woodko : Туда, где, кажется, нет людей

С восемнадцати лет я официально нюхаю фен, спиды, жру экстази, ЛСД, не против грибов, а по праздникам мы с друзьями балуемся кокаином. Но так как мы не тупые мажоры, кокс мы бадяжим всем вышеперечисленным и «Night non stop». Нам не ведомы предрассудки о передозе, потому что знаем — это время наше. Мы не можем сдохнуть лишь потому, что дурь — есть наша жизнь. Если ты живешь в стране, где правит легалайз, значит ты – не нервничаешь и не паришься. Так и со мной. Так с нами. Мы верим в себя, знаем себе цену и совсем скоро, завтра – мы едем на «Полуостров». Туда, где легалайз — религия. Там он не просто жизнь, там он сама вселенная. Там он бытие.

21.08.201_г.
Итак, одиннадцать двадцать утра. Вокзал. Рюкзак за спиной, пара друзей рядом – Миха и Колян. Оба в адеквате, ибо утро. Напротив меня отец и мать, кажется, расстроены предстоящим расставаньем.
-Сынок, ты не передумал? — сухо, кашлянув в кулак, спрашивает отец.
Молчу, разглядывая безликих торчков у стен вокзала. Воняет чем-то скверным, привокзальным.
-Ты звони почаще, — всхлипывает мать.
Тошно, стыдно. Ведь моих друзей не приехали провожать предки. Мне двадцать, а значит я уже взрослый. Какого черта им тут надо?
-Нам пора, — говорю я. – Буду звонить. Пока.
Резко разворачиваюсь и иду по перрону в начало поезда. Наш вагон тринадцатый. Замечательное число. Обожаю его. Скоро сядем в купе, займем места, обдолбаемся феном и будем пить до тех пор, пока не свалимся. Предвкушение всегда сильнее факта ништяка, таков закон жизни. Благо, понятия «мутка» больше не существует. Мы совершеннолетние и наркотики можем взять у проводницы. Любые, какие захочешь, только скажи. Главное – чтобы хватило денег. Но когда мы приедем на место, денег будет много. Да и нужны ли они там, где дурь дают просто так. Главное быть в теме.
-Жестко ты с ними. Я своих даже обнял на прощание, — догнав меня, говорит Миха.
-Ага, я даже маму в щечку чмокнул, — ухмыляется Колян, обгоняя слева. – Ты чего такой смурной?
-Ненавижу эти слюни, — говорю я, а сам мечтаю о хорошем джойнте. Да, именно так. Хочу дунуть.
-Хочешь дунуть? На посошок, так сказать, — Миха протягивает мне косяк, а я начинаю предполагать, что этот подонок способен читать мысли.
-Наш вагон, — замечает Колян. – зацените: «Москва-Новороссийск». Куда мы, бля, едем? В новую Россию?
Смеется.
И, правда – Новороссийск – что за идиотское название. Город-герой, черт возьми. Вспомнился один чудик с армейской татухой, набитой по-пьяни: ажурный такой орнамент, парашют, флаг, а по периметру надпись «НовороСИСК». Так и ходи теперь до конца дней.
-А что тебе не нравится, мудило? – грозно смотрит на него Миха.
-Да все мне нравится, я просто к тому, что бредовое название – Новороссийск.
Этот кретин в натуре читает мои мысли. Подходим к вагону.
-Заткнитесь оба, — говорю я и «взрываю ракету». Затягиваюсь и передаю Коляну. Проводница проверяет билеты у обывателей, следующих на побережье. Наша очередь.
-Здрасте, — говорю я, выдыхая дым и протягивая билеты.
-Драсте, — недовольно отзывается проводница. Немолодая тетка с золотыми зубами (таких мы просто зовем – бабка). Маленькая такая, пухленькая тушка в синей форме «РЖД». Смотрит наши билеты, возвращает обратно.
-Восемнадцатое, девятнадцатое и двадцатое места, — изрекает она.
-Скоро отходим? – принимая джойнт, спрашивает Миха.
-Через десять минут, — отзывается тетка и поворачивается к очередному обывателю в сером костюме с огромным чемоданом на колесиках.
Чувствую отлив сил. Потянуло на откровенности. Отборная дурь начала действовать. Ура! Я счастлив и рад. Даже несколько печально, что не попрощался с предками как подобает. Подобает чему? Какого хрена снова стереотипы? Надоело. Пошли они все нахуй со своим дерьмовым отстоем, долбаными штампами. Я не такой как они, мне на все похер! Я свободный человек. Еду на «Полуостров». Я живой!
-Ты че грузанулся? — хлопает по плечу Миха. – Гоу в вагон, сука!
-Гоу, падла! – отзываюсь я, а сам в очередной раз поражаюсь стилю нашего дружеского общения. Чертово дерьмо, и какого хрена мы так разговариваем? Мы же вроде друзья, должны поддерживать друг друга, помогать, вселять уверенность и надежду, оказывать поддержку, наконец. Как моральную, так и физическую.
