Лев Рыжков : Пиздец приходит по расписанию (часть I)

Медведково – Бабушкинская
После того ужаса, который Света увидела в конференц-зале, заснуть было сложно.
Конечно, она выдала себя. Не надо было так резко срываться с работы. Но еще можно было отмазаться. В конце концов, Света – беременная. Об этом на этаже даже уборщицы знают.
Тогда, сразу после того, как Света в панике, ужасе и истерике выбежала из здания, ничего еще потеряно не было. Можно было отговориться тем, что воздухом подышать захотелось. Все бы поняли. Или сделали вид, что поняли.
Света сожгла все мосты примерно через час-пятнадцать, когда решилась включить телефон, и тут же объявился Алексей, ее начальник.
- Светик, — немыслимо фальшиво промурлыкал он в трубку, — а мы-то все думаем, куда ты пропала?
- Куда надо, — ответила Света.
- Не ёрничай, — Алексей включил сладкий голос. – Возвращайся.
- Нет.
- Что-то случилось? – Сквозь патоку показалось жало.
- Да, — решилась Света.
Закружилась голова.
- И что же?
- Я все видела…
- Значит, так… — Сладость из голоса Алексея мгновенно испарилась. Зато лязгнула сталь. – Давай ты не будешь дурить, а приедешь в офис, и мы…
Света на секунду представила, как Алексей – моложавый, с брюшком, но вроде не чуждый фитнесу, пальцами елозит по панели айфона. Пальцами, которыми еще недавно…
К горлу подступила тошнотворная волна.
Света находилась около метро «Медведково». Люди, автомобили, невдалеке – пробка. Жара. И пальцы… Пальцы, которые проникают. Ох, бля…
- Света! Света! С тобой все в порядке? – участливо громыхал телефон голосом Алексея.
- Извини, я блюю, — Света отключила трубку.
Она действительно блевала в случайную урну. На нее смотрели три подростка. Один – в рэперском прикиде. Остальные – в лоховском. Тот, который рэпер, смеялся.
- И что мы, блядь, ржем? – рявкнула на него Света, отирая салфеткой рот от склизкой дряни.
- Ты нажралась, что ли? – наглел маленький говнюк.
- Беременных не видел никогда? Вали отсюда. Придурок, блядь…
- Ну, ты полегче…
- Сейчас я в рыло тебе блевану, если не испаришься.
Подросток ретировался. Света не первый месяц жила в Медведково и знала, что с некоторыми образчиками местных дебилов общаться следовало только так.
Именно тогда все и оказалось кончено. Света вырыла себе могилу. Собственным языком.
Угроза исходила, конечно, не от подростков.
Можно было слукавить, притвориться, что ничего не произошло. Но Света понимала, что не сможет с этим мириться.
Домой она пошла не сразу. Побродила по району. Зашла в кафе, казавшееся полузаброшенным.
«Даже набухаться нельзя!» — подумала она. И все-таки взяла себе пива. Смотрела в мутное окно. Размышляла.
Вряд ли Алексей со своей шайкой что-то предпримут сей же миг. Они, блядь, осторожные. Они еще по привычке круговорот бумаг устроят. Так что пиздеца ожидаем утром. А, значит, есть какое-то время. Но кому от этого легче?
Бежать Свете некуда. К родителям, в Мухосранскую губернию? Но в офисе этот адрес известен.
Утро вечера мудренее, решила Света. Она, как могла, убивала время. Пыталась сбить тревожный галоп панических мыслей. Смотрела телевизор. Играла в шары на компе.
Легла спать пораньше, будильник завела на четыре утра. Она уйдет, когда откроется метро. Куда? Утро вечера мудренее. Решение придет, конечно. Не сейчас. Надо спать.
Однако сна не было. Все тот же адский панический галоп. С примесью бреда.
Света встала в три часа. Решила напоследок искупаться. В ванной заснула. Проснулась от звуков будильника. Тот – громкий и пронзительный – все пищал и пищал.
