Сюрикен Смектоглазов : Мышиный Бог

Мышиный Бог. Начало

Для мышки Бог – источник сыра.

Боятся надобно его, но сука дьявол булимией наградил.

И в сумерках она крадется, чтоб надкусивши эту божью благодать, не понимая, что на рынке сыр уже подорожал и эти ангелы в столовой употребляют кашу с хлебом, и с постной юшкой, и с натощак – «с! с! с! с!» и всё без сыра – как Божья Кара для мышей за то, что дьяволу верны, хотя в сыриную божину верят.

И вместо сыра мышка кушает опилки от кровати – да и пошло бы оно всё к ядреной пучеглазой матери! – да только божья благодать немножко вдохновляет, пока опилки чухают желудок и булимию остужают.

А давеча тут крыс один хотел её загрызть, но сжалился, поведав, что он молится языческим богам Мясинного Мбината – тамошние жрецы его так, вроде, величали. Крысиные паломники бегут туда, учуяв сдалека божественный гламурный запах… — и вот как раз на этом месте мышь захотела впредь молиться всем языческим Богам, о чём она поведала крысину. «Ты дурра, что ли!» — сказал он ей с укором – «Там крысы вырастают размерами в свинь-Я! – тебя затопчут без оглядки, а коль не веришь – проверЯЙ!»

И горько плакала мыша в своей таемной норке за то, что мелкой родилась и верить бедному Богу – её такая доля.

Но это была давеча, теперь же, она с судьбой смирившись, глотает стружку прошлогодней брезузы – так вроде бело древо тот ангел величал.

«Ты б мне скорей помог! О, мой мышиный Бог!» — так думала она, лукаво в сторону смотря.

Но мысль языческих Богов Мясинного Мбината посеяла сомнения в её мышиных грезах. И как назло эти слова, как мышеловка душупридавили: «ПроверЯЙ! ПроверЯЙ! ПроверЯЙ! Свинь-Я! Свинь-Я! Свинь-Я!» — кричали демоны судьбы во сне несчастной мыши. Она кончала 30 раз от этих слов, проснувшись в своей норке, и побежала сгоряча на поиски крысиной мясожорки.

«Зима на улице – ну это не беда. Сейчас ведь сумерки – пусть только не настигнет эта злющая Сова!» – так мыслила мыша, ища гламурный запах.

«Нашла! Нашла! Нашла!» — Табличка правда странная, какой-то «Супр маркт» — зато тут сразу запах сыра и мясинны в одночасье.

«Бегу! Бегу! Бегу!» — и дверь уже открылась.

Вбегая в главный зал, подумала она, что в рай уже попала. Ведь столько запахов и сразу, быть могут только в рае. И голова её так странно закружилась – быть может, это просто сырный Бог услышал все молитвы и наградил одну мышу за все её старания – за то, что жрала брезузу и ломоть ожидания…


Мышиный Бог. Часть 2. Несчастная жизнь кошачьей королевы

Больные немножко погреют кошачью королеву — в больнице ведь так холодно с утра. А потом это нежное пушное создание покормят на свою нищенствующую зарплату добрые тети – дохтора.

В обед водитель белого бензозавра будет греть об пухнастенькую свои замерзшие руки, ведь печка в его самокате давно сломалась.

«Какие у него холодные руки и почему он их никогда не отмывает от своей рычащей бензопсины?" — так кошка называла бензозавра — «хорошо, что он больше не греет об меня свои вонючие задние лапы.» — Подумает чистоплотная кошка, стоически перенося эти поглаживания, забыв, что кран давно сломался, а ноги водителя больше не замерзают, потому что американские мормоны год назад послали в больницу благотворительную помощь в виде индейских мокасин.

Глав рач – так его тут все называют – подойдет в это время к водителю и попытается обвинить в очередной смерти больного с аппендицитом, которого тот привезет в больницу с отмороженными конечностями (чуть позже пациент скончается от болевого шока во время операции по ампутации, сделанной без наркоза). И вот, слеза беспомощности несчастного погонщика бензозавра упадет на мохнатую голову, от чего строгий рач смилостивиться над бедной кошкой и, дабы избавить её от соленого душа, станет громко винить в этой смерти новое правительство, которое, как и прежнее, не выделяет им денег. Хорошо ещё, что пациенты, которым чудом удаётся выжить, отдают свои последние сбережения, чтобы их побыстрее выписывали.

«В стране ведь голод и разруха, моя судьба – пожить старухой, моя судьба – быть местной печкой и умереть хотя бы летом, чтоб хоронили, а не съели и чтоб мой жир не шел на свечки.» — думала тоскливо киска, в надежде, что она переживет эту зиму. Она была слишком большой оптимисткой и не ведала, что сейчас больница ведет переговоры с благотворительным фондом Братьев Кличко на поставку партии боксерских перчаток для разогрева рук врачей и реанимации умирающих.

Мышиный Бог. Часть 3. Мышка в Раю.

Их было много – ангелов, которые шныряли туда сюда, беря еду, пока мыша за ними наблюдала.

«Но это же не рай!» – мысля мыше, как скипидаром кошке попу обожгла — «Танталовые муки* мне в наказание послали Языческие Боги для божественной науки за то, что до Мясинного Мбината не добралась. Теперь лишь запахи меня мучиеют – так вроде ангелы тут говорят. Какое горе, о, если б время вспять мне повернуть, не заходить сюда вообще – сейчас ведь не могу покинуть этот запах!» — и в этот миг какой-то толстый ангел на пол кусочек сыра (пусть даже и завернутый в каком-то целлофане) уронил.

