[B_O_T]anik : Два гриба. (Фатальный катаклизм локального масштаба)

Два этаноловых гомункула, Чага и Трюфель вяло сибаритствовали под тёмный пивас на приподъездной скамейке, отполированной крепдешиновыми транцами местных бабуль до первородной фактуры. Чага время от времени изрекал тупое, Трюфель тупо игнорировал, в голове его вызревал дерзкий план легкого обогащения. Он, не отрываясь, смотрел на растущее посреди двора здоровенное дерево.
--Чага, знаешь чо это за хрень на берёзе?
--Знаю, — скривился тот, — гриб такой. Подъябываешь типа.
--Не-е, я вон про ту берёзу, — Трюфель махнул бутылкой.
--И чо там? – презрительно сощурился Чага на замшелый символ отчизны.
--О-о, браза, так устроен весь жалкий людь. Смотрят и не видят. Них-хи-ра.
--Ну, колись, чо там.
Трюфель взял паузу, усугубляя интеллектуальную доминанту.
--Кап.
--Кап-хуяп, чо ты мне тут, давай нормально излагай, — Чага включил злого.
--Ладно, вон тот нарост неибический, на который никто и внимания-то не обращает
и есть — кап.
--Гы, я на нем в пятом классе хуй вырезал.
--Тормоз ты, я пизду — ещё в третьем.
--И чо с того?
Трюфель опять помолчал, покусал губы и уже весело выдавил главный на сегодня вопрос.
--Знаешь, сколько он стоит?
--? — Чага напрягся.
--Тыроф десять, не меньше, — и для убедительности сплюнул.
--Опа! Это чо, из-за хуёв?
--Нет, из-за пёзд, из-за пёзд, из-за тупых пёзд, — Чага успел схлопотать пару ударов пустой пластиковой бутылкой по спине.
--Хорошо, молчу.
--Короче, я пошарил в инэте, капы продают от ста рублей за кило, а в этом стоха, не меньше. Да и размер имеет значение, из такого целое кресло можно вырезать. Высушить тока надо, сырой не пойдёт.
Чага притих, переживая информационный шок, потом встал и направился к берёзе. Трюфель успел схватить его за майку и зашипел.
--Куда, сука?! Сидеть! С сегодняшнего дня нас рядом с этим деревом никто не должен видеть, а то потом сразу заподозрят, чота эти два гриба тут тёрлись? — и, глядя под ноги, тихо добавил сакраментальное, — Операция началась, короче.
Чага притих, проникаясь серьёзностью планов. Мысль, плутавшая в потёмках сознания, выбралась на свет радостным ехидным вопросом.
--А как его оторвать-то, не подходя к нему?
--Ночью, дура, ночью, — закатил глаза к небу Трюфель.
--А-а! — и Чага снова впал в задумчивость, — А ты уже знаешь, как это сделать? — каверзность вопроса не оставляла Трюфелю никаких шансов.
--Нет, не знаю. Пока не знаю.
--Ну, так давай, думай, хуле сидишь-то! — дерзость Чаги подкрепляло ликующее тщеславие, что он задал, таки, вопрос, на который Трюфель не нашёлся что сказать.
--Пошли в гараж, пошукаем там чего-нибудь...
По дороге Чагу прорвало. Каждую фразу он начинал со слов: «А давай...», и тут же жизнерадостно предлагал очередную бертолетовою шнягу. В основном, его идеи сводились к тому, что бы устроить какой-нибудь экстремальный катаклизм локального масштаба и под шумок выпилить кусок дерева стоимостью десять тысяч рублей. Он не мог остановиться и на следующий день.
--Я понял тебя, Чага. Надо взорвать квартал и образовавшемся хаосе не спеша увести приз на газельке.
--Ну, а чо? Тоже идея.
--На, — и Трюфель протянул другу нож и брусок, — стругай клинья, пироман хренов.
Кап охватывал ствол берёзы незамкнутым огромным пончиком на уровне головы. Трюфель решил оторвать вожделенную деревяшку с помощью клиньев. По ночам, одевшись в чёрное, два патологических упыря расширяли начатую стамеской трещину между стволом и капом с двух сторон, потом высокохудожественно камуфлировали это дело белой краской из баллончика, грязью и тряпками. Через две недели им удалось замкнуть трещины. К завершающей стадии подготовились серьезно, шанцевый инструмент и гидродомкрат сложили в подвальчик напротив, в котором располагался Трюфелев родовой сарай. «На дело» вышли в приподнятом, не смотря на начавшийся дождь. Через два часа возни и пыхтения им удалось сорвать кап с дерева. От обоих гоблинов валил пар. Рана на стволе была похожа на огромную кричащую пасть с длинными желтыми зубами, Трюфель залил её из баллончика, и она стала похожа на пасть с белыми зубами.