Выключив его, Света стала приводить себя в порядок. Накинула халатик И вдруг услышала звуки на лестничной площадке. Она бы никогда не обратила на это внимания. Но после визга будильника тишина стала словно объемной. И в ее пространство вторглись какие-то скребущиеся звуки. Плюс тихое дыхание. И осторожные, на цыпочках, шаги.
К тому же скреблись в ее дверь.
Это мог быть Димка. У него имелся комплект ключей. Но Димка никогда не приходил к Свете в ее отсутствие. Белая кость, он брезговал медведовскими бараками. А значит…
У дверного замка была одна особенность. Чтобы открыть дверь, надо было в определенный момент приподнять ключ наверх. Иначе замок заедал. Тот, кто ковырялся в ее замке, не знал об этом. Это был чужак.
Дефективный замок давал Свете выигрыш во времени. Его можно было использовать.
Света бесшумно прокралась на кухню. Там, в сушилке для посуды стояло чугунное уебище позапрошлого века – сквородка, мамулин подарок. Неизящная, жуткая на вид, она, тем не менее, никогда не пригорала. И нагревалась быстро. И тяжелая была.
Света двумя руками взяла ее за рукоять. Встала у двери.
Металлическая дверь открывалась в подъезд. Не вовнутрь. И это тоже оказывалось на руку. Незваный гость неминуемо попятится и…
Замок щелкнул. Пошла вниз дверная ручка. Кто-то шагнул внутрь.
И в ту же секунду лицо незваного гостя встретилось с закопченным днищем сковороды.

Бабушкинская – Свиблово
Разумеется, Света специально не целилась. Она всего лишь уловила движение. Даже тень движения. Руки ее, на самом деле, действовали без участия разума.
Но, конечно, сыграло свою роль и то, что незваный гость не ожидал нападения.
Теперь он пятился, прикрывая разбитое лицо рукой.
Лампочка на лестничной площадке горела, и Света могла что-то рассмотреть. Агрессор был молод (младше тридцати), одет в спортивный костюм. Коротко стрижен. Спортивен.
С днища сковородки стекала кровь. Свету замутило.
Но прежде, чем токсикоз вступил в свои права, Света успела еще один раз врезать незваному гостю. Теперь она била не днищем, а краем своего чугунного орудия. Удар пришелся вроде бы ниже виска, по челюсти. Гость рухнул.
А события уже перерастали в хаос. Свету тошнило. Липкие струи замедленным водопадом рушились на окровавленное лицо гостя.
- Сука! – бормотал агрессор.
Рука его скользнула куда-то под синтетическую куртку. Он что-то нащупывал.
Третий удар сковородкой пришелся по запястью.
То, что он нащупывал, упало на бетонный пол.
Пистолет…
Света опередила поверженного пришельца на долю секунды, отбросила сковородку и прицелилась.
- Лежи тихо! – прошептала она.
- Сучка! Пиздец тебе! – ныл поверженный здоровяк.
- Руки от лица убрал… Ну! Я не шучу.
Где-то Света его видела. Служба безопасности? Возможно.
Цифровой индикатор на рукояти странного оружия показывал красную цифру «3».
- Ты из СБ?
Договорить она не успела. Громила вскочил. Решил, видимо, не позорить спортсменов.
Света выстрелила. Разум противился, возмущался. Но командовал девушкой сейчас не он.
Хотелось зажмуриться. И еще закрыть уши. Потому что должен был раздаться грохот. Должна была брызнуть кровь.
Но Света видела то, во что не могла поверить. В грудь атлета впился маленький пластмассовый шприц-патрон. «2» — сообщил индикатор на рукояти. Здоровяк зашатался. Бетонный пол будто уходил у него из-под ног. Громила балансировал. Рухнул на спину. Облеванный, в крови, со шприцом в груди.
«Снотворный пистолет», — поняла Света.
Сколько будет спать пришелец, ее не интересовало. Вряд ли долго. Но Свете очень хотелось бы, чтобы соседки вызвали милицию, чтобы они приняли этого козла за наркомана. Чтобы этот отпизженный плел что-нибудь жалобное господам полицейским.