Проходим в вагон, располагаемся. Купе. Забиваю верхнюю полку, скидываю рюкзак в нижний ящик и залажу на скользкую поверхность. Похуй, устал я чего-то. Надо просто отдохнуть. Президент все равно заботится о нас. Вот и сейчас пусть позаботится. Он дал нам эту жизнь, он подарил нам легалайз. С его подачи мы сейчас здесь, едем «Москва-Новороссийск», движемся на пути к вечной жизни. Слава ему! Бэтмену новой России!
Как тронулся поезд, я не заметил. Пробудил от мыслей Михин крик:
-Ходи уже, бля! Твоя очередь.
Наклоняюсь, чтобы посмотреть. Играют в карты. Дегенераты. Еще бы нацепили на себя треники с вытянутыми коленками, белые майки, достали курицу в фольге и пузырь водяры. Стереотипщики.
-О, Федюня! Очнулся. Давай к нам, — замельтешил Колян, — в картишки рубанем.
-Иди ты! – хриплю я. – Есть че пожрать?
-Мы купили курицу гриль! – радостно замечает Миха, указывая на сверток фольги на столе.
-Блядь! – вырывается у меня. – А как же водка?
-Что водка? – переспрашивает Колян.
Я осматриваю обоих. Треников и маек на них вроде нет.
-Ничего. Где четвертый? – указываю я на вторую верхнюю полку.
-Нет никого, — улыбается Миха. – Похуй, не?
-Похуй, естественно. Главное, чтоб без кипеша.
-А если б телочка? – лыбится Коля. – Дрюкнули бы втроем, а?
-Слышь! – бычит Миха, — Я тя ща сам дрюкну. Один, но как втроем.
-Пошел ты! Пидор!
-Оба вы пидоры, — бурчу я и спускаюсь вниз. – Давай свою курицу. И порох готовь.
-А мы, пока ты поспал, уже закинулись, — доверительно смотрит в глаза Коля.
-Да ладно? – делаю вид, что удивляюсь, — надеюсь не марками?
-Порохом и закинулись.
-Давай мне, — достаю сигарету, беру у него вес и топаю прямиком в сторону тамбура. Надоело все. Вот реально уже заебла эта поездка, хоть только и началась. Одно предельно радовало – каких-то полтора суток и мы на побережье, а там пять часов на автобусе и все. Баста. Конец путешествия длиною в детство. Закончится все это дерьмо с недоверием, несбывшимися надеждами родителей. Да, в общем-то, и с самими родителями все закончится.
По пути в тамбур заворачиваю в сортир. Благо, не занято. Закрываю дверь, кладу вес на полочку, прикуриваю сигарету и непродолжительное время ссу в металлический унитаз, разглядывая себя в зеркало. Какому уроду пришло в голову повесить его именно так, чтобы сущий мужик имел возможность себя лицезреть? Можно, конечно, списать на малые габариты помещения. Но так вообще можно все списать и нихера нормально не делать. Посмотрел бы я на этих долбаных дизайнеров, проектировщиков и прочих, засунь их в сталинские времена или на худой конец в гитлеровские. Сейчас всюду царствует распиздяйство, и это нормально. Вполне себе допустимо и даже где-то поощряется, поддерживается. А, если бы мне случайно было б не похер на это, я бы все равно ничего с этим не смог поделать.
Сейчас в зеркальном отражении я видел худого среднего роста чувака с длинными кудрявыми патлами, одетого в рваные джинсы и желтую футболку. Лицо данного чувака могло бы быть лицом стандартно (стереотипно) развитого человека, ибо несло на себе легкую печать интеллекта, любознательности и добродушного нрава, но было предельно утомленным, осунувшимся и откровенно уставшим. Торчащая изо рта сигарета придавала общему виду пару очков распиздяйства.
В наше время никто ничего не может запретить. И так случилось, что разрешилось все. Абсолютно все, за исключением терроризма. С этим строго. Да. Но. Если ты захочешь дуть косяк и парралельно трахать шлюху где-нибудь на лавке перед Большим театром – тебе никто и слова не скажет. Хотя, формально, могут найтись такие – но беспокойства от них не много. Так, что все в твоих руках. Легалайз, браза. Вы же этого хотели…
Я внюхиваю по дороге в ноздрю и покидаю сортир. Не пристало надолго задерживать отхожее место. Страждущих много, а их всего два на вагон. Возвращаюсь в купе. Все без изменений. Мудаки рубятся в карты, воняет курицей-гриль.
-Садись, Федян. Сок будешь? Маман подсунула, прикинь. Как в тему, — добродушно улыбается Миха.
-Ага, в тему. Давай, — порох прояснил разум. Наконец-то. Похорошело изрядно. Настроение поплыло вверх.
Пью из пакета. Открывается дверь купе.
-Билетики приготовьте! – слышу голос бабки-проводницы.
-Твою маму, — тихо огрызается Колян и лезет в сумку. Он у нас ответственный, теперь все билеты у него.
