Марти : Двигатель прогресса.

Двигатель прогресса.



Молодой человек за трибуной нервно взъерошил волосы, облизал пересохшие губы и потянулся за стаканом воды. Отхлебнул. Под высокими сводами готического собора раздалось жадное бульканье.
- Для доброго христианина, он слишком нервный… — перебирая четки, заметил сидевший в первом ряду монах, облаченный в белую тунику и черный плащ.
Отблеск сотен свечей играл на его гладко выбритой тонзуре. Тонкие губы терялись на широком лице, а колючие глаза прятались за массивным носом.
- Не торопитесь с выводами, товарищ Торквемада, — ответил ему человек со звездой на фуражке и крохотными усиками под самым носом. — Дадим ему высказаться.
- Да… да… — кивнул сидевший между ними невзрачный тип в очках и костюме от Армани. — Товарищ Ягода прав – послушаем.
Монах пожал плечами и уставился на трибуну:
- Отчего же одному доброму христианину не выслушать другого? И да услышим мы истину сердцем, узнаем и отринем речи лукавого!..
Молодой человек за трибуной заметил их готовность слушать:
- Прежде чем приступить к решению вопроса, я хотел бы…
Монах протестующе выставил перед собой руку. Оратор смолк.
- Он говорит слишком громко, а ведь мы еще не приступили к основному допр… докладу — тихо пожаловался монах своим собеседникам и чуть громче добавил: — Вопросы здесь задаем мы. И помни – в нашем лице ты отвечаешь перед Господом!
- Перед своей страной и народом! – добавил Ягода.
- И всем Министерством Энергетики и лично господином Президентом! – добавил невзрачный в костюме.
- Это все суета мирская. Думайте лучше о душе, господин министр, — резко сказал монах.
- Для этого позвали вас, отец Торквемада, — ответил министр энергетики, поеживаясь.
- Не скажите, — ощетинился колючими усами Ягода, — здесь, как раз, дело сугубо гражданское. И вообще…
- Господа! – нервно поправил очки министр. – Может быть, все же выслушаем этого… докладчика.
Снаружи бушевал ветер, и витражные окна собора тихо звенели. Из сумрака ниш сурово поглядывали святые. Мраморный ангел господень холодно блистал белизной за спиной докладчика. Министру стало неуютно.
- И все же, немного о сути проблемы! – юноша за трибуной упрямо подался вперед. – Потребление энергоресурсов растет с каждым годом. Между тем, природные запасы истощаются. Пока вспыхивают лишь локальные конфликты, но недалек тот день, когда ресурсы закончатся, и настанет мировой кризис. Тогда…
- Ближе к делу, — поморщился министр энергетики.
- Мы должны оставить Землю в покое. Энергия Солнца – вот наше будущее!
- Хм… — задумчиво дернулись усики Ягоды. – Звучит прогрессивно.
- Энергия, испускаемая Солнцем, многократно превышает любые потребности Земли. Надо лишь научиться ее брать. Энергия впустую уходит в космос, тогда как могла бы обогревать наши дома, двигать машины и даже…
- Уже ересь! – оборвал его Торквемада. – Господь дал нам огонь и ноги – все остальное от дьявола! Кроме того, как известно, Солнце очень мало. Как оно может обогреть и накормить все созданное Господом? Слова твои Дьяволом нашептаны, дабы погубить род человеческий.
- Но я сделал все расчеты! – юноша вытащил из-под трибуны скатанный в рулон ватман. – Вот чертежи и мои записи.
- Мы признаем лишь записи апостолов, сделанные со слов Божьих. Ты считаешь себя апостолом? – хищно ощерился монах.
- Нет…– юноша прижал к груди чертежи. — То есть, в каком-то смысле, да!
- Еретик.
- Но я, как и они, несу надежду!
- Бесовский обман. – Торквемада в негодовании вскочил с места и вперил в него перст. — На костер его! Немедля!
Полыхнула зарница и осветила окна. Яростно вспыхнули стеклянные глаза разноцветных святых в витражах.
Тихий голос невзрачного министра едва не потонул в раскате грома:
- А что скажете вы, товарищ Ягода?
- Ну что сказать… — Ягода сосредоточенно набивал трубку, — …вот посудите сами – что есть двигатель нашей страны? Его основа? Что дает народу силы жить?