Насколько поняла Света он был один. Ну, да. Делов-то. Беременную телку усыпить. Явно шел не сковородкой по ебалу получать.
Света вернулась в квартиру. Бросила чугунное оружие в мойку. Подхватила сумочку с деньгами и документами. Подумав, прихватила и пистолет со снотворным.
Девушка понимала, что этот тип – вряд ли один. Его спутники наверняка у подъезда.
Света обулась, накинула оранжевую куртку, вышла на площадку. Здоровяк лежал тихо.
Лифт открылся сразу же. Кабина была пуста. Света нажала кнопку последнего этажа.
Там был выход на крышу. Света проверяла его не далее, как два дня назад, решив немного позагорать. Открыт он был и сейчас. Стараясь не шуметь, Света поднялась по лестнице.
На крыше легла на рубероид и осторожно подползла к краю. Выглянула.
У подъезда стоял черный джип. Рядом переминались двое. Один смотрел на часы.
Света побежала, пригнувшись, к дальнему концу дома. В самом крайнем подъезде выход на крышу тоже оказался открыт.

Свиблово – Ботанический сад
Оранжевая куртка – конечно, глупо. Но очень уж клевая. Жалко этим козлам оставлять.
Это было парадоксально, нелепо, но Света решила бороться. Ведь недавно она пережила настоящий кошмар. После некоторых событий совсем не отдаленного прошлого отношение к жизни у Светланы стало немного другим. Например, она поняла, что раньше чересчур много боялась. И не того, чего нужно. Ну, еще, правда, и надеяться научилась. Даже когда и надеяться-то не на что.
И все же на первом этаже крайнего подъезда, Свету стало трясти. Что делать? Выждать? Бежать? Интуиция советовала ей мчаться прочь. Разум, в корчах, протестовал.
Она откроет дверь, выйдет. А эти, из джипа, случайно на нее посмотрят.
Но даже пешком можно попытаться уйти. Сразу за домом детская площадка. Дальше – дворами… Главное, чтобы джип не смог проехать. В любом случае, автомобилю придется сдавать задом, и Света выиграет несколько дополнительных секунд.
Света нажала на кнопку открывания двери. Шагнула. Прошла мимо лавочки. Беспечно, но целеустремленно. Искушение посмотреть на жлобов она переборола.
Спиной девушка ощущала холод. Хотелось съежиться. Вот-вот ее окликнут. Или затопочут ноги. Тогда — бежать…
Лишь свернув за угол, к детской площадке, Света рискнула оглянуться. Заметила, что один из жлобов задрал голову. Второй – разговаривал по мобильному.
Не заметили. Профессионалы херовы…
Лишь миновав детскую площадку, Света перешла на бег.
В переходе у метро она вызвала из таксофона ментов. Не слушая уговоры дежурного, который диктовал какой-то номер, Света быстро произнесла свой адрес, бросила трубку и направилась к турникетам. Разговор все равно записывается. Так господа полицейские быстрее зачешутся.
В кассе (благо не час пик) Света купила таксофонную карточку. Ненадолго включила мобильный, который сразу известил о целой куче не отвеченных, на хуй не нужных, вызовов. Сейчас ей был необходим лишь один номер.
По нему можно было найти Мишу-тележурналиста. Две недели назад он делал о ней сюжет. Оставил номер: «Обращайся, если что». И вот — настало время.
Голос телевизионщика был заспанным.
- Миша! Это Света! Помнишь, две недели назад? Сюжет «Венесуэльский кошмар»?
- А, здравствуй, Светлана! Как поживаешь?
Света чуть не ответила: «Нормально», но вовремя опомнилась.
- Извини, если разбудила. Дело очень серьезное. Надо встретиться. Меня тут просто… э-э… преследуют…
- Так! – оживился ловец сенсаций. – Кто? Зачем?
- При встрече, Миша! Надо увидеться! Срочно-срочно!