Залажу на верхнюю полку, ложусь на брюхо и втыкаю в окно. Скучно. Полтора суток в этом вагоне, а потом – рай. Но прежде – 36 часов тряски, дерьмового настроения и спертого воздуха. Ненавижу поезда. С детства не люблю. Вся эта долбаная романтика. Курица в фольге, газетки, стаканчики в подстаканниках, тряска, стук колес, остановки и толпы наркоманов-курильщиков на перроне.
-Билеты, молодые люди! – проводница садится с краю на нижнюю полку. В руках у нее стандартная папка-фигня для свернутых билетов. Никогда не понимал этой системы. Нахрена? Кажется, это пережиток советской эпохи, с которым никак не могут расстаться ветераны труда на гражданском транспорте.
Тянет на разговор.
-Скажите, а почему вы забираете у нас билеты? Паспорта, надеюсь, вам не нужны?
-Нет, — она даже не поднимает взгляда на меня, — паспорта свои оставьте себе.
Голос как у миссис Клювдии из «Утиных историй».
-Ну, а все же, — не унимаюсь, — вы не ответили на вопрос, — нафига вам наши билеты?
-Ваши билеты мне нужны для учета мест, — она все же посмотрела на меня.
-Ага, а если вы решите, что мы не достойны путешествовать здесь и решите срубить немного бабла, подселив, скажем, на мое место случайного попутчика?
-Вы с ума сошли? – достаточно вежливо реагирует она на мой бред.
-Федь, успокойся, — встает Миха и хлопает меня по плечу, — пойдем, покурим.
-А пойдем, — соглашаюсь и резво прыгаю вниз.

22.08.201_г.
Вчерашним вечером на какой-то станции Колян купил ящик пива. Жрали долго за игрой в карты, и я, наконец, уснул. Четвертый пассажир к нам так и не подсел, поэтому мы остаемся полноправными хозяевами купе и творим, что хотим. Проводница, ну, та бабка с золотыми зубами, более не беспокоила. Забрала билеты, продала постель, предложила стаканчики для чая и более мы ее не видели. Благо — дури своей до хрена.
Потом был сон. Кошмарило. Снилось, что мы втроем выходим из поезда якобы на нашей станции, а там – пустыня. Один желтый песок. И вроде назад хотим, в поезд. А нет уже никакого поезда. И в горле вдруг становится жутко сухо, противно. Солнце слепит нещадно и песок, поднимаемый ветром с земли, летит нам в лицо. Попадает в рот, нос, уши, глаза…
Резко просыпаюсь. Внизу беседа.
-Ну, и как ты думаешь, — это Миха, — вот мы приедем туда, на сколько нам хватит наших денег, ну, чтобы не заморачиваться?
-Лично я, — отзывается Колян, — собираюсь сразу вступать в тему.
-Ага, на туристах? Или с гитарой попрешься по побережью втюхивать лохам бадяженный кокс?
-Ну, почему сразу втюхивать?
-А, все-таки бадяженный, — смеется Миха. – Ты тот еще кекс, Колян. Знаешь, лично я думаю, нам всем втроем надо общей темой заморочиться.
-И какой же?
-Да есть одна. Или ты реально задумал с какими-нибудь объебосами связаться? А если кинут? Обратно к мамочке?
-Ладно, ладно. Что за тема?
-Мы тут с Федюней одну фигню прознали…
Свешиваю голову и вклинимаюсь в разговор:
-А не Федюня ли всю фигню прознал? А потом рассказал Мишане? — смотрю на Миху.
-Ладно, — кивает он, — сам рассказывай.
-Фига, вы партизаны, — ухмыляется Колян. – Че-то конкретное задумали, а я как всегда в аутсайде.
-Не обижайся, дружище, — спрыгиваю вниз. – Радуйся, что узнаешь все это. Могло ведь ни хрена не получиться. Судьба, такая штука.
-А уже получилось? – удивленно смотрит на меня Миха.
Сажусь рядом. Понимаю, что от вчерашнего хренового настроя не осталось и следа. Сказывается ежесекундное приближение к пункту назначения.
-Короче, слушайте: Миха ты, знаешь начало. Но все же, для Коляна поясню. Есть у меня двоюродный брат Антоха. И живет эта задница с давних пор в Краснодарском крае. Ну, он там родился, по-моему, не суть. Фишка в том, что когда вся эта тема с лагерем на мысе затевалась, он там конкретно в тему влился. Он ведь местный, к тому же при связях. Всех знает, все его знают. Где достать, где хорошо растет, у кого лучше и так далее. Он к тому же парень оказался способный. Организовать, согласовать. В общем, получил он от устроителей всего этого аттракциона хорошую точку в одном из лучших мест. «Работай, Антоша, рули, да не забывай проценты нести». Делов-то. А Антоша не дурак и тут оказался, обернул тему так, что когда легалайз снизошел к нам с небес, с нужными людьми сговорился и тех, первых устроителей, смахнули с темы и сами стали лагерем заниматься…
-Фига, у тебя родственничек! — удивленно ахнул Колян.
