась на ходу, странная улыбка, она не похожа на ту улыбку, когда улыбаются стоя, или улыбаются лёжа. Улыбка зависит от положения тела. И улыбка бежала с Людой.
- Из какого? – Костя, кажется, серьезно смутился – это тяжело объяснить. Меня не поместили ни в какое определенное время. Ты точно сказала скиталец. Даже не знаю, откуда ты это знаешь. Я не могу объяснить своего движения, кажется, я складываюсь где-то в произвольном месте, в любом времени…
Люда рассмеялась. Костя понял, что за 5 минут разговора он уже привык к этому смеху. В солнечном полумраке коридора, теперь, её лицо периодически терялось в весеннем полдне.
- Что то у вас пустовато в общаге..
- Что-то да. Спят все. Суббота утро. Никому никуда не надо.
- Не учитесь что ли по субботам?
- Неа, приказ ввели. В прошлом семестре. Теперь все по пятницам ночью бухают, субботу спят. Сам видел! Что спрашиваешь? Тут вчера, кажется глобальная вечеринка, как метеорит упала.
- А ты чего?
- А я вчера устала, настроения не было, странно спать в таком Садоме, ко мне в 5 утра какое-то чмо легло, пристало. Света сука приводит, кого попало. Пришлось с лестницы спускать. Потом какой сон?

Они пришли в такой же полуосолнечный – полупыльный холл, чуть поодаль от окна. Здесь стояли старые, обитые бордовой тканью кресла. Бардак после пьянки – бумажные стаканчики, пустые бутылки, чьи-то джинсы. На тумбочке — чайник. Люда полезла в ящики и достала оттуда две чашки. Костя только удивленно смотрел на это.

- Садись!
- А чашки как выжили?

Люда снова засмеялась. Теперь уже её смех, продолжал сам Костин мозг, этот смех плотно сидел в голове, звучал.

Заработал чайник. Сметая какой-то мусор Люда и Костя расселись по креслам.

- Ну, правда, расскажи, где ты учишься? С кем тут пил вчера?

Костя махнул рукой, говорить об этом не хотелось. Чайник закипел. Люда встала, чтобы подойти к нему. В голове у Кости что-то зазвенело. Когда она прошла мимо его, он схватил её за запястье. Она улыбалась прямо ему в глаза. Тогда он встал и поцеловал её. В губы, с языком. Они целовались некоторое время. А потом она отстранилась и сказала шепотом

- Подожди, кофе принесу.

И ушла обратно в коридор.
- А куда она шла? – подумал Костя. – изначально куда шла?

Люда не возвращалась. Прошло минут 20, но её не было. Солнечный день, ровно обрамлял пыль, из мутного окна.

Костя сделал глоток из уже остывшего чайника, и сам пошёл, вначале по пустому коридору, потом по лестнице.

Весна спешила, собирала вещи, снег скукоживался на тротуарах в неровные кусочки пазла.

До дома бабушки надо было пройти через парк. Там солнце уже пыталась раскачать голые ещё ветки. Под ногами всё было мокро, но ощущение буйного, шумного леса уже летало в воздухе.
Парк будто бы продолжался в квартире бабушки.
Старушка суетилась на кухне. Открыла дверь и быстро убежала обратно, что-то стряпать у плиты.

Костя застыл в прихожей не решаясь войти. Отсюда было хорошо видно старые часы с боем, телевизор, расставленные на пианино в ряд фотографии.

- Проходи, проходи – крикнула бабушка из кухни – хорошо, что приехал.

Костя снял ботинки. Под ним по ковролину, который застилал всю квартиру, потекла весенняя струйка.

Наконец-то бабушка вышла. Она была в синем, королевском халате, накинутым на хорошо сохранившийся лыжный вязаный костюм. Маленькая королева.

- Всё равно растёшь – сказала бабушка весело – хоть уже сколько лет, а всё равно растешь, это мы вниз идём старики. Ты надолго?

Костя замотал головой.

- Привет бабушка.
- Привет, привет …, редко заходишь, привет. Хоть бы бабушку почаще навещал.
- Времени нет, прости.
- Времени нет. Новость. Как мы живём так времени, конечно, нет, никакого времени. Тем более у нас.

Костя сел за стол в комнате.

- Ты чай пьёшь? – суетливо спросила бабушка.
- Кофе. А потом поспать.
- Так ты для сна пришёл? А как же после кофе?
- Да я всегда засыпаю.
- Ну как знаешь, времени нет. Костя временинет.
- Я сейчас как раз пытался объяснить одной барышне, что никакого времени нет, я бы ей показал, объяснил подробно, но она испарилась.
- Так она наверняка такая же как ты – донеслось из кухни.

