доктор Светлов : Хуй знает для чего ... просто начало

I

Когда мне было лет пятнадцать, я думал как в двухтысячном мне будет двадцать восемь и я буду стариком. В этом году мне исполнится тридцать девять. А ещё через год сорок. Раньше мне нравились плоские девушки со стройными фигурами и узким мальчишеским тазом, жаренное мясо и кокаин. Сейчас я люблю шпинат, свежий воздух и красивую жопу моей жены. Но все эти метаморфозы мелки и ничего не значат по сравнению с тем как начинает трястись очко от ощущения ускользающего времени. Я задыхаюсь от его нехватки, оно безжалостно крушит моё тело, парализует волю и не даёт ничего кроме не продолжительной отсрочки. Всем же жизнерадостно смотрящим в завтрашний день, я не верю и показываю свой инфантильный средний палец правой руки с аккуратно обгрызенным ногтём.

II

До того как я первый раз попал на заправку, можно сказать, что я в принципе был почти нормальным человеком. Денег у меня категорически не было. Папаша, мать и я жили в ночлежке при церкви. Нас там было человек сорок мужчин и столько же женщин. Мы все были беженцами из Израиля и ожидали нашего первого чека с государственным пособием. Я как и все хотел сесть на шею федеральному правительству и получать положенные шестьсот сорок четыре доллара в месяц. И без богадельни тут было не обойтись. Хотя там было на самом деле не плохо. Самый центр. В парке кишмя кишевшем белками. Трёхразовое горячее питание, пинг понг, настольные игры и полная свобода. Первые несколько дней я гулял и рассматривал город. Он возвышался надо мной небоскрёбами, скрипел трамваями и кричал огромными окнами светящихся витрин. Особенно мне нравилось слоняться вечерами среди уличных проституток. Они приветливо махали проезжающим мимо автомобилям. Те в ответ сигналили, какие то останавливались, начинались переговоры, хлопали двери, кто то приезжал, кто то уезжал. Жизнь кипела. Я бродил, глазел на происходящее, а потом глубоко за полночь возвращался в комнату на сорок человек и тихо вздрочнув под одеялом, засыпал.

III

Через месяц мы перебрались в итальянский район. Делили небольшой домик с семьёй циркачей. Они каждый день выходили на задний двор и тренировались в жонглировании кеглями. Я шатался по округе и нёс домой всё ненужное, что выбрасывали на улицу. Вскоре у нас появился дырявый кожаный гарнитур, телевизор и приставка с единственной игрой. Я стал асом Марио. Ведомый мной, он ебошил черепашек, перепрыгивал мухоморы и в конце концов прорвавшись на самый верх заоблачного замка ебал свою королеву. Я же пока шёл в лавку на углу и на спиженные у матери два доллара покупал себе журнал Сванк. Там на центральном развороте всегда была отличная розовая пизда и я закрывался с ней у себя в комнате по несколько раз на дню. Сванк был самым крутым журналом, были конечно ещё Легс и Хастлер, но стояло у меня лучше всего от Сванка. Папаша затягивал гайки. У нас появилась красная книга из дермантина. В ней подробно фиксировался семейный бюджет. Мои кровные шестьсот сорок четыре доллара забирали и расписывали их на аренду и ежедневное питание. Я оставался с хуем или при хорошем раскладе двадцатью долларами на все свои месячные потребности. По ночам, я долго не мог заснуть, всё лежал и смотрел в потолок. За стеной усатый Роберт пиздил Джоан. А сквозь открытое окно в мою комнатушку врывался свежий воздух и издали доносились крики тепловозов и стук колёс.

