Ал Phantom Баев : Расправа (Корнею Чу посвищаецца)

Муха, муха, Цокотуха, поцарапанное брюхо,
Муха в форточку влетела, муха на бумажник села.
А в лопатнике бабла — чтоб тя мама родила!
Отслюнявив баксов триста из наличности туриста,
Муха их слепила в ком, и… прощай любезный дом.

Курс — в ближайший супермаркет, там затарилась бухлом,
Возвращаясь сквозь бомжатник, перекинулась с клопом:
«Кровососы, приходите, в девять пати — пьем коньяк,
И пауку не говорите, он, когда нетрезв — маньяк...»

Вечером народу туча насекомого пришла,
Коль и были пьянки круче, муха не на них была.
Сто клопов, нажравшись, хором пели «All You Need Is Love»,
Тараканы шоколадниц перли прямо меж столов.

- Бабочка-проказница, вам еще портвейну?
- Ик… Давайте потанцуем, что за нетерпенье?!

В этот самый миг веселый абажур зашевелился,
И по тонкому канату на бардак паук спустился:
«Ах ты, муха, — говорит, — вероломная,
Не послала старику приглашения,
У тебя тут за столами голь бездомная,
И другие, я гляжу, угощения».

Ухватил он нашу муху за талию,
Дернул пару стопарей не анисовой,
И повлек беднягу гад не в Италию,
А под самый абажур да под плисовый.
Наша пленница кричит, вырывается,
А клопам до фени дверцы, поют еще,
Из-под стойки таракан ухмыляется,
В общем, всем наплевать на чудовище.

Вдруг, откуда ни возьмись, появляется москит,
И в руке его фонарь синим пламенем горит,
В желтой майке, с тесаком, глаз с недобрым огоньком
(Спонсор битвы с пауком — славный госконцерн «Газпром»).
В меланхолической тоске приземлился на доске
И пищит надрывным тоном: «Муху отпусти, подонок!»

«Ты попробуй, отыми, — отвечают с абажура, -
Мне плевать на твой мачете и на грозную фигуру».
Тут москит хлебнул коньяк, хоботком поцокал
И взлетел под потолок словно Финист-сокол,
Приближаясь к супостату, обнажил тесак -
Рубанул разок… другой и… попал впросак...

Кровь, желта и холодна, струйкою бежит,
На столе под абажуром мухин труп лежит.
Вот такая получилась глупая расправа,
А все, братцы, потому что алкоголь — отрава.
Но уж коль напился ты — не порти людям праздник,
Ведь потом не позовут — мол, хам и безобразник!