-Слушай дальше, — серьезно сказал Миха.
-Так вот, — продолжаю, — братан мой там потихоньку с тройкой корешей сделали из очередного нарко-срача – своеобразное королевство. Ну, дальше ты знаешь. Объявление оффшорной зоной, государство в государстве, легалайз, правительственная программа. В общем, получился такой идеальный мир для наркоманов, коих повылазило вдруг отовсюду огромное количество. Все мы понимаем, что за чем стоит в этой теме. Но там-то важно другое. И вот ближе к сути. Звонит мне как-то Антоха и говорит: «Здорово, братан, не желаешь повидаться, туда-сюда, пообщаться. Есть, говорит, тема для тебя. Можешь взять пару друзей». Короче, сказал он, что можем мы там неплохо жить. Намного лучше чем в Москве. Свой дом на берегу, дури хоть обожрись…
-А в чем тема-то? – Колян нервно грызет ноготь.
-Антоха сказал – помогать ему будем, все при делах и достойно, – я сам не знаю, но мне вдруг стало неловко. Я, кажется, сам толком не осознавал в чем суть темы. Мы едем туда, куда стекаются все торчи страны. Туда, откуда либо не возвращаются, либо возвращаются с наглухо съехавшей крышей. И мы будем там работать? Жить? Да.
-И все? Помогать? В чем помогать? – недоуменно переспрашивает Колян.
-Я не знаю. Он сказал – все достойно, — повторил я дурацкое словечко.
-Ага, — кивает он, — помогать ему встать с кроватки, подержать член над сортиром, убрать блевотину в доме? Или? Заслонять его нежное тело от толп фанатов или недоброжелателей?
-Какие нахуй фанаты? Ты че гонишь? – непонятливо посмотрел на Колю Миха.
-Сомнительное дерьмо, — авторитетно заявил Колян. – Если мне не понравится – я не в теме.
-Твое дело, — как можно более мрачно заявляю я, вставляю в зубы сигарету и иду ссать.

23.08.201_г.
Вокзал. Ночь. Города не видим, приехали вечером, садимся в автобус и сразу же в сторону лагеря.
Почему собственно «Полуостров»? Огромная территория одного из мысов на Азовском море три года назад была провозглашена независимой. Официального названия как такового данная территория не получила (Кроме исконного. Надо сказать, дебильного), а между юзерами сразу обрела прозвище «Полуостров».
Едем долго, в салоне «плановый» кумар. Дуют все, кажется, даже водитель. Бухают немногие, но время от времени открывается окно и кто-нибудь ссыт прямо из автобуса. Невольно вспоминается школьная автобусная экскурсия в Питер. Нажрались тогда многие, а блевал я один. Притом конкретно. Первым залпом досталось классной и чьей-то мамаше, увязавшейся с нами. Мне тогда было жутко похуй, но я с виноватым видом обещал убрать все и очистить их одежду. И если бы не долбаный смех, на который меня тогда проперло, они бы мне, наверное, поверили.
-Даже не верится, — замечает Миха. Я не вижу лица во мраке. Но ощущаю его радость.
-Да, — я поворачиваю голову к окну и вижу сквозь деревья посеребренную луной морскую гладь. – Почти на месте, дружище. Не то ли это, о чем мы так давно мечтали?
-Давно? Я, кажется, родился с этой мечтой, — слышится блаженная улыбка в его голосе.
И он прав. Жить у моря, не подчиняться ни каким законам, заниматься только тем, что нравится. Разве не это цель жизни любого нормального человека? Какая в жопу работа, учеба, семья? Кому это надо сейчас? Мы все равно вымрем скоро как вид. Человечество изжило себя как цивилизация и ему пора на покой. Поэтому, дайте нам спокойно и счастливо умирать.
Правительство услышало наши мольбы. Был принят закон о полной легализации наркотиков. Но сколь много было радости среди населения, столь сильной была и противная сторона вопроса. Одна за другой стали выплывать на свет версии и догадки о причинах сего «нововведения». От теории мирового заговора с целью вырождения отдельно взятого народа (в данном случае русского), вплоть до мыслей о полной деградации человечества в целом (мира). Вскоре всем понятно стало, что речь идет не только о российском народе и первую теорию откинули, так как подобные легалайз-зоны (да и вообще отмены запретов) родились в каждой развитой стране. Посему деградация человечества в целом всех устроила. Сначала погудел этот улей из СМИ, разных общественных организаций, да и затих в раз, непонятый и неуслышанный. Да и кому слушать? И вот тогда как-то всем вдруг стало похер на это. Да и была ли проблема? Долбят же все. Жрут поголовно. Политики, менты, военные, врачи, учителя, бизнесмены. Все сидят на теме и верят, что жизнь налаживается. Праздник каждый день. Не так ли? Я не прав?