- Свет, я все понимаю. Ты с венесуэльского времени еще не перестроилась, — отчасти демонстративно заскучал телевизионщик. – Пять утра все-таки…
- Миш, ну, извини, — Света понимала, что начинает от волнения пороть хуйню. – Но это все очень серьезно. Очень!
- Но кто может тебя преследовать в полшестого утра?
- Блядь! – Света всегда очень легко выходила из себя. Вот и сейчас возмущение ее вспыхнуло, как порох. – Служба безопасности нашего ебаного холдинга!
- Ты точно уверена?
- Нет! – Света взвизгнула. – Я у них, блядь, документов не спрашивала! Сковородкой отбивалась. Потом подстрелила одного!
На нее оглядывались.
- Ты где? – уже серьезно спросил телевизионщик. – Через сорок минут на «ВДНХ». Направляйся в сторону гостиницы «Космос».

Ботанический сад – ВДНХ
Вагон был почти пуст. Но все равно, по извечному Светиному везению, к ней привязался псих. Единственный не то, что на весь вагон, а, наверное, на всю Калужско-Рижскую линию. Седой дядя в перхотном пиджаке строил заговорщические гримасы, выпячивал бледную нижнюю губу, подмигивал. Эта клоунада не смешила Свету. И не пугала.
Этот тип явно не работал на Корпорацию. А, значит, и хуй с ним.
Следовало подумать, что рассказывать телевизионщику. Требовалось с чего-то начать рассказ. Но с какого момента? С нападения? Нет.
Или с того, что Света увидела вчера в конференц-зале?
Или с возвращения, когда Света поняла, что люди вокруг нее изменились?
Жуткие венесуэльские приключения, которые случились до того, можно вообще пропустить. Журналист о них и так все знает. Ну, конечно, не совсем все.
Блин… Ну, тогда она, наверное, опишет конфликт с будущим свекром. Тоже нет.
Начать лучше с прибытия на Ярославский вокзал поезда «Мухосранск-Москва». Прибытие случилось чуть меньше полутора лет назад.
Вот в толпе выходящих и толкотне тележек появляется Света. Одежда – чудовищный пуховик с перламутровым отливом. В руках – сумка, в глубине которой спрятана денежная сумма, эквивалентная двумстам долларам США.
Где-то здесь, в Москве, в районе Братеево, живет Маринка. Это не то, чтобы подруга, просто – нормальная девчонка. Курсом старше в Мухосранской академии менеджеров училась. Родители Маринки живут в соседнем доме. Сама она, как известно Свете, благополучно пристроилась по специальности и получает почти тысячу долларов в месяц. Во всяком случае, так уверена Маринкина мама.
Когда Света добирается до Братеева, выясняется, что Маринка не то, чтобы не рада землячке. Рада. Но платить за однокомнатную квартиру они будут пополам.
Есть и еще один нюанс. Маринка, случается, работает на дому.
- Менеджером? На дому? – наивная Света очень удивлена.
- Хуенеджером, — отвечает землячка.
Маринка умудряется разбить сразу все иллюзии бедной провинциалочки. Мухосранские дипломы тут никому не нужны. Хотя, конечно, может и повезти. Главное – грамотное резюме. А так – можно устроиться на рынок, реализатором. Ну, или к Маринке, в контору.
- Что за контора? – ошарашено спрашивает Света.
Правда — ужасна. Маринка — проститутка. Ездит к мужикам. Реже ездят они. Сюда.
- Так что придется на время вызова тебе, подруга, где-нибудь погулять, — говорит Маринка. – Ну, или можешь составить компанию.
Москва кажется Свете ужасным городом. Ночью ей снится Мухосранск. Бараки и заборы окрашены ностальгической сепией.
Сумма, аналогичная двумстам долларам, заканчивается быстро. Пару дней Света ходит по стылой бетонной окраине вместе с двумя унылыми типами. Они бесплатно чистят ковры и уговаривают людей купить пылесосы. Еще какое-то короткое время Света – в колл-центре, обзванивает все номера по списку, в рамках рекламной акции суперсковородок. Следующий этап трудовой биографии – торговля детскими энциклопедиями.
