Хайта : а они нас?

Я лежал, курил. Она одевалась.
- Куда ты торопишься?
- Сейчас Макс придет, а меня дома нет.
Макс, Макс. Класса с пятого я его знаю. И Олю тоже с пятого. А теперь он – муж, а она – жена. Его жена. Мразь у него жена. Да и я у него мразь.
Она меня поцеловала на последок. А я спросил:
- Оля, а что мы дальше делать будем?
- Знаешь, Антоша, давай все забудем. Как будто ничего не произошло.
«Таких, как ты, увы, не забывают» - выдохнул я в потолок вместе с дымом и сказал:
- Знаешь, а я думал, что ты с ним только из-за денег.
- Знаешь, я тоже так думала.
- Но ведь это правда, Оль, ты ведь меня любишь. Ме-ня.
- Люблю. Ну и что? Ты ведь меня не любишь. А Макс… он хороший.
Она ушла. Не люблю – подумал я. Вечная проблема невзаимности.

--
Я положил зажигалку обратно в карман. Ветер бил в лицо, сигарета тянулась нехотя, да и пепел кидает в глаза. Не люблю я такие сигареты – морока одна. Я сплюнул вниз с моста, попал на проезжающую под ним машину. Тут она и появилась. Просто подошла и встала рядом. Уперлась в пейзажную даль – любуется. А мне, блин, не до
пейзажа. У меня гораздо более достойный предмет любования появился. От нее исходил божественный аромат, а мне ветер кидал пепел в лицо. Сволочь он. Ветер этот. А ей ведь развивает волосы, да так, что она прям богиня какая-то. А я вот стою и мне неуютно – и сигарета эта (выбросить что ли?), и вспомнил, что не брился чуть меньше недели, и, вообще, у меня жирное пятно на футболке (ну на хрена я покупал эту самсу, жрать ведь не хотел?). Короче весь я приземленный
какой-то, богиням не чета.
Я смотрел на нее не отрываясь, слегка усмехаясь взглядом, нагловато в общем – как и положено смертным не достойным богинь. Она повернула голову, неловко улыбнулась. Бывает же столько адреналина. И всего-то из-за одной улыбки. Сердце взбесилось. Прям мальчишка. А она протянула руку и взяла мою ладонь в свою.
Просто так взяла и потянула за собой в сторону реки. А я шел оторопело… или летел, хрен знает.
Пришли, сели. У самой воды. И чего? Я потихоньку приходя в себя начинал подбирать фразы для начала разговора (не молчать же, глупо как-то). Короче только собрался выпалить какую-то глупость, как она ни с того ни с сего, проводит ладонью, нежно так проводит, по моему лицу и груди. И впивается своими зелеными глазами в мои. Я опять сижу оторопело, уже совсем робкий такой и растерянный, смотрю ей в глаза. Как там дальше в подробностях, хрен знает. Помню
я ее обнимаю и целую. Везде-везде, а она целует меня и смеется. Заливным таким смехом. А у меня перед глазами почему-то все кружится. Внезапно она вырвалась и сказала : «Прости» - это было единственное слово, которое я от нее услышал. А потом развернулась и побежала. Так и исчезла. А я даже не пытался догнать. Стоял
баран-бараном и тупо соображал – чего это она? Потом уже бросился, конечно, но поздно – не догнал. Вернулся к реке, к тому месту и сидел, курил за сигаретой сигарету. Долго сидел. Надеялся, что вернется. Не вернулась. И на мосту еще кучу времени простоял, где мы встретились – тщетно.

--
блокнот.
Мелким шрифтом – где солнце?

- Весна –
как долго ее ждешь, и как быстро она проходит. Чего-то ведь надо ждать. Ради чего-то жить. Весна!

- Если написать на отдельных листочках причины и следствия, а потом их перемешать, то все станет странным. –
Безусловно. Так и будет. Отдельные мысли. Молнии в разных местах. Надо уметь складывать мозаику.

- Антону по хуй. А Димка – пидор – сигареты зажал. –
Это жизнь???

- Я допою, допив отраву на краю –
Оправдание? Это поэт такой был. Печальный наркоман. И еще поэт. Умер. Герой нашего времени.

- думал времени уйма? Хуй там! -
Счастливые билеты разбирают по секундам. Димке вот повезло – ему достался. А мне нет пока. Но еще ведь не конец. Ведь не может же быть конец в 23. ведь не может… впереди ведь еще столько вёсен.

- Кулинарная книга. Меню –
И мы все там в столбик – а рядышком цена. В рублях. И герои и простые смертные.
Кто – подороже, а кто – так…

- Но я видел тех…-
Кто боролся и смог выжить. Руки у них были опушены, а взгляд упирался в никуда.
Держались они, наверное, только на усталости, сил ведь уже не было. Виват
Миссиям. И дуракам – виват.