Колян с переднего сиденья протягивает раскуренный джойнт. Принимаю, делаю напас, передаю Михе. Хорошая трава, добротная. Выдыхаю, радостно улыбаюсь.
-Ну, как? – Колян заглядывает в щель между спинками кресел.
-Зачет, — поднимает вверх большой палец Миха и отдает обратно джойнт.
-Я так понимаю, — оглядывает нас Колян, — к утру будем на месте.
-Да хрен его знает, — отвечаю и утыкаюсь в окно. Откуда-то сифонило, достал из рюкзака олимпийку.
-Замерз? – спрашивает Миха.
-Ага, — отвечаю.
-Да, — слышу диалог соседа с Коляном, — через два часа будем на мысе. Там, главное, не теряйтесь, а сразу идите в распределитель.
Чувак явно бывалый. Решил поделиться опытом с нубом.
-А ты был там уже? – несколько наивно протягивает Колян.
-Да, два раза.
-А чего уезжал?
-Как чего? Заебет – уеду. Снова затоскую, приеду. Че не так-то? – чувак, видно, удивлен вопросом.
-Да не, — отвечает Колян, — все так. Для меня это впервой, понимаешь…
-Понимаю. Не сцы. Все путем. Гашик будете, парни? – это уже он к нам всем троим.
-А то!!! – кивает Миха и чувак достает плитку.

***
Нам 20 и мы почему-то знаем, что все делаем правильно. В нас нет отчаяния, что что-то не так. Нас не гложет уныние по-поводу некоего жизненного отстоя. Единственное, что нас удручает так это отходняки. Но с ними мы справляемся стойко, так как знаем – они стоят того.
Мир ждал апокалипсиса в 2012 году. И он настал, как мне кажется. Сегодня под маской отмены запретов мир словно огромный снежный ком с ускорением катится в бездну, раздавливая в лепешку мыслимое прошлое и несмышленых юнцов – немыслимое будущее. Почему, каждый раз, когда я вижу «убитых» героиновых торчей, меня пробирает дрожь? Ведь эти люди с упоением кинулись всаживать в себя иглы, лишь только распробовали на вкус свободу. Почему мы не такие? Или еще не пришло время? Мы жрем все, но иглы – нет. И что? Мы от этого лучше? Мне просто и ясно – что мы такие, как есть. Дети эпохи, солдаты ее.
Но мне ли обо всем этом рассуждать? Мне? Малолетнему поддонку, совершенно не знающему слов «уважение» и «любовь»? Но я ведь рассуждаю, и то лишь потому, что так велит мне мой разум. Нечто, засевшее внутри и толкающее на те или иные размышления. И какого черта я думаю о том, о чем не должен вроде бы думать? Почему мне не живется просто как этим объебосам, что меня окружают? Почему я ненавижу своих родителей, но искренне жалею их, лишь только подумаю о том, какую боль им причиняю, хотя не делать этого просто не в состоянии. Вроде как-то так. Почему, да почему…

23.08.201_г.
Дом Антона стоял на холме поодаль от общего массива бараков, танц-зоны и представлял собой большой одноэтажный особняк, построенный в каком-то модном современном стиле. По периметру двора высокий забор, вдоль которого прогуливались охранники с собаками. Сам двор дома был усажен всевозможными кустарниками и деревцами, создавая тем самым неповторимый эффект райского места.
-Твою ж мать! – восхищается Колян.
Солнце палит нещадно, с моря задувает сильный ветер, неся с собой легкий запах соленой тухлятины.
Мы следуем за провожатым по дорожке среди растительности и оказываемся в тени большой террасы. На встречу выступает сам. В огромных солнечных очках, патлатый блондин в цветастых шортах и белой футболке. Он кажется мне совершенным незнакомцем. А ведь это Антон, мой двоюродный брат.
-Так, парни, — говорит он несколько заторможено. – Кто из вас мой братуха Федя?
-Я, — так же заторможено отвечаю.
-Здарова, чувак! – орет он на манер персонажа из древнего фильма «Укуренные». Антон подходит вплотную и обнимает меня. – Давно не виделись, а! Как добрались, парни? – он жмет руки Михе и Коляну.

-Ништяк ты устроился, — говорю я.
Мы сидим в широких кожаных креслах, потягиваем клубничный «мохито» и курим что-то жутко местное через кальян. Зелье в чашу Антон насыпает не жалея.
-Итак, — в один момент изрекает Антон, — у меня для вас все готово. Жить будете в доме. Дело для вас найдется. Сегодня сходите, развейтесь. Ночью пати на пляже. SharMann приехал со всей своей тусой. Будет чем заняться. Тока не тупите с «тяжелыми».
-Шарман? – переспрашивает Миха. – Класс! Тащусь от его музыки.
-С тяжелыми? – я встаю и подхожу к окну.
-Ну, с героиновыми утырками.
-Да это понятно, — кивает Колян. – Ну их нахуй!!!
-Хааа, — ржет Антоха. – Верно. Ну нахуй!

