Скоков Владимир : Герой войны с чиновниками

Герой войны с чиновниками.
Заместитель главы комитета по строительству нагло диссонировал со спартанской обстановкой своего рабочего места. В его кабинет администрация приобрела дешевую офисную мебель. На тонкие полки стеллажа поставили черные и зеленые картонные папки с документами. К компьютеру пристегнули проводные клавиатуру и мышь. На стол установили пятнадцатидюймовый жидкокристаллический монитор. Вся обстановка кабинета была призвана убедить посетителя, что тот пришел к работнику очень бюджетной организации.
Ничего для себя, а все для народа.
Единственными достойными украшениями кабинета были два ярких портрета: один Президента страны, другой Руководителя города. Еще там был маленький зеленый кактус с красной раздутой головкой. Он располагался между монитором и хозяином кабинета.
«Колючий фаллос защищает Надутого Пениса от вредоносных излучений. А сегодня не защитит», — подумал Михаил и улыбнулся хозяину кабинета.
Михаил совсем не разбирался в понтах « из-грязи-в-князи», но костюмчик чиновника не оставлял никаких сомнений в своей дороговизне, равно как и галстук с сорочкой, а также золотая булавка с витым вензелем на щите.
«Герб, что ли?» – изумился Михаил. А почему бы и не герб? Чиновники – государевы люди. А государевы люди – это дворяне. Новые дворяне двадцать первого века. А я, получается, новый Дубровский, борец с этими дворянами.
Из-под лацкана пиджака чиновника хищно блеснули золотые часы: «С чем пришел, холоп? Как челобитную подаешь хозяину, собака?!»
- Добрый день, Семен Леонидович! — еще шире улыбнулся в ответ Михаил. — Мне посоветовала обратиться к Вам Инна Аркадьевна. Сказала, что Вы ищете хороших подрядчиков, и вот я здесь.
- Ох уж эта Инна Аркадьевна! Вечно про меня небылицы рассказывает, — улыбнулся в ответ чиновник, продемонстрировав чищенные стоматологом зубы. – Ну и как она?
- Любит Вас.
Обменялись визитками.
- Чем могу быть полезен, Михаил… — зам главы повторно взглянул на визитку в поисках отчества.
- Просто Михаил. Молод я еще для отчества.
- По отчеству, Михаил Иванович, человека начинают звать не за возраст, а за заслуги. А о Вашей фирме я слышал и думаю, что уж отчество ее директор давно заслужил.
- Семен Леонидович, Вы меня смущаете.
- Хорошо, тогда я стану звать тебя Миша. Не возражаешь? — чиновник по-родственному улыбнулся.
- Не возражаю, — согласился Михаил, — но я Вас все равно буду звать Семеном Леонидовичем.
Посмеялись.
- Семен Леонидович, — перешел к делу директор, — мы строим, довольно много и хорошо. Вроде бы все нормально, но сами знаете, стройка не стабильна. Сегодня у заказчика есть деньги, завтра нет …
- Нету денег, не хрен строить, — перебил Семен Леонидович, — Народная мудрость. У нас же некоторые думают, что можно на кредитах перекрутиться. Но не у всех получается. А тебе, Миша, значит, хочется стабильности. Желаешь ты, Миша, поработать с бюджетом.
- Семен Леонидович! – расцвел директор, — Вы прямо мысли мои читаете!
- А чего тут читать, — чиновник откинулся в кресле, — я же в комитете по строительству работаю. Выбираю подрядчиков на городские объекты.
Зам главы заговорщически наклонился к Михаилу и спросил:
- А что ты до сих пор не завязал с этим гребаным бизнесом?
- Не понял, — удивился Михаил.
- Ну, на хрена тебе эта стройка нужна? Крутишься как белка в колесе, а выхлопа ноль. Новый мерин и большой коттедж с бассейном, вот предел твоих заработков, — пояснил Семен Леонидович. – С нашим родным государством хрен на что заработаешь. Если не тебя давят, так заказчиков твоих, а через них ты страдаешь.
- Так чем же еще заниматься? – опешил Михаил, — Нефтью рылом не вышел.
Семен Леонидович покровительственно улыбнулся и откинулся в кресле.
- Миша, все наши люди давно уже сворачивают на хер свой бизнес-шмизнес и идут работать в это самое государство. Хрен ли работать под ним, когда можно быть на нем. Другие деньги, Миша, совсем другие деньги.
Семен Леонидович похлопал по ручкам кресла и радостно сообщил:
- Здесь все деньги, Миша, здесь! Не надо никакого бизнеса. Черпай прямо из источника, а не ниже по течению, куда уже нагадили. Бери деньги непосредственно от производителя, а не у банкиров-перекупщиков. Ты же бизнесмен, Миша! Понимать должен!