Министр недоуменно на него взглянул.
- Мясо?..
- Ну, можно и так сказать, — усмехнулся Ягода. – А мясо нашей страны – это рабочие. Пролетариат! Шахтеры, бурильщики, транспортные рабочие и прочие. Чем они займутся, если вот так – взять и перестать разрабатывать недра?
Министр почесал затылок:
- Полагаю, экономика рухнет.
- Именно! Считаю это предложение вредительством. Причем вредительством, направленным на моральное разложение трудовых масс, что на корню подрывает устои нашего общества. Потому — согласен с коллегой, — Ягода закурил. – Этого саботажника — на костер. Конечно, можно было бы и на строительство канала отправить, пусть делом займется, но… — он окинул хлипкую фигуру докладчика и удрученно сплюнул на пол. – В общем – на костер, — он решительно рубанул рукой воздух.
- Но послушайте!.. – испуганно закричал юноша.
Послышался раскатистый гром. Ветер с силой ударил в окна. Хлопнуло. Звонко посыпались осколки витражей, сверкая разноцветными искрами.
Ожил орган, и крик потонул в торжественном гимне. В разбитое окно ворвался ураган. Шквал сбил докладчика с ног и потащил. Юноша бросил чертежи и попытался ухватиться за трибуну, но не успел и полетел на пол. Он тщетно ломал ногти, цепляясь за половицы. Затем его подняло в воздух и поволокло вдоль стены. Он ухватился за статую святого, стараясь прильнуть к ней, прижаться, укрыться, но пальцы соскользнули с полированного идола. Святой холодно и мудро улыбался.
- А-а-а! – раздался запоздалый крик докладчика.
Он полетел. Его бросало на колонны, подпиравшие купол, било о статуи, кололо и резало о края разбитых витражей – летели капли крови — и волокло дальше, по кругу, по кругу, и с каждым новым витком он съеживался, уменьшался, а троица в первом ряду равнодушно и молча смотрела перед собой. Ягода попыхивал трубкой.
Юношу несло к центру зала, он стал чуть больше таракана, и крик его превратился в тончайший писк.
- Пора… — Ягода глубоко затянулся.
Юношу затянуло в трубку. Мгновение его ручки еще торчали, отчаянно цепляясь за толстые края, но потом внутри трубки щелкнуло, ярко пыхнуло, и он исчез. Стих ветер. Его последний порыв швырнул к ногам министра рулон чертежей.
- Что у нас дальше на повестке дня? – Ягода пустил колечко черного дыма и внимательно следил за его полетом.
Оно величественно плыло в сторону Торквемады. Тот отогнал колечко прочь, осенил себя крестом, молитвенно сложил руки и что-то быстро зашептал на латыни.
Министр посмотрел на опустевшую трибуну. Мраморный ангел позади нее блаженно улыбался, глядя в потолок.
- И все же… я не совсем уверен, — вдруг сказал министр, разглядывая чертежи под ногами. – А если реорганизовать предприятия. Наладить все заново. Это создало бы новые рабочие места…
Торквемада оборвал молитву и грозно взглянул на него из-под кустистых бровей:
- В словах его был яд и ересь! Господь давно указал нам путь. Какое право мы имеем сворачивать с него на пути, подсказанные Сатаной? Сказано: всяко новое от Лукавого, ибо вызывает брожение умов! А брожение, как известно, ведет к пучению. Так подрываются основы государственности и веры, — тут он многозначительно и неодобрительно взглянул на Ягоду. – Чему уже имеются примеры…
Министр вновь призадумался: что есть основа государственности сейчас? Государственность – это власть. А власть, это люди, обладающие ей. Людей делают деньги. А деньги, в наше время делает нефть…
- Еретик и саботажник! — министр отбросил чертежи кончиком лакированного ботинка.
Рулон отлетел и скрылся в пыльной тени колонн. Очередное черное колечко из трубки Ягоды коснулось носа министра. Он глубоко и с наслаждением вдохнул его.
- Ха! – воскликнул министр. – А все же, это было забавно!
Он внезапно подскочил и ринулся к трибуне.
- Энергия Солнца! – он повернулся и отсалютовал ангелу. – Ха! А вот это ты не хочешь?!
Министр расстегнул и приспустил штаны, являя ангелу голый зад.