***
Совершенно быстро сумерки сменились темнотой ночи, и мы оказались в полумраке под звездным небом, окруженные тысячами обдолбанных парней и девчонок. Пляж усыпан людьми, собравшимися на пати в честь приезда известного ди-джея. Также в свою же честь данный индивид приготовил музыкальный сет для чествующей его толпы. Музыка потихоньку набирала обороты, что меня сейчас совершенно не интересовало. Я с любопытством и легким ахуем взирал на местную «жизнь».
То, что рисовало мое воображение там, в привычном мире, где концентрация наркоманов не составляла 5 на 1 квадратный метр, было несколько отличным от того, что я здесь сейчас наблюдал. Толпы безумных, отрешенных зомби, пожирающих влагу из алюминиевых банок, бродили вокруг меня в свете прожекторов и стробоскопов. Под безумную, демоническую музыку того самого Шармана, масса ритмично подергивалась и походила на огромную кучу безмозглых червей. Господи, что же это? Какая тяжелая паранойя. Толи действовала тяжелая Антохина дурь, толи алкоголь начинал выходить. Может и то и другое.
Мы сидим у бара на пляже. Я, Колян и Миха. Три обезумевших от увиденного идиота. А может только два. Колян единственный из нас, кто еще улыбается. Заказываю третий по счету коктейль.
-Как жизнь? – слышу голос справа. Оборачиваюсь. Тот чувак, что угощал нас гашиком в автобусе. Даже не знаю его имени.
-Заебись, — поднимаю вверх два пальца.
-Ништяк музычка? Как на счет развеяться?
Музыка действительно была неплоха, но мне сейчас, в моем реально подавленном состоянии она совершенно не нравилась. Была как-то побоку что ли. Мысли же крутились около «кажется, меня где-то наебали».
-В смысле? – делаю охуевшее ебло.
-Ну, есть офигенская тема.
-Где? — кричит Колян сквозь музыкальный хаос.
-В моем бараке. Там пати нереальная! Пошлите, не пожалеете. Хули тут среди этих зомбарей киснуть? – он указывает на толпы дансящих, сосущихся, трахающихся на песке тусовщиков и тусовщиц.
-Идем, — кивает Колян.
Я отказываюсь.
-Не, чет хреново мне. Пойду спать, — говорю и допиваю коктейль.
-Я тоже, — поддакивает Миха.
-Бля, я один не пойду, — обиженно выдает Колян. По лицу видно, что очень расстроился.
-Да не, ты иди. Тока с башкой дружить не забывай, — говорю я. – Тут, как бы все на мази. Не сцы. И помни про «тяжелых».
-Да это не вопрос, — подмигивает Колян. – Лан, парни. До завтра.
-Ага, — хлопает его по плечу Миха, и мы встаем со стульев.
Покидаем пляж.
-Знаешь, что, — говорит вполголоса Миха, когда мы уже подошли к дому Антохи, — а я несколько иначе все это дерьмо себе представлял.
-Знаешь, я тоже.

24.08.201_г.
Чем мне жить? Нет, вопрос не о том – чем зарабатывать на жизнь, чтобы не сдохнуть с голоду, холоду. Чем мне жить в плане духовном. Я, кажется, вчера потерял смысл той самой жизни, о которой совсем недавно мог отозваться как о самой лучшей. С хуетой, терками, бредом тупиковых ситуаций она все же могла быть самой лучшей, окантованная мечтой о возможном идеальном мире. И что же я увидел? Как я разрушил свою мечту приездом сюда? Что дальше? Откуда во мне вдруг появилось столько мудрости?
Утро. Лежу на кровати, подложив руки под голову и пялюсь в светлеющий потолок. Не спал. И ведь Миха. Что это было в его глазах сегодняшней ночью, когда он заговорил о разочаровании. Неужели мои глаза отражают теперь нечто подобное?
Не знаю по правде как долго я здесь протяну, но уезжать отсюда мне некуда. Бросить то, к чему так долго шел? Может это просто горячка? Точно, горячечный бред. Мы устали, толком не осмотрелись. Да и чего мы ждали? Что все здесь примет нас с распростертыми объятиями? Возможно, нам стоит немного присмотреться, притереться ко всему. Тогда и вещи в ином свете видны станут. В нужном нам свете.
Непонятное волнение еще к тому же одолевало меня лишь я вспоминал про Коляна. Как бы не учудил чего. За Миху в этом смысле я был спокоен, а вот Колян был несколько слабоват по теме желаний и возможностей. Пару раз уже хватал феново-алькогольный передоз. И это только на моей памяти. Тянуло парня на экстрим.
В дверь громко постучали. Послышались крики в коридоре. Голос Коляна. Вскакиваю с кровати, подхожу к двери. Открываю.
-Эээ, черти, спите еще! Быстрей погнали на пляж, там ща ваще ништяк!
-А? – пытаюсь сделать вид, что вообще ничего не понял, а сам всеми силами гоню прочь мозговые философские напряжняки.
Открывается соседняя дверь, показывается Миха. Заспанный. Ну, хоть он поспал.