«Конец настанет России, если все «наши люди» переметнутся в чиновничество. Но, слава Богу, я уже здесь», — подумал Михаил и внимательно всмотрелся в зама главы. Как и ожидалось, совесть нигде не просматривалась. Тогда директор сделал растерянное лицо и сказал:
- Это как-то неожиданно. Я даже не знаю, что и сказать. Давайте, попробуем step by step. Мне надо осмотреться, пощупать руками…
Он взял визитку чиновника. Пощупал герб города на ней и с уважением произнес:
- Солидная визитка. Не простой кусочек картона, а сразу видно, что ВИЗИТКА. Как советские двадцать пять рублей. Смотришь на купюру и видишь перед собой ДЕНЬГИ. Не то, что нынешние пять тысяч. Фантик.
- Когда это четвертной был деньгами? — усмехнулся чиновник, — Один раз в ресторан сходить. Сторублевка коричневая! Вот была купюра. Ее в руках держишь, а кончики пальцев пощипывает. Мощная энергетика тогда от денег исходила!
В душе чиновника шевельнулась любовь. Но это была любовь к деньгам, поэтому указать, где спрятана совесть, она не смогла.
- Ну, я тогда еще маленьким был, меня и от червонца трясло,- смутился Михаил, и, убрав визитку чиновника в нагрудный карман пиджака, продолжил,- Семен Леонидович, хочется поработать с бюджетом, но не знаю, как начать. Инна Аркадьевна, сказала, что Вам нужны свои подрядчики для аукциона, и Вы введете меня в курс дела. Если у Вас есть желание, можно пообедать в очень хорошем месте и за трапезой, так сказать, поговорить.
- Пустое, — отмахнулся зам главы, — За трапезой надо есть, а не говорить. Когда начнем работать, еще не раз с тобой водочки в хорошем месте попьем. А сегодня здесь поговорим. Тебя прислала Инна Аркадьевна, поэтому введу в курс дела, так сказать.
«Подвела тебя Инна Аркадьевна. Но ее вины в этом нет. Ведь у меня прекрасная репутация. Как у Штирлица в гестапо», — подумал Михаил. Он открыл портфель и достал из него ежедневник. Семен Леонидович предостерегающе поднял руку:
- Вот записывать ничего не надо. И так запомнишь. Схема простая. Я сам выбираю компанию, которая возьмет стройку. После этого проводим официальный аукцион. Участвуют в нем только свои, проверенные люди. В течение торгов сумма контракта понижается до заранее оговоренной. Выбранная мной фирма платит остальным компаниям процент с договора за участие.
- Какой? — живо заинтересовался Михаил.
- По разному, — объяснил Семен Леонидович, — Чем больше смета, тем меньше процент. Тысяч по двести на нос обычно выходит.
Директор кивнул, а чиновник продолжил:
- Перед аукционом представитель победителя показывает мне привезенные с собой десять процентов от сметы. Оформляем на бумаге результаты торгов, и он тут же башляет. После этого в течение недели заключаем договор. Перед его подписанием подрядчик привозит еще десять процентов моих и бонусы соучастникам торгов.
- А если не отдаст бонусы? – спросил Михаил.
- Отдаст. Перед подписанием договора подрядчик в присутствии моего человека расплачивается с соучастниками, чтобы без говна потом было.
- Грамотно, — оценил Михаил.
- После подписания договора, человек отдает привезенные денежки и в добрый путь, строй не хочу, — Семен Леонидович откинулся в кресле и вновь смутил Михаила безупречной белизной зубов, — Проектами дешевле десяти лямов я не занимаюсь. Не интересно.
Михаил опять внимательно всмотрелся в чиновника: «Да где же у тебя совесть-то?» Ни стебелька, ни росточка. Все покрыто равнодушием, жадностью, стяжательством. Но больше всего в душе Семена Леонидовича было важности и эгоизма. Они разрослись как папоротники в тенистом лесу, поглотив альтруистические черты его характера. Как разыскать в этом буреломе совесть, было не понятно.
«Очередной тяжелый случай, пора бы и привыкнуть»,- мысленно вздохнул Михаил, а вслух спросил:
- Если я правильно понимаю, то победитель должен будет положить двадцать процентов обеспечения на аккредитив, которые ему вернутся только после сдачи объекта?
- Все верно понимаешь, — кивнул чиновник
- Авансовых платежей тоже не будет?
- Не будет, — подтвердил Семен Леонидович. – Из бюджета редко платим вперед. Здесь я бессилен. Зато раз в месяц закрываем работы и материалы. И если подписали, то переведем копеечка в копеечку. Точно в срок. Механизм отлажен и работает как швейцарские часы.
Чиновник взглянул на свои.
«Ebel», — прочитал на циферблате Михаил и удивленно крякнул. – Это реально название такое или шутка?
- Обижаешь, Миша. Швейцария. Входит в пятерку лучших часовщиков. А это не просто «Ebel», а «Ebel Ebelissimo», – гордо поведал Семен Леонидович. — Я их на работу ношу. Они как бы отражают суть происходящего здесь.
- Никогда не слышал, — восхитился Михаил, — Я тоже себе такие хочу.
- Да ну, — отмахнулся чиновник, — дешевое баловство. Толи пол-ляма, толи лям стоят. Просто название понравилось.
