Яблочный Спас : Данилкины корабли

Данилке снились корабли.
Они выстраивались в линию. Шумно хлопая парусами, меняли курс. Вспухали белоснежными тучами выстрелов. Тревожно звенели медными колоколами громкого боя.
Фордевинд. Оверштаг.
Корабли вальсировали на изумрудной поверхности моря, похожие с высоты Данилкиного сна на спичечные коробки. Весной дети запускали самодельные суда в мутный ручей, стекающей по настовой корке в овраг, и перепрыгивая промоины, мчались следом, прутиками подталкивая застревающие на ледяных перекатах лодки.
Сейчас, во сне, Данилка руководил баталией, развернувшейся под стенами старинной крепости. Уродливая башня, сложенная из черных камней, возвышалась над скалистым островом, изредка плюясь в корабли эскадры свистящими зигзагами книппелей. Ядра падали совсем близко от кораблей. Исход битвы был неясен. Принятое решение атаковать, казалось поспешным. Данилку лихорадило от неуверенности и сомнений. Задетая осколком голова гудела роем пчел.
Слабость накатывала волнами. Страшно хотелось пить.
Ты- Адмирал.
Не раскисай.

Хлопковая тряпка высыхает на полыхающем лбу почти мгновенно. Я хочу открыть окна, но боюсь, что злой ветер залезет под одеяло, выхватит кривыми когтями его душу, и унесет от меня. Будь проклята эта скорая помощь. Будь проклят этот город, пожирающий детей.
Будь проклято все. Если они опоздают.
Если с ним что-то случится.
Если.

Данилке снится Ватный мир.
В нем все из ваты. Солнце, земля, дома, люди. Даже сам он ватный. Мягкие руки. Он не чувствует их. Просто знает, что они похожи на два коротких обрубка с наклейкой *стерильно*. Ног нет. Вместо них два скатанных из ваты валика. Их запихивала ему в нос медсестра в школе, когда он подрался. Дышать трудно. Горло забито обрывками ваты. Плохой мир. Данилке не нравится находиться в нем. Он пытается открыть глаза, но кто-то мешает. Кто-то привесил гирьки на веки. Их не поднять. Страшно хочется пить, но Ватный мир душит в своих мягких объятиях.
Где-то очень далеко, белоснежные паруса вновь выстраиваются в боевом порядке. Резко свистят боцманские дудки. Знакомые голоса умоляют его вернуться. Им нужна помощь.
Иначе – поражение. Иначе – смерть.
Вернись.

Желтый круг перекатывается по эмали. На дне тазика неподвижно застыла вода. Обои багровым узором уныло стекают со стен. Помнишь, мы вместе выбирали часы? Ты искал морские, в корпусе из темного дерева. Штурманские. Когда нашлись похожие, торговец заломил такую цену, что я вздрогнул. Хронограф. Ты посмотрел, взял меня за руку, и не говоря ни слова вывел из лавки.
Не нужно. Пойдем домой.
Через неделю часы висели над твоей кроватью.
Просто потребовалось время, чтобы понять, как обойти инфракрасные датчики. Заднюю дверь барыга запирал на один цербер. А жадность, как известно…
В конце концов, еще один грех стоил твоих счастливых глаз.
Сейчас я ненавижу эти часы. Прошло чуть меньше сорока минут, с тех пор как я набрал номер.
Мне кажется, что не меньше суток. Нужно открыть окно.

Данилка парит над морем, широко раскинув руки.
Далеко внизу, ветер закручивает волнам белые гребешки. Мальчику легко. Ветер остудил горящий лоб, высушил мокрые от пота волосы. Прохладный воздух дал возможность дышать, и выдул из горла остатки ваты. Справа, мелькнула черная тень острова и продолжающие свой смертельный танец корабли эскадры.
Он заложил крутой вираж и пошел по спирали вниз, накручивая виток за витком. Стараясь не выпустить из вида изорванные паруса. Ветер пронзительно засвистел в ушах. На глаза навернулись слезы. Нужно торопиться. Времени мало. Его почти нет.

Честно говоря, мы должны были уехать три часа назад. Последнее дело принесло мне достаточно. Столько, что можно было позволить себе не думать о деньгах достаточно долго. Билеты грустно свесили свои бумажные язычки с края стола. Теперь, они уже вряд ли понадобятся. Шансов на то, что врачи не обратят внимание на лицо, фоторобот которого уже висит на главных страницах новостных сайтов, ничтожно малы. Сын останется в больнице. О нем будет кому позаботиться. Мой адвокат поклялся на кресте, а он глубоко набожный пройдоха, что мне не о чем волноваться. Да и явка с повинной, он полагает, поможет скостить срок. Всего лишь несколько часов. Черт. Не судьба.