-Че орешь? – недовольно спрашивает он.
-Одевайтесь, придурки. Утро в разгаре!
И лишь сейчас замечаю странные метаморфозы в лице Коляна. Странные настолько что и определить их не удается на сто процентов. Что-то изменилось в нем за эту ночь.
Миха закрывает дверь, пообещав выйти через минуту.
-Ты че такой странный? Где был ночью? Че жрал? – спрашиваю, зевая.
-Да там офигенно было! Вэл не наврал…
-Того ущерба зовут Вэл? – кажется, звучит несколько ревниво.
-С хуяли он ущерб? Нормальный чел. Он мне очки подарил. Заебатые, — показывает солнечные очки в желтой оправе. Не смотрю.
-А с хуяли ты такой возбужденный? – продолжаю гнать.
-Так, — улыбка сползает с лица Коляна, — ты-то какого хера такой умотанный? Опять думами мучаешься? Я, бля, говорю – тебе надо поменьше думать, Федя. Может попроще начнешь на мир смотреть – и самому проще жить будет.
-Все может быть.
-Воз-буж-ден-ный я та-кой, — он говорит по слогам, — потому что там действительно клево. Пляж море, телки, горки. Да, твою ж мать. Мы об этом мечтали. И вон как! Так еще с братаном твоим фартануло! Я его, кстати, видел, на катер свой звал…
-Ну и че ты не пошел?
-За вами, двумя унылыми приперся, — снова заулыбался Колян.
-Это, кто унылый? – показался Миха. В шортах, тапочках, белой футболке и огромных солнечных очках.
-Курортники, вашу мать, — ухмыльнулся я, понимая, что в натуре веду себя как унылое говно. Может, действительно все не так плохо и я себя в очередной раз накрутил?
-Кер с ним, — я уже явно улыбаюсь, — ща оденусь. Кокс есть?
-В задницу кокс! – говорит Колян. – С утра его жрать – совсем ебнулся? Ща чем другим приторчим. Не сцы, местные зашибись по теме синтетики. У них тут на утро, на день, на вечер – все свое.
-А ты времени не терял, — весело проговорил Миха.
-А я ж — не вы, нытики сонные.
-Да пошел ты, — отвечаем практически хором.


***
Народу на пляже мало. Зомби не терпят солнечного света. Сижу в баре на пляже почти у воды. В одной руке мартиник, в другой штакет. Наблюдаю как два каких-то придурка дрючат обдолбанную телку прямо на песке. Ощущаю охрененную эрекцию. Осматриваюсь по сторонам.
Колян и Миха вдалеке, у горизонта визжат скутерами по водной глади. Под действием неизвестного препарата, преподнесенного пресловутым Вэлом, в сумме с замученным штакетом и парой «мартини», ощущаю прилив непонятной наглости и бурной сексуальной фантазии. Нужна телка!
Вижу. Сидит одна с другой стороны бара. Светловолосая, в купальнике. Как же она, блядь, меня возбуждает! Встаю, подхожу к ней, протягиваю новый штакет. Берет, раскуривает. Сажусь рядом.
-Федя.
-Катя.
-Круто.
Делает два напаса. Отдает мне. Делаю напас, даю обратно. Тянусь к ее бедру. Еле сдерживаю себя, чтобы не наброситься на нее прямо здесь. Глажу. Лицо милое, но глаза скрыты за очками. Здесь все в очках. И это к лучшему.
-Гандоны есть? – без эмоций спрашивает она.
-Ага, — эмоционально отвечаю я.
Встает, берет меня за руку. Ведет за собой, продолжает курить. Заводит в «переулок» между сценой и забором, снимает купальник, становится на колени, стягивает мои шорты, начинает сосать.

***
Возвращаюсь в бар. Телка, как там ее, ушла в противоположном направлении. Никаких эмоций. По пути вижу еще одну групповуху-лайт в палатке. Стошнило.
-Федюнь, ты где был? – слышу Михин оклик.
-Гулял.
-С телкой? – улыбаясь, вставляет Колян.
Оба мокрые, довольные. Дорвались.
-Ага, — киваю им и машу бармену. — Мартини драй и персиковый сок отдельно.


***
Может, это жара на меня так действует?
Вечером снова пати. Колян тащит нас в барак к своему новому приятелю Вэлу. Тип он мутный, но мне похер. Не собираюсь заводить здесь какие-то ебаные знакомства. Смысл в другом. Завтра-послезавтра Антоха подгонит дело и может хоть это развеет мое смурное настроение.

***
-Не, только трава! – отрезаю с серьезным видом на предложение нюхнуть нечто красноватое. В бараке толпы. Да и бараком-то не назовешь это место. Большой двухэтажный дом с общим холлом и лестницей. В вестибюле на многочисленных диванах валяются обдолбыши, играет музыка, льется алкоголь.
