vmironov : Как занять свое место (в жизни).

Маленький росточек, стремящийся к солнцу пробивает толщу плохоуложенного асфальта.

Рыба, добытая еще с утра на рыбалке, подает признаки жизни, когда ее жарят к ужину.

Человеческий организм, не смотря на комплекс вредных привычек, стрессов и обилием ядовитых консервантов в повседневном рационе питания, адаптируется, мутирует, но все же живет.


Все находится в постоянной борьбе за жизнь, и каждый ищет свои способы.

Когда в моей стране объявили свободу, гласность, и решили перестраивать то, что было недостроено, и затем окончательно развалили, опыта выживания мало кто имел, но способы пробовали разные. Я к тому времени уже отдал почетный долг гражданина стране (служба в армии), немного хлебнул романтики при хорошей зарплате на строительстве Колымской ГЭС, искал себе в богопознании (полгода читал псалмы и писал иконы для церквей и собирался поступать в семинарию). Но не было должного смирения духа, а был избыток нереализованности, и душевного равновесия я не находил.

Очень важным в борьбе за место под солнцем является стартовая позиция. У меня она была нулевая. То есть абсолютно. Но, созерцая общество вокруг, я видел, что не одинок. Собратья по несчастью были и слева и справа, спереди и сзади.

Городок, в котором я родился и жил, был небольшой. Официальные места художников (Дом Культуры, кинотеатр) были заняты, к творческим личностям на неофициальных местах интерес, конечно, был. Но за глаза их называли немного двинутыми и не от мира сего. Вот я как раз относился к таковым.

В те времена еще был обычай собираться в коллектив по финансовым интересам – одному трудно, но когда люди вместе слаженно решают проблему, то, как в сказке, появляется стол и закуска, и все, чем ее запивают.

Народ еще не был разбит по классам, социум был един и весьма общителен. Часто собирались у меня.Вот именно тогда, не помню кто мне посоветовал: «Отвези свои картины в выходные в Москву на вернисаж. Сейчас в стране демократия, и художников бульдозерами не давят».

Но другие знающие люди стали открывать мне глаза на действительность: «Ага, как же! Так тебя и ждали в Москве! Там давно все схвачено, проплачено, прикручено, захвачено. В лучшем случает наденут тебе твою картину на голову, а в худшем – вообще оттуда не вернешься».

Я был в раздумье.

Попросил было кого-нибудь из друзей поехать со мной за компанию, но понял, что дураков нет, кроме меня.

С вечера заварил в термосе чай, завернул в старое одеяло картину, завел будильник на 03.20. Время пути до Москвы на электричке было часа три, а быть мне нужно было там уже ранним утром.
И вот, абсолютно никого не зная, с детской непосредственностью, я – в огромном хищном городе. Я был готов ко всему, даже к тому, что картину на голову оденут.

Ну оденут, так оденут. Голова от этого не пострадает, холст – материал нежный, я же не с чугунным корытом едут, переживать сильно по этому поводу не стоит.

Утренняя аллея Измайловского вернисажа в те далекие годы представляла собой стихийное действие.

В стране крикнули «все на рынок», ну народ и ломанулся. Как я понял, сначала вышли художники, которым до этого запрещалось свободно демонстрировать свое творчество, а за ними потянулись и все остальные.

Так вот, в Измайлове «остальных» оказалось гораздо больше, чем работников кисти и пера. Было около семи утра, народу было немного, но территория по обеим сторонам аллеи была занята вся. Множество картонных коробок, палок, веревок, натянутых на колышки, кирпичей — метили территорию, говоря о ее занятости.

Пройдя аллею до конца и обратно и не найдя свободного места, я был в отчаянии. Ну не ехать же домой, испугавшись непонятно кем занятой территории.

Отодвинув чью-то коробку справа, и чей-то колышек слева, я влез в этот стихийный рынок со своим полотном, завернутым в старое одеяло.

Я поставил свою картину на землю, подпер палочкой, лег в траву, сумку положил под голову и в полудреме стал ожидать дальнейшее развитие событий. — Так, это что такое! –услышал я сквозь сон – Это кто здесь так борзеет.

Я открыл глаза и сказал: «Здрасте!».

- Здоровее видали, — ответил очень недружелюбно хозяин коробки. На вид он был щупловат, в огромных очках с диоптрией на минус, при нем был огромный рюкзак и две большие сумки.

–Моя коробка стояла не здесь, а вот здесь!

- Да, неужели? А когда?

-Я её еще ночью поставил!

-Ну… Надо было караулить. Я-то эту коробку вон в овраге нашел. Очевидно хулиганы ногой пнули. Достал, поставил рядом. Тут еще человек десять хотели встать, я не пустил, территорию охранял. Я ведь правильно сделал?