- Давайте подытожим, — вернулся к обсуждению Михаил. — Победитель торгов платит вперед двадцать процентов Вам наликом, двадцать процентов государству, которые ему вернутся через год или два. Еще процентов пять-десять за участие в аукционе другим участникам торгов, и ему потребуется взять кредит в банке для авансирования материалов и работ. Правильно?
- Все верно.
- И при таких условиях у него еще останется прибыль?
«Бедное государство», — подумал Михаил и вдруг заметил, как шевельнулась маленькая щедрость в душе Семена Леонидовича.
- Тридцатипроцентную рентабельность закладываем! – гордо объявил тот. – Если сам ее во время стройки не просрешь, то прилично заработаешь. Но это уже твои проблемы.
Щедрость имела к совести опосредованное отношение, но все-таки произрастала где-то рядом.
«Хоть что-то», — подумал Михаил и отметил ее месторасположение. Одновременно с этим он округлил глаза, выражая радостное изумление, и вдруг его осенило. Он понял, как найти совесть.
- А благотворительность как-то учитывается?
- Чего? – изумился чиновник.
- Мы занимаемся благотворительностью, – пояснил Михаил. — Помогаем детскому дому и спортивной школе. Может быть, есть какие-нибудь налоговые послабления на время строительства бюджетного объекта?
- На хрена ж ты этой херней занимаешься, Мать Тереза? – поинтересовался Семен Леонидович, — Какая такая благотворительность?
Было заметно, что Михаил начал стремительно терять вес в глазах чиновника.
- Детей люблю, — соврал директор и произнес ключевую фразу: — Ведь Вы же любите своих детей, Семен Леонидович?
Без сомнения чиновник любил своих детей и сильно переживал за них. Как они сейчас там, в Лондоне, бедняжки?
Такие светлые головы были у отпрысков Семена Леонидовича, что тускло им стало в темной России! Пришлось отправлять их на чужбину, в просветленную Европу. Сынишке стукнуло всего двадцать, а дочурке восемнадцать. Но хватка у них была, как у Джона Рокфеллера в семьдесят пять. О, вы бы видели этих деток! Ни у кого нет, и никогда не было таких славных и талантливых деток! Далеко пойдут отпрыски Семена Леонидовича. А папа им поможет найти правильную и ровную дорогу.
Любовь к своим детям затрепетала в душе чиновника, разворошив плотный ковер его пороков. Появились на свет проростки человеколюбия, доброты, прочего альтруизма и маленькая скукоженная совесть, плотно оплетенная лианами эгоизма.
- Наконец то! – выдохнул Михаил и, бережно обхватив блеклый стебелек совести Семена Леонидовича, начал накачивать ее энергией. Сначала несильно, легонько, боясь сжечь, но та не откликалась. Тогда Михаил увеличил мощность, потом еще и еще. У него начала кружиться голова, когда совесть рывком распрямилась и пошла в стремительный рост.
Чиновник сначала побледнел, затем сделался красным, как после виагры с водкой. Он откинулся в кресле. Его глаза расширились.
- Вот что, Миша, — медленно произнес зам главы, — давай закругляться. Потом как-нибудь договорим. Что-то нехорошо мне стало.
Он глубоко вздохнул и выдохнул медленно, с шумом, выпуская воздух через сжатые губы. Ему явно было очень нехорошо.
Михаил пожал плечами и забрал свою визитку, пролежавшую всю встречу на столе.
«Вот, такой упакованный, а ничего с собой на тот свет взять не сможет. Даже золотые часы никто в гроб не положит», — злорадно подумал Михаил, наслаждаясь стремительными преобразованиями в душе Семена Леонидовича. Совесть чиновника прорвалась через окружающий ее бурелом и гордо реяла над прочими составляющими его личности.
Михаил удовлетворенно улыбнулся и прикрыл глаза, борясь с головокружением. Надо же было до такой степени свою совесть засушить, что для ее оживления потребовалось столько сил. Уж какой в комитете по здравоохранению жучара сидел, а до Семена Леонидовича ему было далеко. Вся встреча в офисе медиков продолжалась менее двух минут.
- Хочу предложить Вам прекрасные японские томографы!
- Да мы бы с радостью, но нам сверху спущен список дозволенных производителей. Если Ваших томографов в нем нет… — и тут совесть чиновника от медицины испугано шевельнулась, на первом же вранье обнаружив себя.
Михаил так ничего и не узнал о фиктивном списке дозволенных производителей. Уже через пятнадцать секунд он ушел, оставив чиновника на растерзание ожившей совести.
А Семен Леонидович у нас просто монстром бездушным оказался. Если бы Михаил вовремя не вспомнил про гипертрофированную любовь «наших людей» к своим детям, то глядишь, пришлось бы еще пару раз с ним встречаться.
- Вот, что, Миша, — тихо проговорил зам главы комитета по строительству, — ты забудь все то, о чем мы тут с тобой говорили. Лавочка закрыта. Больше не работает.
