Bassss : В острой психиатрии

Попасть в острую психиатрию непросто. Выйти — ещё сложнее. Но если задаться целью…
Вначале ты проходишь «чистилище». Это такое прокуренное помещение с круглосуточно открытыми форточками, где наблюдают новичков. Там очень холодно. Время в «чистилище» тянется неимоверно долго: при себе нельзя иметь ничего, что может привести к суициду. Оттуда два пути: в палату для относительно безвредных, либо в помещение для откровенных УО.
Люди в отделении живут годами, иногда — десятками лет. Но это лучше, чем терять невинность на зоне или бродяжничать. Жрачка — 4 раза в день, и это превращает жизнь в праздник.
Меня перевели в палату номер 6 (я не шучу). Ещё в «чистилище» я подружился с одним дауном (постоянным клиентом) и теперь был в курсе последних новостей. Алкоголь достать было нереально, но чай и кофе шли через пацанов, отлынивающих от зоны. Чтобы забалдеть, нужно высыпать смесь себе в ротяку и запить водой. Кипятить не получится, розеток нет. Постоянно обосранные толчки регулярно обследуются интеллигентным мужчиной, которого жена развела на жильё. Когда вовремя не убрано, блатная часть контингента его больно бьёт. Дверей нигде нет.
В палате было прикольно… Это были эксклюзивные апартаменты: одному из нас, невероятно толстому мужику, разрешили иметь при себе бумагу и ручку. Поэтому на «лежбище тюленя» часто совершались набеги. Мой сосед по койке по ночам дрочил, достигая оргазма за считанные секунды. Его носовой платок не успевал высохнуть. Мне жаль его, он плакал тайком от всех… Неразделённая любовь бьёт в самые неожиданные места с завидной регулярностью.
Этажом выше находились острые женщины. Часто они выручали нас, спуская вниз пакетики с чаем. По ночам мы прислушивались к странным звукам, которые по идее должна издавать пружинная кровать, когда на ней прыгают. А ещё острые женщины очень часто и громко кричат.
В острой психиатрии нет некурящих, но режим жёсткий. За его нарушение один из санитаров поднимал ночью человека с постели и бил резинкой по яйцам. Но, в принципе, «месячные» уколы и синенькие пилюли благотворно сказывались на пациентах; случаи побегов были крайне редкими и красной строкой вписывались в историографию.
Крики с просьбой сделать укол, когда уже невозможно терпеть, ведут к тому, что тебя связывают. Бесполезное занятие. Навсегда отпечатался в башке образ одного эпилептика, который топором (ну чем не классика) проломил голову отцу и не имел никаких шансов на досрочное освобождение. Крайне необщительный товарищ.
Вот, собственно, и всё. Мне повезло, и меня ни разу не связывали. Когда свершился перевод в палату для выздоравливающих, я привёл в порядок своё тело.
А душу там не лечат.