Странный человек : История испуганного агронома Глава 3 и Эпилог

Глава 3
Лаврентий проснулся, когда солнце уже глубоко вплавилось в горизонт и все западные стены домов отливались оранжевым. Лаврентий поплелся к сортиру – посрать, почему-то ему показалось, что сейчас обязательно получится, когда он был поддатый ему всегда начинало казаться что у него все получиться, да и вообще ощущал себя молодым Шварценеггером. Но издалека увидев, что там не хилая очередь, он пьяно качнулся, матернулся, сплюнул, растер по земле свой сморчок, и отправился в место своего временного пребывания.
Попивая чаёк, сидя на пеньке, в своем сарайчике он все думал о недавнем разговоре. «Ну и попаааал… это ж надо проклятый крест под туалетом призвал нечистую силу… дайте угадаю – а очко в этом сортире — ворота в ад?.. хе-хе-хе…» Лаврентий почувствовал себя очень остроумным.
«Нааа хер всю эту богадельню завтра же осмотрю в одинокого окрестности, сваяю по быстрому отчет и свалю домой, а там уж составлю план пасевки и разграничения полей и прочее прочее…» Лаврентий бормотал уже «растекаясь» по дивану через две минуты снова мирно спал.
Проснулся Лаврентий глубокой ночью, сел и сразу же понял, что нестерпимо хочет срать! Он встал, и ему даже показалось, что у него там немного высунулся катяк. Лаврентий заспешил в сортир, но по дороге мысли об с кайфом просраться отступили – было жутковато. Огромная желтая как зубы деда Прохора луна словно не мигающее око уставилось с небес – Лаврентий поежился… На улице было тепло, но временами абсолютно спонтанными порывами налетал прохладный ветер, каждый раз заставляя вздрагивать.
Он зашел в туалет, закрылся, присел, натужился… не идет!
- Блин! Мать твою так!
Но Лаврентий решил посидеть в уверенности, что вот-вот получится. Он сидел в полном безмолвии, тишина начинала давить на мозг. «Может Гавновому стишок рассказать» — подумал Лаврентий, и тут же хрипло захихикал, — «Да неее, я еще не в конец двинулся…»
По близости застрекотал кузнечик, звук был громкий и раздражал Лаврентия, но потом ему началось казаться, что это громкое стрекотание мешает услышать что-то еще – как будто кто-то ходит вокруг туалета. Лаврентий тут же прислушался… фу померещилось – ветер чем-то постукивает. Лаврентий, уже четверть часа просидел на корточках над дырой, ноги подзатекли так что он стал чуть-чуть покачиваться из стороны в сторону, чтоб их размять… А что, ему в этом толчке уже немного стало нравиться – природа, тишина, Лаврентий чуть улыбнулся, расслабился… Как вдруг из говна вынырнула склизкая рука и схватила его за яйца, Лаврентий просто взвизгнул и разом выдал весь двухнедельный запас гавна из кишечника. Рука продолжала крепко держать яйца Лаврентия. Он был в растерянности, в панике – «Что за бред!? Это сон!? Нет, нееет, это не может быть со мной!» Рука стала тащить агронома вниз, он попытался упираться, но резкая боль заставила его поддаться. Тут Лаврентий сообразил – надо схватить эту руку и вытащить Говнового сюда, но было уже поздно – Лаврентий как пробка в ванной заслонил своей жопой дырку. Рука продолжала тянуть, и с каждым порывом боли Лаврентий рефлекторно съезжал в низ, чтоб сохранить яйца. Вот его затащили в дыру так что колени прижались к груди, а жопа касалась говна. Лаврентий уже оставил всякие надежды – будь что будет… Как вдруг почувствовал, что его отпустили. Он рывком вылез, вскочил и как ошалелый понесся по селу. Лишь у колодца тормознул, судорожно набрал ведро воды, вылил на свой зад, чтоб смыть гавнецо, натянул штан, и втопил дальше. Он бежал то перелеском то полем к ближайшему поселку с автобусной остановкой, т. к. до него было километров двенадцать, то к семичасовому автобусу Лаврентий рассчитывал успеть.

Эту ночь Лаврентий попытался поскорее забыть, но все же до конца жизни его преследовала необоримая фобия – он панически боялся сортиров, и даже дома на своем уютном унитазе срал исключительно «орлом» и время от времени с опской поглядывал вниз…



Эпилог
Вернемся же еще раз в ту лунную ночь, которую Лаврентий тщетно пытается забыть…

Прохор с вожделением стоит у только что отмытого сундука, рядом валяется измазанный в гавне похожий на скафандр водолазный костюм. Дед ошеревшись малозубой пастью вскрывает его и моментально охеревает. Затем выдирая с головы последние волосы орет «Дебил! Этот дебил продал крест» — сундук был забит купюрами с непоколебимым изображением Владимира Ильича. «Осел, дебильный!!! Ну какого хера он в валюте-то деньги не оставил, обязательно было в рубли менять…» уже не яростно, а горестно сетовал дед. Потом он долго сидел, подпирая кулаком многострадальную голову, и решил «а ну и хрен с ним! Зато хоть агронома этого на всю жизнь проучил…» дед криво улыбнулся «я-то как нить и так доживу, а внучек один хер оболтус все спустил б да еще в долги б залез так что… хер с ним со всем»

И жизнь в Больших Матюках пошла как прежде…