- До свидания, Семен Леонидович, — сказал Михаил, а про себя добавил: «Прощайте».
Выходя на улицу, он немного погадал о том способе самоубийства, который изберет чиновник. Повесится, отравится или, как большинство из них, на навороченной тачке во что-нибудь въедет. Все равно не угадаю, решил Михаил и направился к своей машине, которую пришлось оставить чуть ли не в двух кварталах от здания администрации.
Рядом с машиной ошивалась какая-то бабка. Михаил открыл водительскую дверь, а бабка радостно осклабилась.
- Пришел, сука! – громко объявила она и, помахав большой отверткой, пригрозила: — Будешь знать, как заграждать переход людям!
Михаил рванул вокруг машины. На пассажирской двери твердыми прямыми линиями было нацарапано: «СУКА». Богатая сука перегородила пешеходный переход народу, и народ ее за это наказал.
Старуха нырнула в подъезд и была такова. «Сама сука старая», — промычал себе под нос потерпевший и забрался в машину.
Ловить бабку Михаил не собирался. Во-первых, не представлял себе как, во-вторых, она была явно чокнутая, в третьих, машина была застрахована, и, в-четвертых, имелся знакомый страховой брокер, который за три тысячи сделает у гаишников или в ментуре нужную справочку.
Михаил достал телефон и набрал номер брокера. Трубка довольно долго молчала, потом разразилась тирадой на малопонятном языке. Затем смилостивилась и на английском сообщила, что абонент из нот эвейлебл. Из чего следовало, что страховой брокер за границей, и никто Михаилу справку не сделает, а тратить время в ментовке очень не хотелось.
Борец с чиновниками по натуре был оптимистом, поэтому быстро находил выход из любой печальной ситуации. После коротких размышлений было решено временно наклеить на царапины кусок тонирующей пленки, благо имелся приятель — владелец тонировочной конторы, а машина была черного цвета. Это позволит дождаться брокера из отпуска и предоставить страховщикам царапины во всей их первозданной красе.
«Главное — не унывать», — похвалил себя Михаил, выкрутил руль до упора влево и нажал на педаль газа.
Обычно оптимизм очень помогает жить. Но иногда он не позволяет за растущим комом мелких неприятностей рассмотреть нависающую над тобой большую задницу.
С того момента как он занялся чисткой рядов местной администрации минуло уже два месяца.
Последний же месяц Михаилу постоянно не везло. Он удачно уронил ноутбук, разбив его насмерть. Потом въехал в открытый люк, сломав самый дорогостоящий рычаг в передней подвеске. Далее были сильное пищевое отравление в респектабельном японском ресторане, ветрянка у сына и какой-то не венерический, но крайне воспалительный процесс у его жены, свернувший их половые отношения на длительный срок.
Просто вот как-то все так совпало. Не везет, так не везет. Зато завтра завезет.
Даже внезапные ночные боли в желудке не заставили Михаила задуматься о верности выбранного им пути. После второй подряд мучительной ночи он позвонил семейному доктору и тот направил его на осмотр. Добровольная медицинская страховка, позволяла пользоваться услугами хороших врачей без очередей и нервотрепки.
После глотания кишки к мокрому от пота, слез и слюней Михаилу вышел доктор и скупо сообщил, что согласно новым требованиям, результаты обследования, минуя пациента, направляются в страховую компанию, специалисты которой назначат план лечения.
— А че у меня там? – поинтересовался Михаил.
- Есть некоторые отклонения, но все лечится. Вам обязательно перезвонят, — ответил доктор и был таков.
Задница над Михаилом стремительно нарастала и уже хищно раскрыла свою пасть, но он этого не замечал, оптимистично ожидая ярко-белую полосу вслед за текущей и, по его мнению, светло-серой.
Главное не унывать!
Михаил нажал на педаль газа, внедорожник согласно взрыкнул и выпрыгнул прямо под бампер проезжавшего мимо мусоровоза. От удара автомобиль развернуло, и он влетел в припаркованное рядом корыто. «Слава Богу, не иномарка навороченная, — успел подумать наш оптимист и получил по морде подушкой безопасности.
Экстрасенсорные способности были дарованы Михаилу год назад при непосредственном участии небес.
Одним жарким субботним вечером он косил траву на даче, прохаживаясь по лужайке взад и вперед. Газон был большой, стрижка была нудной, и Михаил каждый раз жалел, что они с женой извели тещину картофельную плантацию и засеяли ее травой.
Два года назад теща кверху попой полола сорняки, а он лежал в гамаке и читал книжку. Теперь же теща сидела в тенечке с подружками, попивая холодное винцо, а ее зятек бродил за грохочущей газонокосилкой и размышлял. Его интересовало, за что они с женой, спрашивается, боролись и почему только он один напоролся, а жена его соскочила в шезлонг, установленный как раз на этом самом газоне?
Внезапно подул холодный ветер, резко потемнело. Солнце закрыла стремительно несущаяся черная туча.
