Гарик Шпротов : Записки хулигана (начало 7 апреля)

Начало. 3 сентября.

Ржали! Не помню, что смешного мы находили в расплывчатых пятнах на потолке кабинета 39, что-то смешное в лице учительнице, в фамилиях друзей.
- Эквалайзер, сука Вашингтон – прокричал кто-то, что породило очередную волну надрывистого смеха Макса, я смеялся в нос со звуками жуткого храпа, кто-то укатился под парту с криками «Харош, блять». Да, кажется, преподаватель алгебры что-то говорил, но разобрать, что было крайне трудно, то и дело еле слышимые слова «Потише», «Объяснительная», «Докладная» долетали до задних парт. Звонок, оповещавший конец урока прокатился по всем коридорам типовой школы, которые тут же заполнились распиздяями с портфелями через плечо, а из каждого кабинета были слышны стандартные и не менявшиеся на протяжении долгих лет крики: «Звонок с урока для учителя, а не для вас», «Я кого-нибудь отпускала?» Но поток оболтусов было не остановить. Большая часть школьников уже ломилась в парадную дверь, сметая охранника в сторону, и равномерно распределялась по углам школы, где и закурила.
- Какие планы на вечер?
- Черт его знает…
- Ну, встретимся и решим, ок?
- Давайте часов в пять у лавочек?
- Ок.
- Ок, – перебивая друг друга, отозвалась вся компания.

- Может… – что-то предлагал Илья всем сидящем на лавочки, – да на крышу, – все я расслышать не мог так, как только подходил к друзьям и наушники отключить не успел.
Делать было нечего, да и задняя часть таза начала затекать, от неудобной спинки сломанной лавки. Магазин назывался «Овощи и фрукты», но известен он не своими свежими продуктами, а совсем другим. Трое парней вышли из ларька с черными не просвечивающимися пакетами. При каждом постукивание слышимом из них кто-нибудь кричал «Палево, менты» и все начинали ржать.

Войти в дом, в котором частично была открыта крыша, не составляло большого труда не смотря на дверь с электрическим замком. Чьи-то пальцы быстро пробарабанили пароль, который каждый успел выучить лучше, чем формулы по физике. А для особенных тугодумов, все цифры ключа были записаны на стене с лева от двери. Кстати, подобным способом можно было попасть почти в любой подъезд города, чем мы и пользовались. От 16 этажа до заветной крыши нас отделяла запертая на здоровый замок железная клетка. Проблема решалась благодаря одной стальной палке, легко отгибавшийся в сторону.

Апрельское тепло хорошо чувствовалось на крыши в компании безбашенных друзей, под музыкальное сопровождение и холодное пиво. На тот момент нам неведомы были проблемы, которые способен предоставить этот городок, пуская дым, восхищались и восхваляли пекущее солнце и асфальт, отражающий лучи, бетонную клетку, казавшуюся нам, истинной свободой. Мы были ограждены стеной мечтаний и надежд, отделяла она нас от грязи и грусти реальности.

- Да, привет, как ты? – с кем-то говорил Паша, пока мы разрисовывали последнюю стену крыши, — я тоже круто, – интересно с кем это он, — да, конечно приходи, — еще интересней.

- Сейчас своим присутствием нас порадует Виктория, – на благородный манер оповестил нас Паша, — кстати, не одна…




Из-за последнего сотня вопрос окатили его, а он и сам ничего не знал. Тщательно отфильтровав речь нашего Цицерона, которая к тому моменту лишилась всяческой возвышенности, я понял, что Виктория придет не одна. Но с кем? Было ясно, что с женским полом, и подобная весть приподняла настроение всем без исключения. Всегда приятно видеть новое лицо в компании, а если оно еще и такое милое как это…

За Викторией, выходящей из двери, которая отделяла крышу от чердака, появилась, что называется очаровательная незнакомка. Кеды, коротенькая прическа, открывающая часть шеи, обтягивающие джинсики Levi’s светлого цвета и футболочка, просвечивающая контур лифчика. Милые по детски, привлекательные черты лица. Улыбка. Прядь волос, чуть закрывшая глазик. Очарованный, как и весь мужской пол, стоявший на крыши, влюбленный, как и все.