IV

Работать за деньги нам запрещалось и свободного времени было навалом. К полудню я встал в очередь за бесплатными бобами. Передо мной стоял красномордый белёсый русский с женой. Я прикидывал, трахнул бы я её или нет. Она во всю пилила мужа. Мужик громко дышал. Стоявший прямо за мной индеец вонял вчерашним перегаром, дешёвым табаком и утренним пивом. Время от времени, он громко вдыхал воздух и надув щёки сморкался в руку. Рожа вождя в этот момент становилась похожа на потёртый бордовый футбольный мяч со шнуровкой. Блядь, так же можно себе все мозги выдуть. Папаша всегда так говорит про духовиков и утвержает, что они все тупые из — за того, что с детства дуют каждый день. А я смотрел на размеров воздушного шара щёки Армстронга на конверте фирмы «Мелодия» и пытался оценить его умственные способности. Получив пять банок бобов в томате, коробку вермишели и брикет порезанного хлеба в целлофане, я погнал в домой понимая, что моя общественная нагрузка закончена. У нас на кухне сидел Йосик и тасовал колоду карт. Маман варила суп из бобов что я принёс в прошлый вторник. Йосик рассказывал про жидка, который нанимает людей без документов работать на сосисочной тележке за 3 доллара в час и только баран пойдёт таскать тележку за 3 доллара. Я взял у него адрес.

V

Жидком оказался рыжий и пухлолицый Лёнечка. Когда он разговаривал, то предпочитал не смотреть в глаза. Он находил у собеседника точку на лбу и пялился в неё. При этом его рябые щёки неравномерно покрывали пунцовые пятна.
Он стесняясь рассказал мне, что для того чтобы получить оплату, нужно ежедневно выполнять план. Меня это не пугало. Договорились о рабочем дне с десяти до восьми. После я выкатил со склада видавшую виды сосисочную телегу. В течении двух часов намывал её внутренности и слушал рассказы кладовщика о поездке с тёщей на озеро Симко. Когда он собрался в третий раз рассказать про свой отличный коттедж сколоченный собственными руками, я закончил и пошёл домой. Денег на трамвай было жалко. Я шёл по вечереющим улицам и думал про две дюжины острых крылышек, и то что нужно найти себе подружку и перестать дрочить на пьяную в дым Любу, которую я трахнул на Тель Авивском пляже после концерта Аквариума.
На кухне Йосик с папашей собирались расписать пулю. Меня взяли третьим. По мелочи. Цент за вист. Ленинградка без бомбочек, ёлочек и прочей пурги. Выход — семерная. Много не проиграть. В самом начале Йосик сыграл мизер на три взятки и игра заладилась. Через полтора часа ко мне прилипло четыре доллара. Йосик требовал реванша, но я ушёл в комнату и сел писать письмо Лемперту в Израиль. Написал ему всё как есть. Про свой новый Кадиллак, джинсы Левис и негритянку с Флориды, которую трахаю каждый день на заднем сидении. Нужно завтра не забыть бросить, подумал я и заснул.

VI

С утра и до полудня я не на шаг не приблизился к выполнению сосисочного плана. Это наверное был район буддистов. Квин Стрит и Лесли. Тут жили убитые работяги, уставшие стриперши из окрестных клубов и вообще всякий сброд. Я гипнотизировал проходящих мимо забулдыг, но они на меня срать хотели. Водитель трамвая хотел погнать меня с телегой с остановки, сказав, что я мешаю пассажирам, но я послал его нахуй, закурил сигарету и не сдвинулся с места. На «Бивере» шевелился мужик с опухшей от буха мордой и в грязной бейсболке. На «Пионере», чувачок в синем форменном комбинезоне успевал протереть заезжавшим авто засранные чайками стёкла, проверить масло и продать какого — нибудь говна из киоска. К двум часам я докурил последнюю сигарету и заплевал всю остановку. Захотелось срать. Я бросил телегу и помчался на «Пионер», сбоку которого было намалёвано WC. Резкая вонь ударила по глазам. Обшарпанная дверь с нарисованной чёрным фломастером волосатой пилоткой не закрывалась и мне пришлось держать её. Над головой жужала зелёная говновозка с блестящим брюхом. Свободной рукой я поймал её на лету и швырнул на обосранный кафель пола. Она захлебнулась в говне.