Она экономит на всем, но платить за полквартиры нечем.
Наконец, Света решается. Она просит Маринку организовать ей пробный вызов. Желательно к интеллигентному, тихому человеку. Но этого, понятно, гарантировать не может никто.
Между тем, Маринка за время работы в секс-индустрии уже приобрела какое-то влияние. Выпускница мухосранской бизнес-академии договаривается с ребятами, и Свету берут на стажировку, без медосмотра и справок. Маринка убеждает тех, от кого зависит решение, что девочка – чистая. Потом какой-то лысый тип (Маринка называет его Андрюшенькой) проводит оскорбительный инструктаж: лишнего не позволять, деньги-драгоценности не пиздить, за компанию не колоться. Лысый Андрюшенька бесцеремонно лапает Свету, и покорительница столицы понимает, что окажется в его постели максимум дня через два.
Водитель хмур, усат, уныл. Дряхлой «маздой-3» управляет нервно, много матерится.
Они приезжают на Сухаревку, в район, застроенный старинными зданиями.
Поднимаясь по старинной лестнице – ровеснице Достоевского, не меньше, — Света волнуется.
Однако зря. Ее первого в жизни клиента зовут Петром. Он – приятный, обходительный и интеллигентный человек. Даже в очках. Ему лет 37-38. Он – ученый, занимающийся, по его словам, доколумбовой Мезоамерикой. Эти слова выпускнице бизнес-академии не говорят ровным счетом ничего.
Секса между ними так и не происходит. Петр поит Свету текилой. Света даже решается пойти в неловкую сексуальную атаку. Но ученый мягко отсекает эти попытки. Он слишком долго прожил в джунглях, раскапывал древние руины, соскучился по человеческому общению. А секс как-нибудь в другой раз.
«Я ему не понравилась!» — терзается Света. Но расплачивается клиент щедро, Дает Свете тысячу рублей на чай.
Деньги (без чаевых) она отдает водителю. Получает на руки полторы тысячи.
И вдруг Света понимает, что не хочет домой, в адское Братеево. Она понимает, что находится в центре города, который совсем не знает. Она решает погулять.
Света ходит по улицам, заглядывает в окна домов и витрины магазинов. Наконец оказывается в ночном клубе, где тратит тысячу чаевых на два коктейля. Еще полторы – на проезд в Мухосранск. Завтра она уедет домой. Света сидит на высоком табурете у стойки и силится не разреветься.
Когда она допивает вторую порцию, на колено ей опускается ухоженная мужская рука.
- Потанцуем? – говорит ей приятный, немного наглый молодой человек.
Света идет танцевать, еще не понимая, что с этого момента жизнь ее изменится.

ВДНХ – Алексеевская
- …двери закрываются. Следующая станция «Алексеевская».
Автоматический голос вырвал Свету из задумчивости. Девушка успела встать и выйти.
До встречи оставалось почти полчаса. На всякий случай Света пошла в сторону ВВЦ. Она была голодна. К тому же не одна она, но и крохотный каннибальчик в ней.
Позавтракать Света решила шаурмой. Все ее ругали, но Свете мясо в лепешках нравилось.
К другому выходу из метро Света подошла, намеренно опоздав на три минуты. Миша уже стоял у выхода, тревожно поглядывал на павильон. Здоровенный, лысоватый мужик рядом с ним настраивал камеру. Оператор…
- Привет! – Света приблизилась к Мише со спины.
Телевизионщик вздрогнул. Его испуг Свете был почему-то приятен.
- Ну, ты даешь! – Миша вымучил улыбку. – Подняла ни свет, ни заря. Подкрадываешься. Что с тобой стряслось, героиня?
Перед Мишей Света чувствовала себя глупой провинциальной девчонкой.
- Снимать? – буркнул оператор.
- Да, Олег, поехали. Послушаем, что за сенсацию нам подарит венесуэльская героиня.