- Привет, народ! – начала Виктория, — это Катя, моя сестра. Она приехала к нам в городок, и возможно даже надолго. Жить будет у меня, а учиться в нашей школе.

Все начали приветствовать новенькую, знакомиться. Виктория не обижалась, что все внимание было уделено ее сестрички, наоборот была рада тому, что Катя быстро и легко влилась в компанию.

Наши нескончаемые разговоры оборвала пора идти домой, а мы могли сидеть здесь хоть вечно, тем для трепания языками у нас всегда находилось сполна. Медленно и неохотно мы разошлись по домам. Я шел по дороге домой, она была весьма долгой, что всегда давало мне время для размышлений над прожитым днем. Моя голова была заполнена светлыми и прекрасными мыслями, думал я только о ней. И не мог дождаться завтрашнего дня, что сулил встречу с Катей. Казалось, я парил над землей. Происходящее всячески подтверждало, что жизнь прекрасна, улыбались и светились от счастья, идущие по своим делам прохожие. « От улыбки станет всем светлее…» зачем-то я бубнил себе под нос.

«Какой идиот придумал школу? Зачем так рано? Как может учиться овощ?» думал я про себя, опуская ложку с холмиком кофе, на дно маленькой чашки. Кидаю пару тетрадей в сумку, на которой изображен черепок с костылями, и крупными буквами написано Jackass, DCшный балахон на плечи. Кофе допит. Сигареты не забыть достать из начки. Выскочил из подъезда.
В кустах за школьным забором уже кто-то стоял и курил. Пол школы проходили именно через эти кусты со своими, корыстными чаще всего целями, одной из таких было «стреляние» сигарет. С друзьями мы встречались минут за 15 до звонка на первый урок, именно этого времени нам хватало, чтобы заправиться никотином, да и вообще решить стоит ли идти на первый урок? А в школу? Впрочем, в это утро на утреннем собрании курильщиков никто не собирался выдвигать этот вопрос, напротив все решительно желали посетить обитель знаний, ведь именно туда сегодня придет она…

Все трое, я, Макс, Паша завалились в класс вначале урока, пробормотав что-то типа «извините, можно войти?» не дождавшись ответа со стороны учителя, мы расселились на задних партах. На второй парте среднего ряда сидела Катя вместе с Викторией. Стиль одежды Екатерины сильно изменился со вчерашнего вечера. Деловые брючки, белая рубашечка с расстегнутой пуговичкой, ей явно шел образ бизнес-леди, впрочем, как и любой другой.

С приходом новенькой мы старались вести себя приличней; на уроках делали вид, что слушаем бред очередной назойливой. Стали шутить острей, мы хотели показать себя во всей красе, но и не скрывать лица. Я пытался быть собой, не знаю, получалось ли. Каждый в силу способностей: обаяния, привлекательности, харизмы; пытался быть ближе к ней, опередив остальных. Это не было соревнованием, но все стремились быть первыми, и несомненно знали, что выбор зависит не от них, а от нее. Этой новой ученицы лицея, этой очередной спичке в коробке о степени возгорания, которой никто не знал.

Я ловил моменты, заключенные в перерывы между уроков, когда она шла где-то рядом по школьным коридорам, с кем-то непринужденно и легко разговаривая, улыбалась. Да, она улыбалась, улыбалась искренне, несмотря на то, что уже тогда многие успели позабыть как это и что это. Развевающиеся волосы от быстрого и уверенного шага – для меня как романтический момент в фильме с замедленной съемкой. С каждым ее незначительным приближением в сторону меня, я поднимался на метр над всеми в этих тесных коридорах. Катя была маленьким ребенком в теле практически сформулированным для взрослых приключений. Природа наградила ее лучшими формами, что могла дать, это однозначно привлекало к ней многочисленные взгляды, притягивало поклонников, несущих подарки и признанья в любви. Я бы не сказал, что она носила розовые очки. Просто мир вокруг нее и впрямь становился ясней и добрей. Таким, какою была сама Катя.