«Буря! Щас грянет Буря!» — обрадовался завершению стрижки Михаил. Он выключил газонокосилку и потащил ее в сарай. Мощные порывы ветра сменились ливнем. Ярко полыхнула молния, за ней вторая, третья. Раздался оглушительный взрыв. Ударило совсем рядом. И тут же еще раз. От грохота заложило уши. Нестерпимо захотелось в сухой теплый дом в общество родных людей.
Михаил подхватил прислоненный к стене сарая небольшой кусок металлического профилированного листа, поднял его над головой и выскочил на открытое пространство. От дома его отделяло всего пятнадцать метров газона. На полпути к крыльцу ударила новая молния. Неожиданная яркая вспышка и грохот перепугали Михаила, он потерял равновесие. Сильный порыв ветра рванул кусок профлиста из рук, и молодой человек упал. Металл последовал за ним и приземлился прямо на затылок будущего экстрасенса.
Через некоторое время Михаил начал обращать внимание, что смотрит на собеседника и видит в нем некий призрачный сад, густо заросший чем-то вроде тропических растений: раскидистые кусты с разноцветной листвой, переплетенные лианами и густо осыпанные разнообразными цветами и плодами. С каждым днем эти видения становились все ярче и четче. Михаил научился сначала прогонять их, а потом вызывать. Появился первый опыт управления.
Михаилу хватило ума никому не говорить о своих видениях. Даже жене.
Однажды во время семейной ссоры, возникшей, как обычно, из ничего, Михаил увидел большой черный плод в душе жены. Багрово синяя дыня прямо на глазах начала набирать силу. Глядя на нее, Михаил отчетливо понял, что если плод лопнет, то их семейным отношениям придет конец.
Тогда он мысленно схватил дыню за черенок и представил себе, как закачивает в нее свою любовь. Сначала было очень тяжело и лениво. Михаил злился на свою супругу. Любовь была придавлена усталостью и тоской, но он нашел в себе силы. Плод раздора на глазах начал усыхать и буквально через считанные минуты исчез. Жена неожиданно расплакалась и заперлась в ванной, а к вечеру они помирились. Обычно на восстановление добрых отношений уходило три-четыре дня.
Это происшествие стало новой ступенью в развитии Михаила.
«Ёпти! — сказал он себе, — Да ведь я же могу стать инженером человеческих душ! Божественным садовником-агрономом!»
Так Михаил перешел на уровень «Садовод-ботаник». Теперь у него появился доступ к сведениям о флоре человеческих душ.
Неведомо откуда Михаил узнал, что серая лиана олицетворяет собой жадность, семи-лепестковая ромашка – любопытство, а хрень, опутывающая другие растения — это лень. Ну и так далее.
Случай с женой подвигнул Михаила на новые опыты. Экспериментировать со своей супругой он благоразумно отказался. Он любил ее такой как она есть и решил приступить к ее апгрейду только после овладения новой профессией в полном объеме. Скоро, после тренировок на крысках, у него будет идеальная супруга.
Экспериментировать решено было на собственных сотрудниках. Благо они все время были под рукой.
Первым номером стал начальник отдела снабжения. Михаил допускал, что тот сидит на откатах, но ничего по этому поводу не предпринимал. Его компания закупала материалы по минимальным рыночным ценам. И если поставщики платили откаты его сотруднику, то платили из собственных средств. Ну и что? Что тут сделаешь? Таковы условия ведения дел в нашей стране. Человека менять, только время терять.
Тем не менее, Михаил, вызвал к себе снабженца, изучил его душу и нашел некий дисбаланс между совестью подчиненного и другими альтруистическими чертами его характера. При наличии довольно раскидистой любви, широком сострадании, сочной щедрости, совесть снабженца показалось какой-то мелковатой. Стебелек ее был тоненьким, и она пряталась под любовью к семье и животным.
Михаил потянулся к ее корневищу и начал слегка накачивать силой. Совесть вздрогнула и пошла в рост. Когда она вылезла из-под ветки любви к семье и сравнялась высотой со щедростью, Михаил прекратил сеанс.
Подчиненный изменился в лице. Он будто бы вспомнил о чем-то очень неприятном. О чем-то пугающем. Вдруг перестал упоенно рассказывать о новых саморезах, проникающих сквозь сталь, как сквозь масло, взглянул на свои недешевые часы, покраснел и прикрыл их рукавом рубашки.
- Ладно, иди давай, — отпустил его Михаил, — Попробуем эти твои новые саморезы.
На следующий день снабженец сам пришел в кабинет директора и, нерешительно мямля, поинтересовался, занимается ли их фирма благотворительностью. И может ли он передать Михаилу некую сумму, всего-то сто тысяч рублей, чтобы фирма перевела их в какой-нибудь верный благотворительный фонд на лечение онкобольных детишек.
Михаил не стал разыгрывать удивление. Он просто горячо поддержал снабженца и принял деньги с обещанием перевести их по назначению. Что в тот же день и сделал.
