aka Сёко Асахара : Чудовище

… Я стоял и ссал в разверзнутую пасть мусоропровода – этого чудовища, снизу доверху пронизавшего своим, полым изнутри, телом подъезд девятиэтажного дома, где я проживаю. На каждом лестничном пролёте имелось по одной такой зловонной пасти, но ссал я всегда в одну и ту же, будучи постоянен в своих привычках.

И нет, не то, чтоб я не был приучен к туалету, нет – просто, мне нравится ссать в мусоропровод, представляя в такие моменты, будто я бурно кончаю в пасть огромному червю из фильма «Дрожь земли». Причём червь этот не может мне ничего сделать – ни даже, просто уклониться от моих ссак, потому, как наглухо завяз в железобетонных перегородках. И это мой фетиш, моё извращение, если хотите!

И вот я стоял и преспокойно себе ссал, как вдруг, откуда ни возьмись подле меня возникла девочка с мешком полным мусора. Я сразу узнал её – Света, этакий белокурый ангелочек семи лет от роду, живущая этажом ниже.
«Как тихо она подошла!» – подумал я, вздрогнув от неожиданности.
Света же поставила свой мешок, встала рядом и внимательно, с нескрываемым интересом стала наблюдать за мной, а точнее – за моим фонтанирующим хуем. И за всё время, что била из меня струя, ударявшая в откинутую крышку мусороприёмника и разлетавшаяся при этом мелкими брызгами в разные стороны, ребёнок не издал ни звука, а только глядел, приоткрыв ротик. Соглядатайство это совсем не смутило меня, а даже, напротив, раззадорило: я принялся, крутя тазом, выписывать струёй в воздухе «восьмёрки». Теперь брызги разлетались вообще повсюду: летели на стены, попадали на нас со Светой и даже падали сверху, не долетев до потолка!

Искоса я посматривал на девочку, отслеживая её реакцию на происходящее: Света, похоже, не замечала этих бросаемых мной взглядов – всё её внимание было сосредоточено на моём, бешено извергающем урину члене.
- А у моего братика она больше – неожиданно произнесла кроха, когда я, закончив ссать, убрал хуй в штаны.
- Кто – «она»? – хрипло спросил я девочку.
- Писька – спокойно ответил ребёнок.
Здесь я пришёл в ярость: да она смеётся надо мной! Вообще говоря, тема «размера» всегда была для меня особенно болезненной… Эх, лучше бы девочка промолчала!
- Ты что это – смеёшься надо мной, паскуда?! – зло прошипел я и, набрав слюны, харкнул ею прямо в Светино личико!
- Мам… – только и успела выкрикнуть девчушка, прежде чем мой кулак заткнул ей рот, заставив вместе с криком проглотить и выбитые передние зубы!

От удара малышка отлетела к противоположной стене, сильно стукнувшись об неё затылком, и обмякла, рухнула на пол, потеряв сознание. Я смотрел на неё: нижняя часть лица Светы была в крови, хлынувшей из разбитых губ и дёсен, из-под полуоткрытых век белели закатившиеся кверху глаза.
- Ты дорого заплатишь за эти слова, маленькая шлюха! – прорычал я, наклонился и, схватив девочку за волосы, поволок её по ступенькам вверх в направлении своей квартиры.
Придя в себя от боли, малышка вскинула ручонки, пытаясь ими разогнуть мои пальцы, вцепившиеся ей в волосы и чуть не вырывавшие их с корнями, и громко заплакала, раззявив свой лишённый зубов окровавленный ротик. Я остановился, чуть приподнял детскую головку и коротко и резко ударил ею о бетонную ступень – ребёнок «отключился».

Добравшись до своего жилища, я открыл дверь и, рванув Светины кудри, вбросил её в коридор, схватил половую тряпку и выскочил в подъезд – подтереть кровь, накапавшую из разбитого детского ротика на пол и ступеньки. Заодно и выбросил оставленный девочкой мусорный мешок в щедро обоссанную мною ранее вонючую клоаку.

«Хорошо, что день только начался – думал я – и все мои ёбаные соседи по этажу на работах своих сейчас работают. И никто, значит, ничего не видел!».
Захлопнув дверь, я переступил ногой через распростёртое на полу бесчувственное тельце Светланы, встав так, чтобы голова девочки располагалась прямо промеж моих ног. Ребёнок зашевелился, приходя в сознание, заморгал глазёнками.

Я расстегнул молнию на джинсах и, запустив руку в ширинку, извлёк оттуда свой хуй. Немного потеребив елдак пальцами, от чего он стал набухать, я спросил:
- Ну что, ты по-прежнему считаешь, что эта писька меньше чем у твоего братика? Отвечай, мразь!
Расширенными от боли и ужаса глазами смотрела девочка на меня, трясущего мудями над её перекошенным лицом.
- Мама… мамочка… – прошептала она, шамкая окровавленными, сильно распухшими губами.
Только я вот услышал то, что, верно, хотел услышать!
- Ма-лень-кий?! Ах ты дрянь такая! – взорвался я – ОН у меня – пятнадцатисантиметровый, да будет тебе известно, тварь! Это значит, что ОН – средний! Слышишь?! – средний, а не маленький!!!

Вконец рассвирепев, я обеими ногами вспрыгнул на грудь ребёнка. Слабая грудная клетка хрустнула, проломилась, не выдержав напора. Изо рта малышки вместе со свистящими хрипами – очевидно, разорвалось лёгкое – пошли кровавые пузыри. Словно одержимый, я продолжал прыгать, втаптывать, расплющивать девчоночье тельце до тех пор, пока не устал…
Света была уже мертва. Отступив от изувеченного трупика, переводя дыхание, я смотрел на лужицу крови, вытекшей из ротика моей жертвы, собравшуюся тёмно-красным нимбом вокруг её головы.

- Ведь ты сама во всём виновата! – произнёс я, почти уже успокоившись.
Затем наклонился и погладил рукой слипшиеся от крови кудряшки волос на мёртвой головке:
- Ну, вот зачем ты меня провоцировала, дурочка?
Я ещё немного постоял над телом ребёнка, размышляя над тем, как мне от него избавиться. Приняв, наконец, решение я сходил в кладовку и принёс оттуда топор, бельевую верёвку и большой чёрный полиэтиленовый мешок для отходов.
Перевернув Светлану со спины на живот, я перерубил топором её позвоночник в районе поясницы и согнул ещё тёплое, податливое тельце пополам. Затем поджал девочке ножки и вот в таком положении перевязал её верёвкой. Теперь Света напоминала шахматного коня! Я погрузил изуродованное дитя в мешок, залепил верх скотчем и, открыв дверь, вышел с ним в подъезд.

Заранее предположив, что мешок с телом Светы скормить червю-мусоропроводу вряд ли получится – пасть чудовища недостаточно велика, чтобы принять его – я спустился на лифте, вышел из подъезда, воровато озираясь и, приподняв, вбросил запакованную девочку в почти, что пустой мусорный контейнер, отозвавшийся глухим гулом.

Вернувшийся домой, я аккуратно, чтоб не запачкаться перешагнул через тёмно-красную лужицу в коридоре прошёл дальше, в зал, устало плюхнулся на диван и прикрыл глаза. Предстояло ещё сделать уборку, потом забрать дочку из садика, самому приготовить ужин – ведь жена поздно придёт. Но сейчас можно и расслабиться на полчасика, отдохнуть: я ж в отпуске, как-никак!