Бабушка несла дрожащими руками чашку кофе, Костя кинулся ей помогать.

Они сидели напротив друг друга. Бабушка пытала Костю глазами. Словно пыталась с мудрости своих лет, через казалось благодушную улыбку, узнать как он на самом деле? Каково ему – вот так.
И Костя не выдержал этой пытки, сделал всего один глоток и встал.

- Что-то уже в сон клонит. Пойду я всё-таки.
- Иди, иди… постель тебе дать?

Костя пожал плечами.
- Так день же..


Костя прошёл в дальнюю комнату. Дверь с трудом отодвигалась. Всё здесь было заставлено книгами, вещами – старыми шкафами, какими-то пыльными чемоданами. Между ними надо было протиснуться, чтобы пройти к кровати. Комната была разделена на две половины, перегородкой и окно было за стеной, солнечный свет сочился сюда через прямоугольное окошко под потолком.

Костя лёг на маленькую кроватку. Обои были исчериканы какими-то произвольными датами преимущественно последних 25 лет. Некоторые зачёркнуты. От некоторых вели стрелочки к другим.
Вытащил из под ног плед, укутался, и уставился на лазер солнечного луча, который как в клетку заключал в себя всю пыль из комнаты.

Как он оказался здесь? Как он каждый раз перемещался, откуда знал всё это? Он редко задумывался об этом, через несколько минут его мысли смоет сон, а пока можно просто задавать себе вопросы. Бесконечные вопросы и не получать на них ответов. С каких пор его что-то перестало держать? Каким образом он пришёл в гармонии с тем, что хочет видеть и с тем что видит? Как он научился носить этот мир с собой? Перемещаться в странной последовательности … В голове зазвучал Людин смех, звонкий, он выключил все мысли.

И Костя заснул.

Яркая оранжевая луна в метровый размах рук весела над багровеющим городом. Небо, кажется, было кирпичным и от его кирпичей то и дело откалывались кусочки. Машины, злые, сердитые образовывали бесконечную, агрессивную пробку. Подхватывая друг друга, сигналили, монотонно, не прекращая.

Костя спал на заднем сиденье видел луну из окна, краем глаза, ощущал пятками всю пробку, всю агрессию, уезжающих из города, бегущих, и одновременно стоящих на месте машин.

Водитель нервно пыхтел, по всему салону был разлит запах его пота, поэтому Костя поглубже зарывался лицом в обивку сиденья, чтобы чувствовать ароматы кожи и ещё чего-то, поприятнее. При этом один глаз он косил в окно, пытаясь достроить всю картину происходящего вовне.

За последние 20 минут, кажется не проехали ни сантиметра. Чем больше стоят, тем больше этой кирпичной крошки с неба в салоне, кирпичной крошки извне, она кончено невидима, но ощутима и запаха пота.

Костя постучал по водительскому сидению –

- Какая сегодня дата, какой день, месяц, год?

Водитель не поворачивался. Костя тронул его за плечо. Плечо было мокрым.

- Эй уважаемый!

В этот момент неожиданно поехали. Поехали быстро, разгоняясь и разгоняясь. Это было удивительно, просто невероятно учитывая пробку. Кирпичный ветер дул за окно, луну уже было не разглядеть, и в конце концов, от езды, от быстрого, освобождающего тело, раскрепощающего движения Костя заснул.


На лицо падал дождь. Вначале мелкий. Вода словно намечала невидимые веснушки. Но потом холодных точек на лице становилось всё больше и больше. И тогда Костя открыл глаза.
Из-за воды потолка было не видно.
Судя по всему, вокруг была гримёрка. На Костю смотрели несколько огромных зеркал. На зеркала натекло воды, и теперь они скорее представляли из себя прямоугольные подводные иллюминаторы.

По гримерке ходили какие-то странные ряженые люди. Один из них толстый, пухлощекий, в римской тоге, сушил допотопным феном волосы, прямо возле дивана, на котором валялся Костя. Фен был, завернут в полиэтиленовый пакет.
Он обернулся, увидел, что у Кости открыты глаза.

- Вас ведь и убить так может, дождь вон какой! Закоротит и всё!
- Костя – у толстяка в голосе звучали нотки старомодной нежности – проснулся уже? Да течёт тут мощно. Они там наверху совсем охренели. Харьковчане. Номер про антиалкогольную компанию репетируют.

Это вроде бы говорит толстяк, но вроде бы слова эти придумывает сам Костя. Вроде ничего этого нет. Но, скорее всего он ошибается, это ощущение ошибочно. Дождь размывает эти слова, как акварельные краски. И так же всё происходящее дальше.