На следующий день снабженец снова пришел к нему и напросился на серьезный разговор. Ему сильно мешало работать обилие соблазнительных предложений от поставщиков, которые он, как совестливый человек, принять не может, но в то же время такие большие деньги все время проходят через его руки… А ведь он мог бы выбить из поставщиков дополнительные скидки, и вот если бы часть этих скидок он мог бы получать от компании в качестве премиальных, то …
Договорились, что снабженец составляет список поставщиков с указанием размеров дополнительных скидок наличными и получает согласно этому списку двадцать процентов от отката, если называть вещи своими именами. Оба остались довольными. Обновленный снабженец, сохранивший часть дополнительного заработка, но теперь уже в согласии со своей новой совестью, и Михаил, сохранивший на важном посту умелого, а теперь еще и совестливого человека. Кроме того директор компании получил новый источник налички. В качестве бонуса за исправительные работы в душе своего подчиненного.
Вторым номером стал менеджер компании по привлечению новых клиентов. Звон его металлических яиц беспрерывно раздражал Михаила, но менеджер исправно приносил новые заказы, и всем приходилось мириться с тем, в компании есть человек, который не понимает того, что мнение директора может отличаться от его собственного мнения и при этом быть правильным. В силу субординации он подчинялся и выполнял то, что от него требовали, но при этом мужественно звенел.
Михаил вызвал к себе яйцезвона и, не мудрствуя, уменьшил шикарную эрекцию ствола эгоцентризма менеджера вполовину. Более он ничего не трогал.
Получилось неудачно. Мистер Железные Яйца превратился в покладистого работника, перестал спорить с другими сотрудниками и руководством, но результат пропал. Вместо нахрапа и уверенности в своей правоте появились нерешительность и некая совестливость при предложении услуг компании. Менеджер перестал быть уверенным в первосортности предлагаемого им товара. Заказы у него пропали, а работник завял.
Через месяц Михаил решил вернуть все на круги своя, но, взглянув в душу менеджера, обомлел.
Перед ним был совершенно иной сад. Нависавший над всеми прочими растениями фаллос эгоцентризма опал и улегся на самом дне. Соотношение всех черт характера кардинальным образом изменилось. Своим вмешательством Михаил грубо нарушил духовное равновесие, и человек стал другим.
Не другим, а хорошим, оптимистично решил Михаил. Менеджер был конченным яйцезвоном, а теперь стал добропорядочным мужчиной. Бабу себе нормальную найдет. Семью создаст. А то раньше ни одна с ним не могла ужиться больше чем на месяц.
Хороший получился человек. Но не подходящий для нашей работы, определился Михаил и уволил менеджера на хрен. Все равно я его никогда не любил, успокоил он себя и сделал из случившегося необходимые выводы.
Просто так, наскоком, человеческую душу не возьмешь. Здесь нужны были серьезные знания в области психологии и кучи других наук, названий которых он не знал. Легко можно было навредить. Испортить. А подчиненные были ему нужны, и проводить дальнейшие эксперименты над ними он побоялся. Однако улучшить человеческую породу нестерпимо хотелось. Да и первый опыт с совестью снабженца удался на славу. И тут Михаила осенило.
Он нашел себе новую экспериментальную крыску, на профессиональную пригодность которой ему было наплевать. Зато из мешка с говном можно было сделать хорошего человека. А если он потом из Range Rovera в троллейбус пересядет или будет алкашам проповеди в рюмочной читать, то так ему и надо. Христос говорил, что легче верблюду в игольное ушко пролезть, чем богатому в рай попасть. Но Христос только говорил, а Михаил реально человеку поможет.
Лабораторной крыской был назначен владелец крупной строительной компании с дурной репутацией. У самой компании с репутацией все было в порядке. Она строила много объектов высокой ответственности, включая новое здание очень старого городского театра. Плохая репутация была у хозяина компании и то только по мнению целой армии кинутых им подрядчиков.
Новая лабораторная крыска недоплатила фирме Михаила несколько миллионов за выполненные работы. Юридически ничего было сделать нельзя. Ловушка была рассчитана на доверчивых лохов, слетавшихся на манящий свет респектабельной и щедрой компании. Сами виноваты. Смотреть внимательно надо было при заключении договора. Относительно успокаивало только то, что Михаил был далеко не единственной жертвой уважаемого члена «Единой России». Очень многие начинали материться, услышав фамилию крыски. А ведь тот был еще и большим спонсором родной партии. Получалось так, что Михаил и другие жертвы крыски помогали единороссам своими кровными, а партия была за это благодарна совсем другому человеку.
Неюридическими методами денег тоже было не вытащить, так как крыска оказался не однофамильцем одного из тех, что очень наверху, а настоящим двоюродным братом. Со всеми вытекающими, а для некоторых, совсем непонятливых, и втекающими последствиями. Оставалось только взывать к совести, что Михаил и решил сделать.