-Ну, я не знаю… – сказал он, расстроенно поблескивая стеклами очков. – Вообще-то так не делается.

-Точно! – поддержал его я. – Хулиганы совсем распоясались. Люди ночью места занимают, а они – ногой по коробкам. Ну ладно, ведь хоть как-нибудь уместимся? Чаю хотите? У меня с мятой.

Я узнал, что его зовут Аркадий, на вернисаже он продает балалайки, в основном, иностранцам.
-Я-то ладно. Ты с картиной – не конкурент. А вот Жорик придет, — кивая на колышек, предостерегающе сказал он мне.

-А что Жорик?

-Он принципиальный.

И я стал ждать принципиального Жорика.

Через минут двадцать я увидел полного мужчину в рабочей спецовке, который подкатил к нам тележку с кучей коробок. Он молча, не здороваясь, стал обследовать свой колышек. Мне показалось даже, что он его обнюхал. Я понял, что это есть никто иной, как принципиальный Жорик.

-АРКАДИЙ??? – Грубым с хрипотцой голосом произнес он, указывая на колышек – ЭТО КАК ПОНИМАТЬ?

-Аркашу я уже прикормил пирожком — И он, виновато пожимая плечами, кивнул на меня.

-Вот, художник…

-Таак… Я сейчас этому художнику картину на голову одену!

«Вот оно, началось» — подумал я.

- Совсем совесть потеряли. Ну-ка быстро, шмотки в руки и бегом отсюда! Чего не ясно?

Я стал разглядывать принципиального Жорика.

Пивной животик, лысоват. Мешки под глазами и маленькие пухлые кисти рук говорили о том, что это человек не физического труда и не физической культуры.

Хриплый крикливый голос был единственным его достоинством. Наверное от волнения у него появилась легкая отдышка. Я решил немного подождать пока он выдохнется, но Жорик был и впрямь принципиален.

Его крик уже переходил на визг, глаза вылезали из орбит, лицо покраснело и покрылось испариной. Сдавать метр своей территории он не собирался.
Ни про хулиганов, ни про то, что я охранял его колышек, ни про чай с мятой он слышать не хотел. Он истерично орал, брызгая слюнями, и перечислял все те ужасы, которые он хотел со мной сделать.

Попав в мою ситуацию, люди ведут себя согласно накопленному жизненному опыту.

Как-то я наблюдал в рабочем общежитии на Колыме интересную сцену.

После изрядно выпитого, у одного приятеля почему-то вдруг возникла резкая антипатия к другому, и он начал с оскорблений и уже стал переходить к угрозам.

-Да лаааадно… – улыбаясь золотыми зубами, ответил тот обидчику. – Успокойся. — И дружески хлопнул товарища по шее. Да так, что он отлетел в угол.

-Не нервничай! – и опять приложил якобы дружескую свою пятерню.

– Мы же друзья! – и опять «хлоп».

–Ты же парень хороший! – И снова «дружеский» шлепок.

И все это без малейшего признака злобы или агрессии.

Уже через пять минут тот согласился, что он парень хороший и они друзья. У него выхода не было. Иначе тот его бы просто забил «дружескими похлопываниями».

Так вот, принципиальный Жорик был несгибаем.

- Порву, убью, таких как ты на х… ю видал! – и так далее кричал он.

- Жорик,– сказал я ему – Вы же – человек хороший!?-Не Жорик, понял? А Георгий Михлыч. – его красные глаза вращались как у хамелеона – в разные стороны. Тут я заметил, что Жорик в добавок ко всему немного косоват.

Ситуация была критичной. Уезжать домой, зная, что меня прогнал какой-то косой и жутко принципиальный Жорик, я не мог.

-Георгий Михалыч, — сказал я почти шепотом – А я вот уверен, что мы будем друзьями.

-ЧТО?!

-Не верите? Давайте отойдем вон в те кусты.

Что вы кричите, как баба в жару на базаре с кислой капустой? Здесь же люди.

Я взял его пухлую ладошку в руку и крепко пожал. Очень крепко. Что было силы. У него даже что-то хрустнуло там. Он на секунду замер, а я его просто спросил: «Ну как, МИР?»

Жорик в коробках привез чайные сервизы (очевидно, украденные откуда-то. Ведь не сам же он их налепил). Товар хрупкий, и на мир он сразу согласился.

С тех пор я понял – для того, чтобы занять свое место (в жизни)

Нужно лишь стремление к дружбе, и доказать плохому человеку, что он — хороший.

P.S. Желательно, без свидетелей