- Сигарет до жопы.-
чаще всего от рака легких должны умирать писатели и поэты, потому что муза – еще
та сучка. А ждать без сигарет скучно.

-Сигарета в левой руке, пиво – в правой. Заебись ведь, Тоха? А ща еще девкам
позвоним. Вот, бля жизнь.-
Это жизнь?

-Это не больно!-
опять поэт. Тот же самый. Нет это не больно… «Когда забьешься как зверь,
загнанный в клетку…»

-мы – это больше не Мы-
Всех нас ломает и перестраивает. Что-то сильное и безжалостное. Леша Перминов
его звали. Его мало кто знал. С великими всегда так. Хм!?

- Заебись погуляли в понедельник. Ты зря Диман не пошел. Я до всех девок
доябывался. Макс? Макс, ты че напился? Вот бля, Макс нажрался уже, пацаны.-
жизнь. Жизнь. Жизнь…. Лица.

-Скажите ей, что я люблю и, что в разлуке умираю.-
чувства. Странно, они проходят. Гаснут, протухают, загнивают. Все. Пустота.

-Водка противная и вшторит, что охуеешь. Пиво вкусное, но его всегда мало.
Думаем.-
извечные проблемы. Альтернативы, бля.

-Макс пошел за пивом.-
Да будет так. А может все таки лучше водочки?

-Осталась одна сигарета-
Муза – сука ебанная.

-Мы их любим!!!-
… А они нас???

--
Мы в клубе сидели. Оттягивались. Втроем. Водку, первую 0,5 допивали. Уже было
весело. Очередную стопку выпили, и тут Димка мне показывает на столик за моей
спиной – смотри какая девка у хачиков симпотная. А я посмотрел и офигел. Это Она
была. Богиня с речки. Сидела за столиком с хачиками каким-то. Их семь человек.
Все здоровые, рожи у всех бородатые. Я подумал, если сцепимся – убьют на хрен:
нас трое, их семеро, и они в два раза больше каждого из нас. А она сидит с
опушенной головой и молчит. А они пьют водку, гогочут и лапают ее. Она толи не
хотела с ними сидеть, толи мне так хотелось думать – вид у нее был такой:
делайте, что хотите, мне по барабану. Мне бы хоть один взгляд поймать, чтоб
понять. А она сидит уставившись в пол и никого не видит. Час так сидела. И я
сидел час и смотрел на нее, изредка опрокидывая очередную стопку. Пацаны что-то
пытались у меня выяснить, но потом забили. Потом двое из хачиков встали, подняли
ее и повели за собой в сторону мужского туалета.
Я выпил одну за другой три стопки и пошел за ними. Сказал пацанам – если что, не
лезьте. Полезут, куда они денутся. И замочат их вместе со мной. Друзья ведь.
Постоял перед дверью с табличкой «М», доставая зажигалку и прикуривая – пытался
выглядеть непринужденным. А руки тряслись. И вот трясущейся рукой толкнул дверь
и сделал шаг.
Она стояла на коленях. Один держал ее за волосы, второй расстегивал ширинку. Все
опешили. Особенно я. В голове билось – всего один взгляд, чтоб я понял. И она
посмотрела.
Тот, с расстегнутой ширинкой, двинулся на меня. Я стоял, выплюнув сигарету, и
сжимал кулаки…

--
- Я им денег должна, понимаешь? Много, - она остановилась, - а ты зря ввязался в
это дело, не твое это дело.
- Значит ты так расплачиваешься? – спросил я. Грубовато как-то спросил.
- Да пошел ты! – она развернулась и зашагала прочь. Благодарная богиня. Я догнал.
- Подожди. Я тебя провожу. Ночь ведь.
Она промолчала. Богиня была зла.
- Почему ты убежала тогда?
- Не твое дело!
Я схватил ее за руку, остановил и развернул к себе: «Извини. Ладно?»
Она опустила голову, а я приподнял ее за подбородок и поцеловал:
- Я искал тебя. Как хорошо, что ты была в этом клубе.
Она обняла меня, прошептала: «ты ведь ничего не знаешь» и расплакалась.

--
- А Марат сказал, что поможет, что даст в долг. А потом он их привел, сказал,
что деньги их, и чтоб разбиралась я с ними. Они сказали: нет денег – отработаешь.
А что мне делать было, они бандиты какие-то.
- Так зачем тебе деньги нужны были.
- Ну нужны были. Очень… на операцию. Опухоль. Я ведь тогда каждый день как
последний жила. Поэтому и на речке так странно себя вела. Знаешь, когда часто
думаешь о смерти… А потом специалист какой-то приехал, сказал - есть шанс.
Деньги нужны были. А Марат сказал, что даст в долг. Мне тогда безразлично было,
как отдавать, я ведь умирать собиралась. А Марат сказал, поможет…