Он напросился на встречу, дабы в очередной раз обсудить создавшееся положение. Крыска охотно встречался с терпилами. Не стеснялся. Всю вину он перекладывал либо на своих подчиненных, либо на хронически нерасплачивающихся с ним заказчиков. Что в обоих случаях было брехней.
На этой встрече Михаил впервые столкнулся с трудностями поиска совести в душе человека. На первый взгляд ее и не было вовсе. На второй взгляд она все-таки нашлась, придавленная разросшимися пороками. Михаил накачал силой полудохлую совесть от всей души и ушел ожидать возврата денежных средств.
Денег он не дождался, так как этим же вечером крыска сел за руль одного из своих Range Roverов, разогнался и со всей дури влетел в припаркованный самосвал. Как и следовало ожидать, английская техника подвела и не спасла водителя во время импровизированного краш-теста.
Сначала Михаил сильно расстроился. Вопрос с возвратом денег он считал уже решенным, а теперь получалось, что он точно не увидит их никогда. С другой стороны, эта падла больше никого не кинет. Затем в голове возник образ человека-паука в маске бэтмана. Его сменила очередь из старушек в обшарпанной поликлинике. Вспомнилась шикарные автомобили на стоянке перед зданием городской администрации, ну и так далее…
Получалось, что резкое усиление влияния совести при полном отсутствии многих положительных черт вызвало самоубийство индивидуума. И это очень хорошо, подумал Михаил, просто замечательно. Строго по-научному, нам требуется несколько раз повторить эксперимент, дабы убедиться в результате. Сначала накопим материал, а потом будем думать, что с этим открытием делать.
Так Михаил перешел с уровня «Садовод-ботаник» на уровень «Санитар сада».
Благодаря обширным связям в строительном бизнесе он мог легко получать аудиенции властителей града через их доверенных лиц. Первым делом Михаил отправился якобы покупать землю для строительства нового предприятия. На встрече он получил заверения в выделении участка и инструкцию по передаче бонуса через банковскую ячейку. Бонус представлял собой разницу между государственной и рыночной стоимостью земли. В обеспечение достигнутых договоренностей Михаил провел с чиновником сеанс биоэнергетической терапии.
На следующий день интернет взорвался новостями о самоубийстве высокопоставленного чиновника городской администрации. Несколько нужных сделок подвисло из-за странной выходки главы земельного комитета. Много важных людей взволновалось и вспотело, а Михаил получил научное доказательство своих способностей. Имела место повторяемость результата – отсутствие альтруистических черт не позволяет подопытному справиться с ожившей совестью.
Следующим объектом санитара сада стал известный адвокат, отмазывающий за большие деньги негодяев. Совести у него было чуть-чуть, но зато присутствовали и любовь, и сострадание, и милосердие, и даже, оба-на, щедрость, но все они были причудливо переплетены со своими противоположностями.
Изменение начальных условий эксперимента в виде наличия положительных черт характера привело к иному результату, а именно, к глубокому запою адвоката, сворачиванию им своей деятельности и подготовке к отъезду куда подальше из этой депрессивной России.
Все-таки Бог дал мне Силу не только карать павших, но и помогать оступившимся вернуться на путь истинный, оценил себя по-новому Михаил.
Чиновник из комитета по здравоохранению также выжил и впоследствии отдал себя служению Богу. А вот руководство отдела муниципального заказа оказалось сплошь грешниками и отправилось на вечное поселение в Аду. Их было трое на встрече с Михаилом. Втроем они и ушли на тот свет.
Михаил составил список и график посещения всех злачных мест городской администрации, добавил в него партийное руководство и бизнес-элиту. Его расстраивало лишь то, что лечением душ приходилось заниматься на общественных началах. То есть бесплатно и в ущерб своим рабочим обязанностям. А так хотелось подойти к новому делу со всей душой!
Ведро, которое раздавил внедорожник Михаила, оказалось классическим Фордом Мустангом шестидесятых годов выпуска. Было похоже на то, что стоимость его ремонта станет в копеечку.
«Как же ты в России то оказался?» — шмыгнул окровавленным носом садовник, пытаясь вспомнить максимально возможную сумму выплат по ОСАГО.
Голова от удара подушкой безопасности сильно гудела. Мысли путались. Вдруг ожил телефон. Звонил семейный доктор.
«Михаил Иванович? Пришли результаты фиброгастроскопии. Вы главное не пугайтесь, но у Вас обнаружено новообразование…»
- Онкология?
- Вы имеете в виду злокачественное или нет? Сейчас не могу сказать. Требуется дополнительное обследование. В любом случае за последние десять лет появились новые методы лечения. Все не так фатально, как раньше, — бодро затараторил доктор.
- А что делать-то?
- Я Вам выпишу направление в онкологический центр. Может и ничего опасного. Но, Михаил Иванович, я обязан Вам напомнить, что по условиям договора Ваша страховка не покрывает лечение онкологических заболеваний. Мы сейчас проведем с Вами дополнительное обследование, и если, не дай Бог, сплюнем, постучим по дереву…, — доктор реально постучал обо что-то деревянное и продолжил, — не дай Бог что-то серьезное, то я смогу только порекомендовать Вам хороших специалистов, а уже способ лечения, хозрасчет или…
Михаил его не слушал. Он опустился на корточки, потому что отчетливо почувствовал разъедающую раковую опухоль в своем желудке. Жизнь начала стремительно покидать его руки, ноги, голову, устремляясь прямо в рак.