Данилка стоит на мостике.
Еще минуту назад, штурманский хронограф в корпусе из темного, как кожа мулатки, палисандра, разлетелся вдребезги. Раскаленный осколок опалил его волосы, пройдя в миллиметре от виска. Неприятель усилил огонь. Нужно отходить. Нужна передышка.
Слишком яростны залпы вражеской батареи. Слишком много напрасных жертв.
Мы отойдем и, перегруппировавшись, начнем снова. Мы будем атаковать, пока не сравняем этот черный форт вровень с плоской как стол вершиной скалы. Или пока последний корабль не пойдет ко дну… Нет. Это не выход.
Думай, Адмирал.
Думай.

Я вел его от дверей конторы. Заказчик сказал, что на выходные, объект берет носитель домой. Хотя это строго запрещено. В приземистом трехэтажном особняке, расположенном рядом с парком, исследовало, проектировало и выдавало на-гора уникальные образцы высоких технологий, сверхсекретное КБ. Я должен был без шума завладеть документацией на один из них. Обычный заказ. Рутина. Скромный, интеллигентный ученый. Дорогая оправа. На удивление безвкусный галстук. Убийства не входит в мои планы. И никогда не входило. Небольшая доза аэрозоля, напрочь отшибающая у жертвы желание думать и сопротивляться. Эффект *пьяного друга*. Гарантированное тяжелейшее похмелье наутро и стертая память о последних десяти часах. Что еще нужно для девяносто девяти процентной гарантии успеха? Правильно. Сто процентная гарантия. Вот этой малости мне и не хватило. Объект отбросил коньки, пока я волок его к машине от бара, где мы полтора часа дружно болели за один футбольный клуб. Пена изо рта, закаченные под лоб глаза. Доскребывающие последние сантиметры ноги. Наверное, аллергия. Не могу же я знать все индивидуальные реакции этих яйцеголовых энтузиастов. Когда-нибудь это должно было произойти.
В активе была выполненная работа. В пассиве, розыскные мероприятия. По мою душу. Иногда кажется, что видеокамеры скоро будут устанавливать в кабинках общественных туалетов. Никакой личной жизни. Уезжать нужно было немедленно.
Когда я вбежал в дом, сын лежал на полу. В гостиной. Как тряпичная кукла.
Сорок.

Данилка ведет флагман вперед.
Потрепанная эскадра отошла. Людям нужно время, чтобы на скорую руку залатать пробоины, устранить течь, сбросить сбитые вражескими ядрами мачты. Поправить такелаж. Но враг тоже не будет спать. Подтянет резервы, заделает бреши, проделанные в стенах огнем кораблей, придет в себя. Этого допустить нельзя. Поэтому флагман атакует крепость. Один.
Галеон похож на разгневанного альбатроса. Почерневшие от порохового дыма паруса, раскинуты как крылья. Кажется, корабль летит, едва касаясь волн. Данилка сжимает в руке подзорную трубу. Они должны успеть. Водяные столбы вырастают по бокам флагмана. Сдвоенные цепью ядра, начинают свистеть над головой.
Еще чуть-чуть.
Пожалуйста.

Настойчивый звонок в дверь. Стандартные вопросы. Яркий свет бьет в глаза, отражаясь от изогнутых как змеи стетоскопов. Полотенце. Звякающие осколки ампул в пустом блюдце. Острый запах корвалола. Врач озабоченно шевелит губами, отсчитывая удары маленького сердца. Долгие переговоры по телефону с детской больницей. Профессионально бездушные уверения в стандартности ситуации.
Не волнуйтесь. Все будет в порядке. Какой заботливый папа. А где же мама? Умерла? Извините. Простите. А можно ваш паспорт? И страховку на ребенка. Госпитализация. Да. Прямо сейчас. Срочно. Вы можете поехать с нами. Скажите, а я не мог вас где-то видеть? Да, просто лицо знакомо. Может быть, я ошибаюсь. Готовы?
Садитесь вместе с ребенком. Еще один звонок и едем. Буквально пару секунд. Да, в больницу.

Поворот оверштаг!
Наклонив борт, флагман резко поворачивает, подставляясь под удар вражеской батареи. Но пушки крепости молчат. Их не успели перезарядить. Несколько секунд хватает комендорам для того, чтобы правый борт галеона окутался серым облаком и залп сорока пушек обрушился на крепость почти в упор. В небо взлетели куски черного камня. Форт содрогнулся. Внезапно из клубов дыма вырвались длинные языки пламени. Раздался взрыв и крепость заволокло клубами черного дыма. Одно из ядер попало в пороховой склад.
Адмирал! Адмирал! Адмирала в каюту. Срочно!

Данилке снится море.
Он плывет вместе с отцом до ближних буйков. Прохладная вода бодрит, и Данилка сильными рывками обгоняет отца. Достигнув цели, он оборачивается, стоя в воде. Отец, улыбаясь, машет рукой. Паруса эскадры исчезают за горизонтом. Старый штурманских хронограф роняет тягучие капли секунд. Одинокая фигурка на пустом пляже швыряет теплую гальку, стараясь попасть в заходящее солнце.