Костя попытался встать. Давалось с трудом, как будто все тело налилось свинцом. От каждой капли дождя расползались мурашки.

Усатый мужик в костюме времен армии Наполеона широко улыбнулся Косте.

- Костя, дорогой. Выспался? Видел что Харьковчане нам устроили? – он поднял короткие руки в камзоле вверх.

Кроме этих двоих персонажей в гримерке было ещё человек 8. Несколько женщин. Все они были в исторических костюмах разных эпох – от Античности до 2-ой мировой.
Все они были заняты приготовлениями к какому-то концерту. Но когда Костя начал вставать все, как один уставились на него.

Каждый из странных людей был готов что-то сказать Косте, но он пробирался сквозь них, теперь, отмахиваясь рукой, словно ещё на замахе прерывал их слова. По гримерке цепной реакцией пронёсся суетливый шепот, а потом все снова начали заниматься своими делами.

Коридор был точно такой же, как в общаге. Те же солнечные лучи, никакого дождя не было и в помине. Свет словно отделил голубую краску от стен и уносил куда-то вектором, минуя перспективы и горизонты.

И как только Костя вышел туда он сразу же услышал звонкий Людин смех. Не понятно происходило это у него в голове или снаружи. Но смех был отчётливый и отчётливо он убегал от Кости, к мутному стеклянному солнцу в конце коридора.

Костя шёл вперёд, он подумал, было зайти в туалет и посмотреть такое же там чистое зеркало, но не сделал это. Тяжесть в теле продолжала донимать его, и он просто шёл, как-то через себя, через свои мысли. У поворота, совсем недалеко от окна, за старой партой сидел человек, видимо коридорный, и спал. Спал он с открытым лицом, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Чем-то человек напоминал Юлия Гусмана, а может это и был сам Гусман. Костя попытался вглядеться в него, но солнечный свет давал деталям лица ускользнуть.

Костя хотел разбудить его, своим традиционным вопросом, с которым он суётся ко всем, про дату, год, число. Но не сделал этого. От чего-то этого бородатого, усталого человека в сером пыльном костюме, с пузом чуть ниже скрещенных рук совсем не хотелось будить.

Дальше налево от окна, было огромное помещение с бардовым масивным задником занавеса. Голубой, размазанный солнцем цвет стен, здесь уступал свое место, более темному и более выразительному.
Солнечные лучи играли на задники, чертили там что-то. Какие-то пятна. Но ничему было не сломить странную гордость, отстраненность этого пространства. Бастиона.

Косте захотелось заглянуть туда, за занавес. Он подошёл вплотную, слегка отодвинул массивную партьеру, но там ничего не было видно. Возможно, там играли в КВН. По крайней мере, смех, шумный, каракульный смех, словно бы намекал на это. В этой бездне судорог Косте слышался и звонкий, музыкальный смех Людин. Словно лучами солнца по металлофону. Костя это чувствовал, но не мог вычленить его, смех ускользал, всплывал на секунду, но тут же звучали другие смешки, аплодисменты и смех никак не удавалось поймать.

- Эй – донеслось неожиданно сзади. Костя не сразу смог различить женский это голос или мужской. У него бывало такое. Что-то в мозгу отказывало, и реальность не давала больше подсказок.
- Эй – это стояла Люда, держала по чашке с кофе в каждой из рук. – ты куда пропал? заблудился здесь что ли?
- Да у меня бывает, прости, с ощущением времени что-то никак не могу понять. Что-то замыкает в голове и мне кажется, кучу времени уже прошло.
- Ну у тебя и отмазки – Люда засмеялась, засмеялась по своему, но всё равно её смех шёл откуда-то из занавеса. Среди тысячи таких же смешков.

Костя взял у неё одну чашку с кофе.

- Сядем? – Люда показала на бордовые кресла, которые, оказывается, стояли прямо тут.

Костя молча сел. Сколько длилась пауза – непонятно.

- Бабушка сказала, что ты такая же, как я, наверное.
- Какая бабушка?
- Я успел к бабушке сходить, она не далеко живёт, я люблю спонтанно к ней заходить, просто так. Люблю поспать у неё.
- Так ты и поспать успел?
- Да поспал немного. Люда послушай, скажи, пожалуйста, это очень важно — Какая сегодня дата, какой день, месяц, год?

Люда иступлено уставилась на Костю. В её широко распахнутых глазах читался испуг. Медленно она мотала головой. Медленно-медленно.

- Я что-то не то спросил?

Люда подождала с ответом.