Перед камерой Света оробела. Сбиваясь, она поведала историю утреннего нападения.
- Хм! Интересный поворот событий! – Конечно же, Миша не преминул покрасоваться перед камерой. – Света, но скажи: почему тебя преследуют?
- Вчера я… — Света взволнованно прочистила горло. – Во время обеда я решила… Ну, так получилось, что мне надо было позвонить по телефону. Я прошла на этаж выше.
- Кому ты звонила?
- Жениху, Диме. Просто личный разговор… Следующий над нами этаж – он технический. Там всякие служебные помещения. Ну, и конференц-зал. Один из нескольких. Двери – из волнистого стекла. Я разглядела, что в зале кто-то есть. Это было странно. Этот зал и так бывает занят не часто. И, насколько я знаю, только по утрам. Я приоткрыла дверь… Ну, просто посмотреть, кто там. Я не хотела шпионить. Но заглянула, и глазам не поверила…
- Почему? – прищурился телевизионщик.
- Там было все руководство нашего департамента… И они… Ели уборщицу!
Выпалив это, Света впилась взглядом в лицо ловца сенсаций, вмиг ставшее кислым.
- Кгхм… Светлана! Я все понимаю. В Венесуэле ты, скажем так, переволновалась. И у тебя… э-э… галлюцинации. Это может быть. И две недели не срок…
- Блядь! – психанула Света. – Я все это по-настоящему видела! Жрали они ее!
Кроме шуток, Света была бы рада вытравить из памяти эту картину. Забыть пожилую женщину в халате, нейлоновых носках и убогих тапочках. Вымарать тяжелую вонь бойни. Стереть из памяти рыло будущего свекра, все в крови, эти по-хомячьи раздутые щеки.
- И как ты представляешь заголовки новостей? А, Света? «Представителей руководства крупнейшей корпорации застукали за людоедством»? Ты в своем уме, Света? Тебе есть, чем это доказать? На телефон сняла?
- Нет, — ответила Света. — Но это было! На самом деле! Я не вру! Они за мной охотятся!
Миша на мгновение задумался, переглянулся с оператором. Тот выключил камеру.
- Хорошо, — сказал Миша. – Нам надо подумать. Ты настаиваешь на своих словах. Это что-то да значит. Сейчас мы проедем в студию, и побеседуем вдумчиво. Вон наша машина…
Миша кивнул на черный джип-«мерседес». Но когда они подошли к авто, и оператор положил камеру на переднее сиденье, Миша вдруг скомандовал:
- Олег, давай-ка ее свяжем на всякий случай.
- Что?! – изумленно воскликнула Света.
Но было поздно. Оператор со знанием дела вязал ей запястья липкой лентой.
Запоздалое открытие как бетонной плитой по голове ударило.
- Вы же… Блядь! Почему я об этом не подумала! Вы же на них работаете!
- Додумалась! – гнусно ухмыльнулся Миша. – Олег, на заднее грузим. И – на Наметкина…

Алексеевская — Рижская
- Суки, твари блядские, ненавижу вас! – билась Света на заднем сиденье.
- Побереги силы, — хмыкнул Миша. – Они тебе понадобятся в комнате для допросов.
Оператор связал Свету, что и говорить, умело. Скотч, когда она пыталась его растянуть, превращался в полоски, которые больно впивались в кожу.
«Меня будут пытать?» — думала Света и сама в это не верила. Сейчас, ясным, солнечным утром – какие могут быть пытки?
- Эх, Миша! – произнесла она вслух. – А ты ведь, наверное, считаешь себя благородным человеком? Совестью, блядь, нации? А?
Миша, усевшийся справа от нее, вложил в выражение лица все возможное презрение:
- Заткни ебало, детка!
- Вот! Вот оно – твое подлинное лицо, — Света выплевывала слова, как пулемет. – Расскажи-ка мне, Миша, как ты сам с собой договариваешься? Спишь-то спокойно?
- Олег! Есть какая тряпка?
- Смотреть надо, Миш! – откликнулся с водительского места оператор.
