Блэк : Наказ

Портал в мир гномов Пашка открывал осенью. Прямо у меня дома. Я к этому времени уже около месяца находился в творческом застое и плотно сидел на стакане. Мартышка, делившая со мной жилплощадь, окончательно обозлилась, снюхалась с каким-то оленем – ебуном, и в один из прекрасных сентябрьских дней, собрав чемоданы, отправилась с ним сожительствовать. От радости вальсируя и кружась, она спешно покинула квартиру, но далеко не ушла. Чувство собственности и уязвлённое самолюбие дуэтом скомандовали мне вступить в ниибический фул-контакт с беглянкой и поджидавшим её в подъезде парнокопытным. Свою коронку- «с локтя», я применил в последнюю очередь. На десерт.

Когда оба пациента уже спокойно отдыхали в пролёте между первым и вторым этажом, во мне вдруг проснулся дух пьяного Боло Енга. Поднявшись на пару ступенек, я с криком дикого медведя гризли прыгнул на ебло свой любимой, и напоследок припудрил скулы странника тундры двойкой.
В глобальном масштабе Вселенной, в принципе, нихуя не случилось. Умерла одна ячейка общества, и тут же в муках родилась вторая. Равновесие сохранилось, йобана. Это меня немного успокоило, и я ещё на пару дней продолжил свой одиночный бреющий полёт.

Из полёта я вышел как младенец — голый и безмозглый. Денег не было, мыслей тоже. Хотя нет, одна мысль всё же была. Надо немедленно заняться ликвидацией свежевылупленной ячейки общества ( всё — таки нехороший я человек). Найти этих голубков – дело одного часа. Не успею я выйти на воздух, как умудренная житейским опытом дворовая агентура, отстреливая из своих беззубых ртов шелуху от семечек, тут же выдаст все адреса и явки.
Но все карты спутал Паша. Корень забубённый. Нахуй я ему вообще дверь открыл?
Получасовой рассказ Павлика о его встрече и беззаветной дружбе с гномами должен был, по его мнению, вызвать у меня ураган эмоций, на вроде того, что появлялся в детстве после посещения чешского Луна-Парка. Но вместо этого Павлик увяз в густом тумане моего похуизма. Гномы, чебурашки, гробики на колёсах. Ага. Знаем.
Пашка протянул мне четурман с жидкостью, похожей на дристню помойного пса.
-Давай, Дюш.
- Прикалываешься?
- Бля буду, Дюш. Морозик принес целую банку. Говорит, дед угостил. По стакану приняли и началось!
- Вот что, Павлик. Ни общаться, ни заливать себе в чан подозрительные напитки я не собираюсь. Дело у меня сегодня. Жрал бы дальше эту шняжку со своим Морозиком… Морозик принёс… Дед какой-то. У него дед помер пять лет назад… Ослика на колёсиках Морозик не принёс? Катались бы вдвоём во дворе. Морозик — хуёзик…. Ты в курсе, что он недавно свой эрегированный елдарез под окнами роддома демонстрировал? Роженицы аплодировали стоя. Смело, учитывая, что его мама ещё там пока главврач.
- Да не, Дюш. Это он балтики — девятки просто пережрал.
- C тобой. – утвердительно кивнул я.

Павлик опустил в пол зенкачи и засмущался, как гениальный мальчик – скрипач, громко пёрднувший на своём первом сольном выступлении в переполненном концертном зале Рахманиновской консерватории.
Ладно, думаю, выжру и поеду оленя убивать. Один хуй Паша не отстанет, если пришёл. Да и хуже не будет. Резко завязывать тоже нельзя.
- На вкус хоть заебися?
Павлик оживился.
- На вкус — ваще, как ликёр. Ты только как выпьешь, подожди минут пять. Они сразу не появляются. И главное – веди себя корректно, Дюх. Они вроде не злобные, но хуй их знает. Мои меня на улице ждут. – Паша тянул лыбу- хорошие ребята. Морозик вообще вчера на Урал со своими гномами уехал. Руду добывать какую-то. Ыыы. Дюх, я где твоя то? Может, тоже тяпнет. Всё веселее.
- Не тяпнет,- отрезал я.
Поглаживая жёсткую трехнедельную щетину, я подумал, что в этом полёте явно отскочил, чего нельзя сказать о дружках. За время моего отсутствия ебнулись парняги, как с добрым утром. Молча взяв у сошедшего с ума коллеги фофан, я решительно открыл своё иссохшее зевало и влил туда зловещую жидкость по методу центрифуги…