Курю. Колян и Миха куда-то пропали. Сижу в окружении двух телок на кожаном диванчике. Одна запускает руку мне в шорты. Хмурюсь, но не сопротивляюсь. Где эти черти? Взгляд бродит по толпе. Да, здесь публика несколько иная, нежели вчера я видел там, на пляже. Но все равно хрен редьки…
Вижу Миху, идет ко мне. Какие-то странное у него выражение лица. Да и цвет кожи. Слишком бледный. Садится рядом.
-Ты чего, братуха? — спрашиваю, вытащив телкину руку из шорт.
-Чето хреново мне, — он говорит мне на ухо и дышит очень часто.
-Что жрал?
-Да фиг знает. Гавно какое-то синее нюхнул.
Он смотрит на меня и я вижу как взгляд его теряется ежесекундно. Что-то человеческое, живое покидает эти глаза.
-Эээ, — кричу я, реально офигевая.
Миха поплыл, заваливаясь на меня. Бью его по щекам ладонью. Телки повскакивали с дивана и исчезли. Остальным присутствующим еще более совершенно похер.
-Помогите, — кричу, держа Миху на руках. Он без сознания. Дышит ли, не знаю.
-Помогите, блядь!!!
Всем посрать. Музыка долбит по ушам, смех, гомон, минеты, дым, стоны, крики, но только не сочувствие. Оставляю Миху на диване, бегу к выходу.
-Где тут врач? – спрашиваю торча у дверей.
-Я врач, — отвечает чудо с оранжевым ирокезом, лежащее у зеркала.
-Ты еблан! Где нормальный врач? – хватаю его за грудки.
-Да нет тут нормального. Все ненормальные. Ты расслабься…
-У меня другу плохо!!!
-А кому хорошо? — отзывается первый торч, писая в большой горшок с пальмой.
Бью его ногой в спину и выбегаю из здания. Оглядываюсь по сторонам. Яркие вспышки с танц-зоны летят сюда вместе с музыкой.
-Привет, — навстречу идет та телочка, что я драл утром за сценой.
-Где тут врач? – слышу свой голос и не узнаю его. Настолько он резкий и взволнованный.
-Гандоны есть? – спрашивает она.
-Ты охерела? Где врач, сука?! – срываюсь на крик.
-Я ебу? — без эмоций изрекает она и проходит мимо, исчезая во мраке.
Кидаюсь обратно. Может, все хорошо? Может, просто потерял сознание и сейчас уже пришел в себя. Какого хера он жрал неизвестное?
Я перед диваном, Михи нет. Где он?
-Где он? – хватаю первого попавшегося дансера.
-Кто? – делает круглые глаза.
-Тут чел лежал без сознания.
-Хер знает. Без сознания – может спит?
-В смысле?
-Спит, наверное, твой чел. Иди, проверь, — убеждает дансер.
Ничего не понял. Обхожу всю комнату. Там где лежал Миха, опять сидят две телки. Иду дальше по коридорам, заглядываю в каждую незапертую дверь. Нигде нет. Поднимаюсь на второй этаж. Прохожу в конец коридора, заглядываю в последнюю комнату. Блядь, на полу сборище «тяжелых»!!! Все приготовились вколоть. Быстро пробегаю по ним виноватым взглядом и… твою мать, убогий Вэл, а рядом Колян! Жгут, шприц и, сука, нацеленная в набухшую вену игла. Не может же быть!
-Колян, — толи шепот, то ли хрип выдавливаю из себя.
Перед глазами все плывет. Делаю шаг назад, второй третий.
Волны накатывают на меня. Волны слов и нареканий. Одно за другим, одно за другим. Нет, нельзя, зачем, почему? Кому, где, для чего, что? Иду, опираясь на стены, выворачивает наизнанку. Я наркоман, я просто член общества таких же как я. Но как же стало так, где отец смотрит на своего ребенка и не видит себя?
-Федя, подожди, — слышу знакомый голос.
-А? – оборачиваюсь и пересекаюсь взглядом с Колей.
-Стой, Федь. Это не то, что ты думал…
-Да, Колян. Все нормально, — говорю, блюю, разворачиваюсь и бегу.
Слышу окрик. Но что – не разбираю. Не останавливаюсь. Сердце колотится все сильнее. Сбегаю по лестнице вниз, расталкиваю зазевавшихся торчей. Выбегаю на улицу. Светлеет горизонт. Туда.
Туда, где, кажется, нет людей…
Бегу, задыхаюсь, навстречу ветру. Острый песок колотит в лицо. Спотыкаюсь, падаю кубарем вниз с холма. Больно, поднимаюсь на ноги. Мне осталось недолго, мне осталось чуть-чуть. Убегу, уеду, спрячусь в тайге. Но только не тут, не с ними. Что же это со мной?
Светает. Жуткая вонь. Озираюсь по сторонам. Неясные очертания проступают из мрака. И холодеет внутри все сильнее с каждой секундой. Опускаю глаза и у ног своих вижу окоченелый труп Михи.
На Востоке проснулось Солнце, а на Западе затих Open Air.