--
Я думал. Разрулить будет не легко – помяли мы их сильно. Хрен пойми откуда наши
пацаны взялись. И хорошо, что взялись, потому что иначе бы нас помяли в два раза
сильнее.
- Диман, а откуда пацаны вообще взялись?
- Да ты час на эту девицу пялился, эти хачики начали косо посматривать. Ну я
вижу че-то неладное и перестраховался – пацанам позвонил, сказал, чтоб
подъезжали. А когда ты за ними на толчок пошел, все ясно стало. Я опять
прозвонился, пацанам, они говорят – уже подъехали. Ну заебца в общем все
получилось.
- Молодца, Диман.
Стрелку надо набивать. Через Димкиного братана. Он весовой – разрулит. Но где
взять бабок? У Макса точно есть, но просить такую сумму, бля, неудобно.
- Диман, звони брату, пусть стрелку им набивает.
- Стрелку? Да ты че, ваще? Хуй с ними, они нас не найдут сто пудов. А за эту
девицу встревать – себе дороже выйдет, мы кругом не правы. И ваще, кто она тебе
такая? Хрен бы с ней!
- Она мне, Димка, единственная и неповторимая.
- Ты ж ее в первый раз видел.
- Во второй. Помнишь, я тебе про девушку на речке рассказывал?
- Она что ли?
- Она. Звони брату. Разрулим. Скажем – она моя девушка, типа. И вообще, они рамс
закатили, а не мы.
- Ладно, разрулим. Но она ведь че-то им должна, я так понимаю.
- Правильно понимаешь.

--
Дверь открыла Ольга. Просияла. Я тоже глупо просиял. Странные у нас отношения.
- Привет. Проходи. Макс, к нам Антон пришел.
Мы сидели на кухне. Курили.
- Может водчки? – до женитьбы Макс вообще не пил.
- Давай лучше по пивку, Макс.
- Ну по пивку, так по пивку. Ладно, че там у тебя? Выкладывай.
Я рассказал все. Про речку, про богиню, про хачиков и про деньги. Он дослушал.
Курил. Глотал пиво. Думал.
- Бля, Тоха, сумма даже для меня ощутимая.
- Макс, ты же знаешь, мне больше негде взять.
- Да знаю… Ладно, у тебя же через пару недель днюха. Считай подарок.
- Ты что, Макс, я верну.
- Ну тебя на хрен, работу сначала найди.
- Ну спасибо, выручил.
- Стараемся.
«Отвечай на зло добром»
«Из всех возможных решений выбирай самое доброе. Не самое выгодное, не самое
рациональное, а самое доброе.»
«А Макс… он хороший»
Да, Оленька, он до безобразия хороший. Спаситель. Пакостно как-то на душе.
Совесть что ли.

--
Фразы. Фразы. Жизни фазы.

«Мой любимый мальчик, я тебя никому не отдам. Антоша. Мой… мальчик. Мне так…
хорошо… так…»

«- У меня сын родился. Тоха, у меня Олежка родился.
- Поздравляю, Макс!»

«Это никому не надо, кроме тебя, пойми Антон. Ты занимаешься ерундой. Вбил себе
в голову. Когда ты начнешь жить по-настоящему?
- А как это – по-настоящему?»

«- Верное дело, Тоха, не пожалеешь. Ты со своей писаниной такого и в десять лет
не заработаешь. Давай, соглашайся.
- Не для меня это, Диман, ну его на хрен. Да и ты бы не лез в это. Не лезь,
Диман, ну его на хрен.»

«Все прошло, понимаешь, Антон. Это раньше было красиво, романтично: я – бедная
отчаявшаяся девочка, и ты – благородный рыцарь. А теперь этого нет. Теперь
просто жизнь. И мы в этой жизни не сходимся. Сказки кончаются… Куда ты? Стой!
Антон! Анто-о-о-о-оша!
- Прощай, богиня! – тих-тихо, себе под нос.»

«- Я больше не могу с ним.
- Оль, я все понимаю, но ты подумай хорошо. И об Олежке подумай.
- Что об Олежке? Проживет и без него Олежка.
- Проживет, конечно, я сам без отца рос…
- Да не отец он ему. Не его это сын. Не его… Олежка не от Макса!.. Понимаешь,
Тоша?»

«-Тоха, очень надо. Ты же видишь, меня крутит всего. Ломает сильно. Тоха,
последний раз. Я ж тебе тогда не отказал, когда ты в беде был. А теперь в беде я,
Тоша. В хреновой такой беде. Ну дай сколько не жалко.
- Пацаны заходили вчера. Ты еще не знаешь? Мы Димке на адвоката собираем.
- Да хрен с ним, с Димкой. Он там сидит себе и сидит. А я тут загибаюсь. А мне
сейчас надо. Сейчас. Что ты так смотришь? Думаешь, сука я? Осуждаешь? А ты меня
не суди. Тебе то знать откуда.»

«- Мама, дядя Антон пришел.
- Привет Олежка. Здравствуй Оль.
- Здравствуй.»

Хайтаврик 2004