*********

Мой дед, Степан Михайлович, фронтовик-орденоносец пил
профессионально. Мастерски. С расстановочкой, без лишнего нерва. Первый утренний подход — гранёный стакан, он уговаривал словно усталый, измученный жаждой путник.С нескрываемым наслаждением. Затем делал глубокий выдох и, выпучив глаза, хрипел «Вкуснаааааяяяяяяяяяяя, бляяяяять!».Закуски после первого подхода не требовалась. Пара «черноморских» сигарет и всё становилось на свои места. До обеда он во дворе внимательно изучал свежий номер газеты «Труд», попутно кроя хуями империалистов -эксплуататоров и полностью одобряя политику стран Варшавского договора. Пока бабушка готовила, дед делал второй подход. Эта схема была потяжелей утренней. Называлась она центрифуга. Суть метода заключалось в том, что дед брал бутылку сивухи, откупоривал её, закрывал пальцем горлышко и начинал делать вращательные движения. В бутылке возникала центробежная сила, и как следствие — воронка. Разогнав пойло до определённой скорости, дед открывал пасть, запрокидывал голову и направлял всё содержимое бутылки в свой организм. Дух захватывало, когда я видел эту картину. Профессионал, хуйле.
Взяв впоследствии на вооружение этот метод, я иногда приводил в восторг собутыльников. Правда, в отличии от деда, я вскоре замертво валился. Дед же, выжрав таким макаром пузырь, спокойно занюхивал рукавом, смотрел на часы и кричал:
-Аня, полпервого, а обеда нема! Чё за хуйня!

Пить он бросил в 71 год, после того как увидел гигантского ленивца. Ленивец пришёл к деду после очередной центрифуги. Ростом он был не меньше 4 метров. Огромные чёрные когти тянулись к горлу деда. Зелёные слюни ручьём текли из мерзкого хлебала непрошеного гостя. Глаза чудища горели неземным ярким светом. Всем своим видом ленивец показывал, что деду сейчас придётся ох как не сладко. Дед сразу смекнул, что это песдец. Но сдаваться он не собирался.
- А вот это ты видел! Пидар залупоглазый! – в агонии крикнул дед и достал из штанов свой внушительный елдак. От переизбытка чувств хуй у деда привстал, значительно увеличившись в размерах. Ленивец в ответ вынул свой писюн, и с ужасом обнаружил значительное превосходство деда в этом вопросе. Степан Михайлович понял, что перехватил инициативу и, угрожая балдой кинулся на образину. Гнал он ленивца до горкома партии, где деда и упаковали. Из больнички он вышел угрюмым и неразговорчивым. Так как делать ему было нехуя, он серьёзно занялся разведением кроликов и стал ходить на футбол.
Незадолго до смерти он рассказал мне эту историю, и взял с меня слово, что как только я увижу ленивца, то дам сначала ему пезды, а затем сразу брошу пить. Дед был для меня неприкасаемым авторитетом. Слово я дал…

Ни гномов, ни ленивца я так и не увидел.Очнулся под капельницей в больничке. Жена рассказала, что меня еле откачали. Два дня был в коме. На вопрос об олене, она выдала восьмиэтажную конструкцию, из которой я понял, что допился до хуйзнетчево. Павлик и Морозик ехидно хихикали, когда я рассказал им о визите Паши, о гномах и о банке чудесного пойла.Паша сказал, что я ослоёб, и что выписывать меня еще рановато. Дескать, могу кого-нибудь покусать.
- Да, братуха, пора завязывать. Надо же такое удумать.

Завтра меня выписывают. Правильно хлопцы гутарят. Надо завязывать, а то Иринка и правда уйдёт. Да и вообще. Заебало всё. Завяжу, конечно. Только наказ деда исполню, и сразу завяжу.