Петя Шнякин : На смерть Михаила Козакова

Короче, случилось это в 1990 году. Моя баба поваром работала на Чистых Прудах в пивняке, недалеко от Сретенки. Кажется Рыбинский переулок назывался, там рядом ещё штаб-квартира Жириновского находилась.
Но не в этом дело.
Пивом, красной рыбой и сыром заведовала Ирка-буфетчица. Жрачки тогда не было, да и выпить тоже. А ведь как только пивбар открылся — сам Бовин приходил бочкового пива попить и ветчинки отведать — он ветчину больше пива уважал.
Ирка почти всегда пьяная была, но деньги щитала хорошо, никогда не прокалывалась. Она отмечалась одной нескромной, но полезной чертой — когда свои ребята просили — Ирка покажи сиськи — то всегда показывала, где-то второго размера, красивые, с вечно торчащими коричневыми сосками.
А тут в дверь кто-то стучит. С чёрного хода. К тому времени уже только бутылочным пивом торговали. И то по праздникам. Буфетчица дверь открывает — стоит мужик и просит шесть бутылок «Жигулёыского».
- А пошёл ты нахуй!
Моя баба наружу посмотрела и охуела! Михаил Козаков!
- Ирка, ты что, ведь он АРТИСТ!
- Да похуй мне, я этих артистов дохуя повидала.
Хотя самой только двадцать два исполнилось..
Ну, баба моя пиво выкупила, отнесла Козакову. Он её отблагодарил и даже ручку поцеловал.
А потом уехал в Израиль.