goos : Трава замедленного действия

Старый Оскол. 1997 год.

Траву я курил за всю жизнь несколько раз, и только когда угощали. Сам не покупал и не стремился. Пробирало меня, если под водку, то сначала на умняк, а потом на ха-ха, а если по-сухому, но наоборот. Ноги, вязнущие в асфальте, невероятное 3Dнебо, ответы на любые вопросы, семимильные шаги – это уже были приятные бонусы.
Отторговав последний день на рынке, перед отъездом решил проведать товарища из местных. Времени до поезда было часа три, поэтому купил пузырь, лимон, кусок колбасы и заявился хуже татарина. Андрей, так звали приятеля, был холост, безбашенен и гостеприимен. Пузырь задавили быстро, бежать за другим уже не успевали, поэтому он достал спичечный коробок, набитый драпом.
- Вот, прикупил на рынке, чмошники одни носили, недорого продавали. Давай косячок на дорожку. Я ещё не пробовал, говорят, забористая.
Как говорят, дают – бери, и я согласно пожал плечами.
Ловкие Андрюшины руки умело распотрошили папиросу, забили смесью и вот мы, сидя на креслах по обе стороны журнального столика передаём друг другу потрескивающую папироску.
Покурили, сидим, ждём прихода. Ноль, полный ноль, даже хмель куда-то пропал.
- Ну, что, — спрашиваю, — ты как?
- Никак! Суки, я знаю, где их искать. Сейчас схожу, рыла понабиваю и бабки заберу. Бурьян втюхали какой-то, а говорили – чуйка, крышу уносит. Где моя крыша? Крыша на месте. Ладно, давай ещё по одному попробуем, может, хоть немного вставит.
Выпыхали второй заряд и совсем протрезвели, мало того, что прихода не дождались, так ещё и бутылку водки коту под хвост.
Мне через полчаса уезжать на вокзал. Андрей злой, дрожащими от психов руками он забивает третью гильзу. Выкуриваем наспех, никакого эффекта, я собираю вещи и еду на вокзал. Сидя в автобусе, поймал себя на мысли, что я ни о чём не думаю. Это открытие меня поразило, и я стал думать, как это совсем ни о чём не думать. Я попытался ещё раз не подумать, но у меня ничего не получилось, Я отгонял всякие мысли, но они лезли из всяких щелей, то слова песни, то маты, то мысли о том, как сделать так, чтобы не думать. В таком виде я добрался до вокзала.
Возле касс толпа челноков. Пошарив взглядом по верхам, не встретил никого знакомого. Обычно мы ездили туда и обратно толпой, а на этот раз я задержался, уже не помню почему. Я даже обрадовался, что не нужно будет всю ночь бегать блевать в тамбур, поить сомнительных дамочек и потом целоваться с ними в обрыганном тамбуре, рискуя подхватить совсем не герпес. И драться тоже не нужно будет.
А так я почитаю книжечку, разгадаю кроссворд и засну. Проснусь я не с хомячиными экскрементами во рту и без жажды пива. Всё складывалось очень удачно. Я занял очередь в кассы.
Когда до окошечка оставалось человека четыре, меня накрыло. Передо мной стояла невыносимо смешная спина. Она была настолько смешной, что я заржал на весь зал. Люди неодобрительно посмотрели на меня. Я с трудом скомкал смех до состояния улыбки.
Если бы мы ехали толпой, то выглядело бы это объяснимо. Вместе бы посмеялись. А так, тип хохочет в полном одиночестве. В общем, с этой лыбой я добрался до кассы, пытаясь не смотреть на ту спину.
Но в окошке я увидел смешную кассиршу. Я заржал прямо ей в лицо. Она очень смешно удивилась. Я прохохотал ей: «Один до Харькова» и сунул деньги. Она смешно нажимала какие-то кнопки и выдала мне просто уморительный билет.
Я дополз до сидений в зале, плюхнулся в свободное, закрыл лицо руками и дал волю чувствам. Я трясся, согнувшись калачиком, притопывал ногой и размазывал слёзы по щекам. Кто-то участливо поинтересовался, не нужна ли мне помощь, но увидев мою довольную мину, ретировался.
Как я добрался до поезда – не помню. Перед глазами висели та проклятая спина и ржачное лицо кассирши. И пытался не смотреть на билет. Начал болеть пресс, а скулы просто сводило судорогой. Но меня не отпускало никак. Три косяка на двоих – это вам не «Прима без фильтра», хотя та тоже яд ещё тот.
Поезд был типа скоростная электричка с откидными удобными креслами, напротив меня сел угрюмый мужик, рядом — мамаша с пацанчиком лет восьми, который очень прикольно ковырял в носу. Я продолжал улыбаться. Угрюмый тип не понял и посматривал на меня с подозрением. Наверное, он думал, что я смеюсь над ним. И был прав. Весь мир казался мне настолько нелепым, что я физически не мог убрать улыбку с лица.
Тронулись. Я уже не помню, что я увидел за окном, но меня снова прорвало. Я тупо захохотал, ржал я долго, до колек в боку и головной боли. Когда меня отпустило, я увидел, что вместе со мной улыбалось пол — вагона, так заразительно из меня выходила дурь.
Мне стало стыдно, и я полез в сумку в поисках пожрать. Бутерброды и яблоко я съел, практически не жуя, но оказалось, что этого катастрофически мало. Я умирал от голода. И тут я вспомнил, что вёз племяннику две пачки детского питания. Геркулес, Гуталакс, или как оно там называлось. Мне было стыдно, но голод оказался сильнее. Я отгрыз уголок пачки и сожрал кашу за один присест. Через пять минут я добрался до второй пачки. Гадость редкая, но мне реально помогло и я уснул.
Послесловие.
- Ну что, ты вернул траву тем чмошникам? – спросил я Андрея, когда снова приехал в Старый Оскол.
- Нет, не вернул. Не смог. Ты когда уехал, я чуть не обкакался со страху. Мне всюду мерещились менты, облавы, отдел по борьбе с наркотиками, должники и кредиторы. Меня все хотели схватить и убить. Я заперся на все замки, а дверь подпёр комодом. Из дому я решил выйти, только когда сожрал все припасы. Страшная трава. Замедленного действия.
После этого я не курил никогда, даже если угощали.
(C)goos