Чхеидзе Заза : Поцелуй удачи

«Никто ведь не знает, что она в течении длительного времени являлась мне во снах как сквозь воду полупрозрачного озера, на глади которого возле лилий собираются лебеди. Терпеливо дождавшись встречи с ней, сейчас я заворожён неземным очарованием глаз цвета соляных болот. Расплавила улыбкой душу… » — и все равно этих слов не достаточно для передачи мыслей, которые при первом же взгляде на Олесю, возникли у Абеля Жвана, — директора фирмы, в которую её пригласили на собеседование с целью приёма на работу. «Родись несколько столетий назад, она могла бы быть царицей, королевой-императором, или же во времена древности — великой жрицей, вошедшей в историю», — подумал он, выкуривая сигарету за сигаретой. Глядя на её великолепную внешность, у Абеля рушились запруды рассудка и возбуждалась бешеная жажда убийства на почве ревности. В реальности же она была обычным педагогом иностранного языка, с кучей социальных проблем.
В течении пары месяцев они настолько сдружились, что порой, он не избегал критики переходившей за обычную грань и по её совету даже перестал красить усы и зачёсывать волосы сбоку наверх, для сокрытия лысины. Абель добился согласия на совместное посещение театров, баров и ресторанов. Он дарил ей красивые букеты цветов и гламурные подарки. В случае подпития, он вёл себя сдержанно и не матерился ни при каких обстоятельствах, всегда искренне отвечал на заданные вопросы. Несмотря на достаточно тёплые взаимоотношения, он не просил невыполнимого, а точнее вообще ничего не просил. Это казалось ей странным, ведь молчание – единственная вещь из золота, не признаваемая женщинами. Даже находясь вместе с ней в заграничной командировке, в каком ни будь курортном месте, он не обращал внимания на лиц противоположного пола. Он просто смотрел на жизнь. Она отвечала ему тем же.
* * *
Когда одним прекрасным солнечным днём, Абель шёл в свой офис — салон, для подготовки к визиту с несколькими важными азербайджанцами, он вдруг заметил, как несколько молодых парней, в остроносых сапожках на босую ногу и закутанных в белые простыни, из которых выпирало оружие, юркнули с номера в номер. Абель не придал этому значения, подумав, что это охрана загулявшей VIP персоны. Ему представлялось, что именно сегодняшняя встреча должна была стать источником продолжения его деловых удач, и попросил Олесю задержаться. Она посмотрела на него, не мигая, приготовившись поведать о том, почему она сегодня не может это сделать, но подумав, что когда некому отдаться – можно отдаться и работе не стала возражать и лишь кивнула.
Через час Олеся сидела за рабочим столом в приёмной и от нечего делать разглядывала бронзовые оттенки метровой статуи обнажённого парня с прозвищем «Альфонс», съедая уже третье ванильное мороженное в вафельном стаканчике. Из голосов, совещающихся в соседней комнате, активность проявлял жадный на деньги, тонкий, назойливый фальцет, который время от времени сгущали редкие ноты басов и баритонов. Разобрать что-либо, кроме отдельных слов и фраз, было трудно. Да и тема разговора её мало интересовала. Пару раз она подала на стол чай и принесённые ресторанным агентом блины с семгой и икрой, да меняла пепельницы. Дебаты по поводу всевозможных FOB и CIF, условных единиц да аккредитивов не смолкали и при её появлении, но всё же время от времени она ловила отдававшие интересом клейкие как гашишный сушняк взгляды совещающихся. В остальном всё было на редкость серо и скучно. Делать было абсолютно нечего. Секундная стрелка настенных кварцевых часов с голубоватой подсветкой, беззвучно отсчитывала минуту за минутой. К восьми часам Олеся успела исчиркать все имеющиеся кроссворды, ни один из них так и не заполнив полностью. Она не могла извиниться перед подругой, которая должна была прийти в гости, так как в квартире у неё не было телефона. Но уже через полчаса обсуждение, наконец, прекратилось. Со звоном стеклянных дверных створок, Абель вышел из кабинета, держа переправленный, окровавленный карандашом образец контракта, который надо было спешно наверстать. Обретя надежду на скорое избавление, Олеся усердно застучала по клавишам печатной машинки. Располагая как минимум получасом свободного времени мужчины разожгли кедровой лучинкой кальян и расслабились, наслаждаясь ароматом дыма Гянджайской ганджи. Чай и блины заменила чёрная водка в бутылках из парфюмерного стекла и скотч. За открытой дверью слышалось, как Абель растолковывал джентльменам, что причиной маслянистой текстуры и длительного, запоминающегося послевкусия « Black Vodka» является ассамбляж восьмидесяти «eaux de vie», в котором возрасту спиртов не менее – 40 лет. Затем стали болтать о том, что «Aзавиа» сэкономила 40 000 долларов в месяц, изъяв всего один маринованный груздь из салатов, подаваемых пассажирам первого класса и том, как в сувенирном магазине Гейдар Алиев подшутил над начальником своей охраны, попросив у него одолжить 200 долларов до вечера…
Когда всё было готово, Олеся нажала на клавишу звукового сигнала селектора и вышедший из кабинета Абель, склонившись ей через плечо, стал бегло просматривать составленный документ. Потом вдруг, не обмолвившись не словом, он неожиданно, крепко поцеловал её в шею. Ещё через некоторое время она слушала, как изрядно раскумарившиеся, мужчины как могли, пели одну из версий песни, известной по исполнению выдающейся Азербайджанской солистки Сугри Багирзаде:

Cib, cib, Jujalarim,
Cib, cib, cib, cib, Jujalarim...

Которая в переводе на русский звучала бы так:

Цып-цып-цып, мои цыплятки,
Цып-цып-цып, мои касатки,
Вы пушистые комочки,
Мои будущие квочки.

В конопле вам здесь привольно
Погулять вам можно вволю.
Ой, мои вы цыплятки,
Ой, мои вы касатки.

Петушки не нужно драки,
Вам насыплю зерен мака.
Ой, мои вы цыплятки,
Ой, мои вы касатки.

ТО ВЕ CONTINUE