Paranoid : о пользе иностранных языков

Летом, после окончания мной второго класса средней школы, родителей направили на работу из России в Кергизию. Ну хуле, и я с ними подорвался, соответцтвенно. Лето прошло в сборах и переездах, но это больше для родителей был гемморой нежели для меня. Поэтому эту часть опустим как несущественную.

И вот она - кергизия. Хуле, тоже город, тоже люди жывут, оказываетца. Жарко только што твой песдец, а так вполне сносно. Кергизы только попервости напрягали но и к ним мы быстро привыкли. Даже где-то и падружылись, с соседями так особенно. Хуле, совецкий союз, интернацыонализм и все дела. Так вот, па сасецтву жыла типичная кергизская семья, в которой имелись два киндера, лет 5 и 3 соотвецтвенно. Как выяснилось позже, (и это важно) также там прожывала 90-летняя кергизская бапка, полуслепая, полуглухая и нихуя (т.е. апсалютно) не говорящая па русски.

И вот пришла пора песдовать мне в школу, в самый што нинаесть третий класс. А в школе, как водитца – «иностранный», т.е. киргизский езык. Ну хуле, дали мне учебник, и принялся изучать я в меру сил и спасобностей эту тарабарскую грамоту. На момент описываемых событий я худо-бедно научился щитать до двадцати и даже выучил какое-то стихотворение «про варону у каторой есть гнездо и она типа в этом гнезде жывет».

Как то раз прихожу из школы, а дома записка – типа, наша киргизская саседка папрасила мою маму штобы я пасидел с ее малалетними апездалами до вечера, т.к. у них какой-то геморрой с децким садиком, а сторожыть их некому. Ну хуле, иду я, значитца, к ним, начинаю их старажыть, чтоб чего не натворили хуйни какой. Хуле, старшый же, в школу хожу.

С младшым отпрыском у меня как-то сразу не заладилось, ибо па русски он ну вообще никак, а я заибалса в каторый рас читать ему стих пра варону с гниздом да считать до двадцати. Поэтому если мне что-то от младщего было надо (типа штоп он не песдел да хуйни не творил), я общался с ним через старшего кергезенка, каторый был у нас што-то типа талмача. Талмач, надо отметить, тоже был хуевый, т.к. не атличался асобым знанием ни русскаво, ни кергизскаво езыков. Паэтому порой приходилось трудно. Но праблему мы решыли через интырнацыональные игры типа фудбола, для чего поставили варота прямо в комнате и стали играть в международный матч «двое на одного россия-киргизия». Россия надрала задницу кергизам с разгромным счетом, чему я был весьма рад.

Досторажыл я таким образом до вечера – вроде подопечные ниче не разбили и хуйни никакой не натворили, так что миссию свою я почти считал выполненной, и с чистой совестью ожидал, когда же меня придут вызволять мои родители.

В этот момент бапка, которая до сей поры была закрыта в аддельной комнате и не падавала никаких признакав жызни, решыла толи прагулятца, толи еще чего, и, как выяснилось, наибнулась с кровати, и больно ударилась об че-то там башкой своей. Хуле, ружъе, висящее на стене, должно было выстрелить, и оно выстрелило. Больно, видать, ударилась бапка, патамушта начила ана громко что-то арать-причетать на киргизском езыке, типа «ойбаяй-ойёйёй». Не знаю как кто, а я так изрядно ахуел и испугался, т.к. о наличии бапки я ваапще не был в курсе, тем более о том что она уебетца и арать будет. Открыли мы эту дверь, а бапка там на полу сидит, за башку держытца абеими руками и причетает. Я папытался панять че ей нада, но талмач наш пересрал изрядно и савсем патерял спасобность гаварить.

Из этово состояния всеобщево ахуивания под стоны бапки нас вывел званок в дверь – пришла моя мама вызволять меня из киргизскаво плена. Мама тоже папыталась панять што праизашло, для чиво абратилась к талмачу за переводом и камминтариями атнасительно сетуации. И этот уебак ей пиривел бапкины причетания буквально: «ана гаварит, што её ударили». И добавил – «па галаве».

Нада ли гаварить, что бапке паверили больше чем мне, и дома я изрядно агребся песдюлей. Как патом выеснилось, совершенно незаслуженно, т.к. наш «периводчик» перевел бапкины вопли «я ударилась головой» как «меня ударили по голове». А это, бля, две большые разницы.

А к переводчикам я с тех пор отношусь как-то настороженно.