- Что за хрень? – с обидой подумал Михаил, — Зачем было вкладывать мне в руки меч, чтобы тут же забрать мою жизнь? Зачем, Господи?
И тут же грандиозный ответ сам собой родился в его голове.
-Тебе нужен новый мученик, новый святой, — прошептал Михаил, — не мямли типа Саровских и Радонежских, а настоящий герой, как Талалихин, Матросов, как…, ну кто там еще был, из тех, кого помнили полвека, а сейчас стали забывать?
Они отдали свои жизни за свой народ, и я отдам свою, раз такова моя цена. Ведь я герой! Герой новой гражданской войны! Войны народа с чиновниками! Я успею положить еще не один десяток чиновников, прежде чем болезнь окончательно разъест меня. Не будет операций, химиотерапии, а будет борьба. Опутанный метастазами, задыхающийся, я заберу с собой целую администрацию чиновников. И не рядовых, а высший командный состав! Ведь я герой!
- Мудак я, а не герой, — пришла в голову другая грандиозная мысль, — Надо же было так просрать свой Дар. Вместо исправления людей, начал их убивать, упиваясь собственной безнаказанностью, а безнаказанности то и не оказалось. Жизнь быстро и четко надавала мне по заднице и выселила на тот свет.
Господи, а что же будет с женой и детьми? Как же они теперь без меня? ООООО, какой я идиот! Мне же надо было все бросить, пойти учиться на психолога, потом открыть свою практику. Я бы стал супер-мега-психоаналитиком. Обо мне пошла бы слава. Через год мы уехали бы в Америку. Как сыр в масле катался бы. Жили бы в тихом райончике в Майами. Обеспечил бы не то что себе, но и внукам сытую старость! У меня же мог бы быть свой уютный кабинет, секретарша мулатка или худенькая негритяночка. И у нас был бы, как положено в Америке между боссом и его помощницей, релаксирующий секс. Прости меня, Господи! На хрен мне сдались эти чиновники! Ведь они же здесь не просто так. Ты же послал их этому народу в урок! Чтобы научился он бороться и преодолевать! Чтобы выдавил из себя по капле раба. А я вмешался в твой промысел… Господи, прости меня, но это не я, это судьба, которую Ты мне дал, она решила за меня, и я делал…
- Слышь, мужик, а у тебя какая страховая? – к Михаилу подошел водитель мусоровоза. В руках он держал бланк о ДТП.
- Не помню, — ответил герой войны с чиновниками и поднялся с корточек. – Сейчас посмотрю.
По выработавшейся привычке он взглянул в душу водилы, но увидел лишь грязную оранжевую спецовку. Михаил перевел взгляд на прохожих и не обнаружил желаемого. Он слегка похлопал себя по лбу и подумал: «Получается, я как старый телевизор. Хлопнуло меня по затылку профлистом, и я заработал. Ударило в лицо подушкой безопасности, и я опять сломался».
Снова зазвонил телефон. Это опять был семейный доктор:
- Михаил Иванович! Нет нам прощения! Казните меня! Вышел небольшой казус. Вы у нас Слепцов Михаил Иванович, а диспетчер мне передала результаты фиброгастроскопии Сливцова Михаила Ивановича. Ошибочка вышла. У Вас нет никакого новообразования, а есть банальный гастрит…
— Ну, Дмитрий Валентинович, ну Вы, блин, даете, — Михаил сначала почувствовал огромную радость от внезапного излечения своей смертельной болезни и тут же в нем возникло сильнейшее желание дать врачу в морду. Что он мысленно и сделал, злобно нажав кнопку отбоя.
Выходит, что Бог не злится на него за чиновников. Михаил выступил в роли санитара леса. Почистил бесконтрольно расплодившееся в последнее время поголовье хищников. Сократил популяцию чиновников за счет особо зажиревших и потерявших нюх зверьков. А все случившиеся с ним неприятности должны были заставить Михаила задуматься, верной ли дорогой он идет. Но Михаил оказался слеп и не задумался. В результате он лишился возможности стать лучшим и самым богатым психоаналитиком за всю историю Штатов.
Михаил со всей силы двинул себя по затылку и снова взглянул на водителя мусоровоза. Безрезультатно.
- Эй, мужик, — испуганно спросил тот, — С тобой все в порядке? Ты давай, это, мне страховую свою скажи, а то я гайцов то уже вызвал. Вдруг быстро приедут?
- Да, сейчас, — Михаил полез через заднюю дверь в свою машину за документами, а в голове его набатом стучало: «Майами, Майами, Майами…»
И всю оставшуюся жизнь будет стучать.
-----
Владимир Скоков
13 марта 2011 года СПб