- Да не заткнете вы мне рот! – прорычала Света.
- Это еще почему?
- Потому что беременная я! Я и задохнуться могу! Но за это вас не поругают. Но на тебя, Миша, у этих кащеев на всю жизнь компромат останется. Подумай!
- Ты мне советы еще, блядина каннибальская, давать будешь?
- С тобой разговаривать, только пачкаться, — крикнула Света.
- Я тебя отпизжу сейчас, — сказал Миша.
- А никто и не сомневался, что у тебя рука на бабу поднимется. Ты ведь гей, а, Мишаня?
На подъезде к Рижскому вокзалу проспект оказался в обе стороны перекрыт пробками. Машины тесно жались друг к другу, как замерзшие любовники без одеяла.
- Я заору, — предупредила Света.
- Да заткни ты ей хайло! – психанул оператор.
- А умрет?
- Да и хуй с ней.
Света не могла поверить, что все это может происходить с ней.
Неожиданно ближайшее будущее предстало перед ее мысленным взором во всей своей безотрадности. Ее распластают на столе в заброшенном конференц-зале. На техническом этаже, куда и не заходит то никто. Точь в точь, как эту несчастную уборщицу, которая, верно, тоже увидела что-то, для ее глаз не предназначенное. Свете также разрежут живот, достанут оттуда…
Господи Боже!
К горлу поднялся едкий комок. Рот заполнил свинцовый, невыносимый вкус. Закружилась голова.
Света еще успела склониться над коленями телевизионного мерзавца. Успела отметить, что брюки на нем – определенно хорошие. От дорогой костюмной пары.
А в следующее мгновение на брюки выплеснулась едкая струя из желчи, желудочного сока, непереваренной шаурмы.
- Ааааа!!! – закричал Миша, глядя на испакощенные штаны.
- У меня токсикоз, придурок! – крикнула ему Света.
Миша склонился над коленями.
И вот теперь Света вполне могла его достать.
Но и промахнуться было нельзя.
Очень кстати джип тронулся с места. Света бросилась вправо, зубами ухватила ухо телевизионщика. Ухо гладкое, не волосатое, ухоженное.
Света чувствовала, как ее зубы рвут хлипкую ткань ушной раковины, как наполняется кровью ротовая полость. Ухо телевизионщика еще держалось на тонком хрящике.
Миша противно, по-бабьи, завизжал.
- Ве вёввайфя! Оввыву ва фуй! (Не дергайся, отгрызу на хуй!) – предупредила Света.
Миша размахивал руками, нанес Свете пару чувствительных ударов по голове.
В ответ Света стиснула зубы чуть крепче. Вопль телевизионщика, и без того оглушительный, теперь рвал барабанные перепонки.
- Фиви ффофойво! (Сиди спокойно!)
- Блядьблядьблядь, — причитал ловец сенсаций.
- Вве фо фуй! (Мне по хуй!), — мычала Света. — Ваввявы вевя! (Развяжи меня!)
- Олег, развяжи ее, — страдальческим голосом произнес Миша.
- Ты хорошо подумал? – спросил оператор.
- Я ебал ходить без уха, — скулил телевизионщик.
- Протез найдешь, как настоящее будет ухо-то.
- Олег, иди на хуй! Я персона публичная.
- А хозяева?
- Мне корпорация эту работу не оплачивает.
- Выгонят…
- Я тебя на хуй выгоню с волчьим билетом.
Оператор вышел наружу, распахнул дверь со стороны Светы. Принялся грубо перерезать ленту.
- Офофёв ва фуй! Фавифь ва вувь! (Отошел на хуй! Садись за руль!) – промычала Света. – Ввевь ве вафвофывай! (Дверь не захлопывай!)
Когда оператор подчинился и сел на водительское место, Света выплюнула ухо, тут же беспомощной тряпочкой свисшее Мише на щеку, выпрыгнула из джипа:
- Чао, гондоны!
Она лавировала среди машин, вытирая с губ кровь и липкую дрянь. Неожиданно у нее появился план действий.