Яблочный Спас : Варианты

Кажется, что я оставил часть себя где-то в прошлом. Очень важную часть. Без нее плохо, неуютно, тоскливо.

Я стою на балконе и смотрю, как разноцветные Боинги неторопливо спускаются по невидимой ниточке глиссады. Режим восемьдесят пять. Шасси выпущены. Закрылки сорок. Короткий отрезок пути, когда пассажирам становится видно, как земля убыстряет свой бег от тени, скользящего в узком коридоре Instrumental Landing System, лайнера.
Касания уже не видно. От шума реверса – заслоняет дом.
Только пара минут удовольствия от возможности видеть конец четвертого разворота, и стабилизацию на посадочной прямой.

Внизу – детский садик. Сегодня выходной и подросткам приходится штурмовать проволочный забор, чтобы раскумариться под мухоморной шляпкой песочницы. Когда мне было пятнадцать, я тоже любил укромные места. Первая сигарета. Первый стакан Киндзмараули. Первое, взятое на гитаре с треснувшей декой, баре.
Тогда все шло нормально. Согласно утвержденному Тем, Кто Повыше плану. Девчонки, рок – клуб, стихи и смешные песни. Водка, надоевшие родители, тяга к приключениям, мечты о самостоятельности и деньгах. Институт, снова водка и много, много пива. Пьяный угар дискотечных дымо-машин. Бестолковая свадьба и долгожданная самостоятельная жизнь. Первые долги и сумасшедшая лихость девяностых, круто замешанная на пластилине и насвае. Мы ездили на рассыпающейся восьмерке выбивать с ларечников долги. Потом неделями отсиживались на еще не запаленных хатах, пережидая поднятый кипиш.
И пили, пили, пили.

Вот, кстати, одна из развилок. Ведь могли завалить на раз, топором в бочину, братаны из какой-нибудь левой команды. Легко мог присесть на пятерик, — ну тут ладно. Отмазали.
Или подставиться под свистящую арматуру в массовой бойне на Купчинских пустырях.
Или…
Бог миловал, короче.
Едем дальше.

С беспонтовых тем я соскочил, устроившись на работу к отцу. И почти сразу уехал в Китай. Почти на полгода. Девяносто пятый. Велосипедное море, в которое пришлось окунуться с головой, ежедневно наматывая десяток километров по задыхающемуся от песочной пыли Пекину.
Вспоминая сейчас так долго тянущиеся месяцы, я думаю что скорее всего основная развилка, после которой моя жизнь непостижимым образом перескочила не на ту ветку, была там.
Сбой в матрице, ага.
Стоя напротив медного живота Будды в Летнем дворце китайского императора, впечатленный величием гигантского болвана, я ляпнул что-то вроде: - увидел Китай – можно помирать.
Ну, или еще какую-то похожую хрень. Сделайте скидку на юность, за границей впервые, симпатичная француженка-полукровка из Гонконга, щекочущая пальчиком ладонь…
Ну, ляпнул и ляпнул.

Уже потом, сидя через десять лет на крыше сталинки, и рассматривая пустынный ночной проспект сквозь бутылку Смирнова, я подумал о поспешности случайно брошенной фразы. Случилось так, что уж больно она оказалась пророческой. Вокруг меня висел густой туман различного рода неопределенностей и долгов, развод вступил в финальную фазу, а девочка из Гонконга являлась во сне, помахивая бумажным зонтом с пожирающим хвост драконом. Водка из огнетушителя давно превратилась в ежедневные витаминки.
А ведь мог бы остаться.
Папаша у нее вроде богатый был…
Вместо этого, лакаю коньяк и подсчитываю убытки.
Невезуха, хуле.
А может и нет.

Таких развилок должно быть много. Каждый день. Каждый час. Каждую секунду, принимая то или иное решение, ты выбираешь свою дорогу. Сколько уже про это писали? Вот именно. Много. Но, почему-то почувствовать близость этого утверждения к правде, прикинуть такой расклад на себя, словно макинтош в магазине и ощутить насколько оно верно, довольно печально. Печально оттого, что понимаешь – вернуться назад и переиграть невозможно. От этого становится тоскливей вдвойне. Ты закуриваешь очередную сигарету, наливаешь осточертевший чай и смотришь, как пузатый Боинг, покачивая крыльями, завершает полет.

Есть такая «высота принятия решения».
Второй спрашивает у Командира: Решение?
И тот, если все идет как надо, отвечает: Садимся.

Так и я. Решения приняты, шасси выпущены, закрылки полностью. Осталось только дождаться касания, и полет завершен. Вроде все так.
Однако почему меня все время тянет вытолкнуть РУД до отказа и, оставляя за собой черный шлейф из ревущих на форсаже двигателей, снова пойти на взлет?
Так что варианты вполне возможны.