- Ты уже спрашивал.
- Да… я всё время это спрашиваю… способ знакомится такой – Костя сделал глоток кофе, показалось или от этого стал чуть бодрее, чуть реальнее? – Скажи Люда а ты правда такая же, как я?
- Прекрати! Прекрати так странно говорить! Ты можешь говорить нормально? Нормально, как люди разговаривают. Извини, я не выспалась мне сложно всё это воспринимать.
- Да… да… всё понятно.
- Всё понятно? Все – понятно? Прости, если я тебя обидела. Но не надо, правда. Всё! Всё! Этот короткие период, когда девушку надо шокировать произвести на неё впечатление, прошёл. Ты можешь думать уже о чём-нибудь серьезном? Костя! Мы пять лет уже знакомы, пойми. Уже пора с чем-то определятся! А ты ведешь себя, как придурок! Ну? Ну что ты так вжился в роль? Костя весёлый КВН-щик. Костя аутист потерянный во времени! Костя я хочу хоть раз от тебя что-то серьезное услышать! Пойми. Я ведь не могу больше ждать! Костя, веди себя, пожалуйста, как человек! Хотя бы при мне перестань строить из себя придурка.

Теперь они поменялись ролями и уже Костя смотрел на неё, изумленно. И тут Люда раскололась и радостно загоготала. Смех был заразителен, и казалось уже сидел в Косте, но тот никак не мог его из себя выдавить.

Он отвернулся буквально на полсекунды, а уже в следующий момент какой-то грубый, неприятный мужской голос шептал ему в ухо.

- О чём мы с вами договаривались? Зачем вы показываете эту ерунду и ещё и в прайм-тайм. Это же бред, абсурд.
- Это новый формат – сказал по инерции Костя.
- Это чушь, ничего не понятно, это заставляет людей задуматься. Оно вам надо?
- Это заставляет почувствовать себя людьми. Хоть на миг.
- Вы понимаете, в какое время вы это делаете? Понимаете? — голос оброс эхом, и растворился в нём.

Костя обернулся. Люда сидела на кресле напротив и улыбкой пила кофе с лицом победительницы.

- И зачем нам этот хлам? Давай уже увезём его на дачу! Ты же понимаешь, что он занимает целую комнату. Я всё знаю, что ты мне сейчас ответишь, хорошо. Я понимаю ценность, для твоего зацикленного мозга, комнаты, хлама. Но ты понимаешь, что пора что-то менять? Пора по-другому жить?

Костя никак не мог рассмеяться. Мысли лезли и мешали смеху. Теперь он казалось мог рассмеяться, как Люда, вот сейчас, в эту минуту. Но мысли мешали, обрывали всё.
Возможно, от этого хлама так потеет водитель, возможно книги мешают ему обернуться. Возможно. Возможно всё.

- Ты представляешь – сказал Костя тихо – лил дождь. С потолка лил дождь. Они это свалили на каких-то харьковчан. Какой это год был? Не знаю, может быть, начало 90-х что-то такое. Не разберу.

Люда устало вздохнула.
Костя смотрел на её лицо. Смесь темноты и солнечного света. И он сам у себя в голове уже достраивал глаза, нос, губы, белые волосы, белую маечку.

- Да прекрати, всё это и так есть, есть я, и если хочешь, посмотрим в это чистое зеркало и убедимся в этом вместе. Тоже мне, думаешь, схватил мир за яйца, думаешь, держишь его? Весь этот смех, этих придурков? Думаешь у тебя в руках этот смех?
- А у тебя другой смех?
- И ты ещё спрашиваешь? Ты знаешь, как я могу обидется и замолчать? И тогда лови у себя в голове бесконечно мой смех, бесконечно лови.
- Прости. Я знаю, какой у тебя смех, я прекрасно это знаю. Я не могу его – Костя осёкся, никак не приходило на ум нужное слово, а что не могу?

Он любил этот момент, когда пробка неожиданно исчезает и водитель, как игла на пластинке, словно это дорога несёт его, начинает набирать обороты.

Ключ открывает замок в квартиру. Можно не включать свет и сразу прошмыгнуть в комнату заставленную книгами и шкафами, лишь мельком глянуть на часы с боем, и не различить в них время растеряться, и дальше пойти. Люда возится на кухне, или бабушка?
Обои в темной комнате с прямоугольным окном в другую комнату исчериканы какими-то датами. Некоторые зачёркнуты. От некоторых ведут стрелочки к другим. Костя смотрит на это и никак не может уснуть.

И где-то оком в коридоре общаги следит за всем этим чистое зеркало.
А где-то дождь.