- Я несу вам надежду! – кривляясь, выкрикнул министр.
Штаны упали. Пряжка ремня звякнула о пол.
Торквемада медленно поднялся с места. Его лицо раскраснелось, глаза сверкали, а ноздри широко раздувались:
- Пора воздать хвалу Господу нашему! – сдавленный голос тонкой змейкой вознесся под купол собора.
Он накинул на голову черный капюшон и широким шагом направился к министру, на ходу доставая из широкого рукава белоснежной туники плеть-семихвостку.
Министр обхватил трибуну руками и прижался щекой к холодному полированному дереву.
Щелк! И стальные иглы впились в белоснежный зад министра. Министр со стоном вдохнул, его побелевшие пальцы крепче впились в трибуну. Он зажмурился, а очки его съехали на самый кончик носа.
- Да покинет нас скверна! – Торквемада решительно задрал тунику, обнажая большой, темный, покрытый узловатыми венами член.
Инквизитор приставил его к подрагивающему мягкому заду министра, но вдруг замер:
- Не желаете? – он взглянул на Ягоду.
- Только после вас, — Ягода кивнул и принялся неторопливо набивать трубку.
Торквемада резким толчком ввел член. Министр охнул. Инквизитор входил так глубоко, что министр чувствовал ляжками прикосновения его крупных волосатых яиц.
- В правильном направлении двигаетесь, товарищи! – крикнул Ягода и раскурил трубку.
Торквемада двигался мощными толчками, сосредоточенно и жарко дыша в ухо Министра. Тот кряхтел и тихо постанывал.
- Смело, това-арищи, в жо-опу! – Ягода откинулся на спинку скамьи.
Монах содрогнулся всем телом, тяжело навалился на министра, обмяк и на мгновение замер. Затем осенил макушку министра крестом и с влажным чавканьем вытащил член.
- Что посеяно нами, то и пожинать будем… — сказал Торквемада, глядя, как министр, поднатужившись, выдавливает из ануса тонкую струйку спермы.
Поблескивая в свете свечей, семя казалось пурпурным. Шлеп, и на полу образовалась маленькая круглая лужица.
- Твой черед, брат мой, — Торквемада взглянул на Ягоду.
Тот кивнул, положил трубку на соседнее сидение, поднялся, оправил френч и неторопливо подошел к трибуне.
Министр оглянулся. Ягода похлопал его по плечу, бережно снял свою фуражку и опустился на колени.
- Доброе семя, — он принялся жадно слизывать лужицу.
Окончив, Ягода поднялся и аккуратно надел фуражку. На околыше блеснула красная звезда, а ершик его усов блестел, измазанный липкой спермой. Сам Ягода выглядел важно и крайне сосредоточенно.
Торквемада и министр выжидающе смотрели.
- Минуточку… — тихо сказал Ягода, полностью погрузившись в себя. Глаза его закатились, и видны были только белки; руки чуть подрагивали. – Минуточку, товарищи… вот… вот… — он постоял еще немного, а потом резко согнулся пополам: У!.. У-ы-э-э-э!..
Желчная рвота брызнула на пол и на его начищенные хромовые сапоги.
Кислый запах заставил инквизитора поморщиться. Министр же подскочил к товарищу Ягоде и, придерживая свои штаны, принялся обтирать белоснежным платком его рот, перепачканные усы и подбородок.
- Довольно. Довольно же! – Ягода нервно оттолкнул его. – Благословляю! – обратился он к блевотине на полу.
Торквемада осенил рвотные массы крестом и направился к скамье. Министр и Ягода следом за ним вернулись на свои места.
- Следующий! – крикнул Ягода.
Эхо его голоса гулко отразилось от древних сводов и вылетело сквозь трещину в куполе. Собор чуть дрогнул. Рвота забулькала, забурлила, вспенилась, жадно ощупывая пространство вокруг себя, густея и медленно разрастаясь.
Троица молча ждала.
И вот, из-под трибуны медленно вылезло нечто бесформенное и сизо-розовое. Медленно извиваясь, оно увеличивалось и принимало очертания человека.
Спустя минуту, за кафедрой стоял сухощавый пожилой мужчина в строгом черном костюме-тройке. Он положил перед собой толстую папку в потрепанном кожаном переплете.