--А ну и хуй с ём, — помолчав, констатировал живописец, — мотаем.
Инструменты убрали в подвал, остальное выбросили в мусор и взялись за деревягу. Но, протащив метров двадцать остановились между домами, поняли, что так сдохнут.
--Тяжёлый какой, сука, и ухватить не за что, подожди здесь, я черенок принесу, — и Трюфель убежал в подвал.
Оставшись один под дождём, Чага сумрачно оценил перспективу по перемещенью тяжести и в нём проснулся творец. «А чо его тащить-то… Он же круглый… Почти», — подумал Чага и толкнул деревяшку под горку. И она покатилась.
--О! Катится шо твой пездетс! — кап, смешно подпрыгивая, набирал скорость и, вихляясь, весело разбрызгивал воду. Чага заржал. Он не престал ржать даже когда бойкая деревяга выскочила на проезжую часть прямо под колёса серой ментовской буханке, невесть куда мчавшейся этой недоброй ночью. От удара и неудачного манёвра буханка завалилась на правый бок и затихла, из выбитого лобового вывалилась рука. А деревяшка, получив ускорение в перпендикулярном направлении, поскакала вниз по улице, набирая обороты. Чага проводил её взглядом, сильно наклонившись вперед, пока она не скрылась за домом. При этом он ещё продолжал похохатывать по инерции.
--Эй, нетопырь, куда дерево дел? — Трюфель хлопнул по плечу, Чага вздрогнул и попытался закрыться руками.
--Оно… он… укатилось, — экспериментатор махнул безвольными кистями в сторону. Трюфель увидел буханку, из которой шёл пар и торчала рука.
--Ты чо здесь творишь? Варвар! — в это время внизу уже вовсю орала сигнализация.
...
Охранник универмага рубился в КС, услышав звук ДТП на улице он отвлекся, его тут же пристрелили. Но к игре он не вернулся. В свете уцелевшей фары, от лежавшей на боку буханки, на него летело нечто в пене брызг, ударявшееся о беззащитные дверцы плотно припаркованных хетчбыков и пикапов, которые сразу включали вой. Он присел и стал шарить руками на столе и у бедра. В высоком прыжке через тротуар кап влетел в витрину, разметал манекены и, зарывшись в платья в глубине зала, притаился. Охранник поднялся с пола, связался с дежурным, истерично поделился с ним паникой, потом достал оружие и пошёл в зал, хрустя битым стеклом.
--Стоять! Лежать! Вы арестованы! — он приблизился к деревяшке, замотавшейся в платья, смело вытянув перед собой трясущийся пистолет, она вздохнула, охранник выстрелил в неё. Два раза. И убил.
...
Когда в буханке заскрипела рация: «Семнадцатый, вы где? Ответьте, семнадцатый! Вы далеко от Советской?», Чагина истерика была в полном разгаре, и стекала с трясущегося подбородка непрерывной струёй. Трюфель безуспешно пытался собрать воедино битый пазл событий. В это время у них за спиной раздался треск, они обернулись, намокшее дерево падало, не выдержав утреннего порыва ветра. Красиво самортизировав при ударе о землю и подняв феерическое облако брызг, оно придавило детскую площадку и ещё десяток машин, которые тут же включили сигналки. Трюфель мгновенно принял мудрое решение: «Пора съябывать».
...
--Чагин и Иванов, — военком не скрывал удивления и радости, — вы же, вроде как, в экспедицию завербовались?
--Развербовались уже, товарищ капитан, ровно на один день, чтобы долг отдать. Если сегодня не мобилизуете — обратно завербуемся.
Офицер не стал углубляться, подсуетился и к обеду два бойца скоропостижно убыли к месту службы.
По поводу событий в районе улицы Советской компетентными органами было установлено, что в результате природного воздействия во дворе дома номер 9 упало старое дерево, при этом в месте излома оторвался каповый нарост и выкатился на проезжую часть, где и допустил столкновение с патрульным автомобилем УАЗ. В результате инцидента никто серьезно не пострадал.
Владельцы помятых авто до сих пор судятся со страховщиками.
Из пристреленного капа хозяин универмага заказал кресло.