Мыша, свой страх рассеяв, рванула, как ракета на встречу к дивному сырку — «Голландский» — вроде так чернели буквы на обертке.

И что за диво – толстый ангел заверещал и зажужжал, но крик тревоги этой тети мышу совсем не испугал.

Мыша порвала эту пленку и жрала долгожданный сыр — он таял резко за щеками: так много надо его съесть, чтоб булимию успокоить в животе.

«Наверное, крик ангела во храме!» — так думала мыша – «это святые песнопения, благословляющие меня на то, чтобы я просто ела! Ела! Ела!»

Но тут какие-то плохие (наверное злодеи – все в черном были ) увидели её блаженство и за мышою погнались. И мышь бежала, а толпы ангелов вдали как будто разбегались, как будто мышь повысили до статуса большого Бога.

«А может аз, точнее я и вправду есмь Мышиный Бог?» — подумала мыша и дверь открылась ей из супермаркета.- «И в этом храме толстый ангел во мне вдруг Бога возродил! Я аватара Будды или Сталина! – не важно чья, но я ж крутою мышью нынче стала– вот это да! Теперь не я должна бояться, а все меня должны и булимии волчий голос – есть лишь и только степень моей священной необъявленной войны. Эй вы, все ангелы, меня побойтесь – я ваш мышиный Бог!»



Тантал* — в древнегреческой мифологии — лидийский царь, осужденный зевсам на вечные муки голода и жажды, несмотря на близость земных плодов и воды, муки т а н-тал а, танталовы муки — нестерпимые мучения от сознания близости желанной цели и невозможности ее достигнуть.

Мышиный Бог. Часть 4. Кошмар подкрался незаметным

Кошмар подкрался незаметным.

«В больнице голод и разруха, не доживешь ты до старухи!» — хихикали врачи, в засаде кошку окружив.

Погонщик старой бензопсины – ну или просто бензозавра – в руках держал бензопилу.

«Непромахнись, не порти шкурку, а ровненько пили башку!» – кричал Глав рач ему- «а то уволю, не прощу».

И кошка жалобно взмолилась, мяукала: «мяу, мяу, мяу, мяу!»

«Ну что ты кошка, не волнуйся. Твоя пухнастенькая шкурка пойдет на шапку Глав рачу. А суп из кошки будет вкусным – в желудках будем хоронить. Ты ведь, признаться тебе честно, нам больше здесь… ну не нужна! Тебя последней крошкой кормим, а подыхает вся страна. Ты будешь жить в воспоминаньях, о том, как выживали мы, пока боксерские перчатки нам не прислали из Панамы (пусть фонд Кличко нам отказал, зато фонд Сороса помог). Ну посуди: в палатах груши лежат и просят умереть, а мы об них согреем руки – реанимируем всех всех. Ну а потом сию методу запатентуем для страны и деньги загребем лопатой – франчайзинг стоит ё-мое! » — ей нянька добрые слова для приговора выносила, а кошка нянечку любила побольше всех, ведь та кормила.

Но тут в палате появилось для грешников простое чудо и пьяный гонщик с перепугу отрезал башню глав рачу. А остальные дохтора попрятались ну кто куда. И это чудо звали мышью – её никто не ожидал — она пришла как буревестник для тех, кто супа возжелал.

«Я их и твой мышиный Бог, как террорист гублю всех блох!» — сказала кошке той мыша, кровь глав рача лакая, – «противная такая, он что, — в спирте её разбавил? – пить невозможно, гадость!» — подумала мыша, плюясь, и, опьянев от крови, уснула на боку.



Мышиный Бог. Часть 5. Мышиный Бог воскрес

Наверное, демоны судьбы, не зря кошачью сберегли, ведь она вынесла мыша за хвост подальше от тюрьмы, куда запрятали навечно оператора бензопилы. А вместе с ним и дохтора туда попутно угодили. Больные сколько не молили, но их домой не отпустили – теперь их (вместо докторов) тюремная охрана долечила.

Пригретая в кошачьей шерсти, очнулась грозная мыша,– привыкла печкой кошка быть для всех, кроме себя. А перед этим добежала до подвала Мясинного Мбината – жрецы ей были только рады, ибо почуяв запах мести, все крысы разбежались. Теперь (за запах) ей давали мяса, она кормила всем мыша, что оставалось – доедала.

Не долго жил мышиный Бог в своем в мышином теле. Он слишком много переел и умер в пучеглазом состоянии. И кошка тоже умерла от пуза своего – без конкуренции мыша, не научилась контролировать желания.

А толпы крысов до того зимой изголодались, что пережрали весь Мбинат и всех жрецов с ногтями от их пальцев. И дружно умерли они от славного обжорства – как будто бы мышиный Бог всех окрестил на житие в своем мытарстве. Мбинат закрыли, а дохторов (с их главарем бензопилы) порезали сотрудникам тюрьмы вместо колбаски – без управления жрецов Мясинного Мбината в округе голод появлялся.

Над горемычною страной воскрес не призрак, не марксист, не пацифист, а террорист – Мышиный Бог – он всех желал увидеть в своем потустороннем царстве.