Феля : ЫМ.СВОБОДА(часть 4, она же последняя)

17 сентября 1902
Пролог
Доктор сидел за столом в своем кабинете и что-то торопливо писал в потрепанную желтую тетрадь.
Маргарита Николаевна, расположившаяся напротив доктора в широком кресле, неторопливо курила папироску.
Быстрые движения доктора, окунавшего в позолоченную чернильницу свое именное перо, сменяли медленные, почти вальяжные движения Маргариты Николаевны, смахивающей пепел на докторский ковер.
Внезапно монотонное поскрипывание пера о бумагу прекратилось. Испытывающий взгляд доктора остановился на сидящей перед ним девушке.
- Я же вас просил, Маргарита Николаевна! Вот есть пепельница, - доктор скользящим жестом подвинул в сторону Маргариты Николаевны мраморную ракушку.
- Что?… Прошу прощения, доктор… - Маргарита Николаевна затушила в ракушке папиросу. – Виктор, а вы уверены, что с ним все будет в порядке?
- Думаю, да-с. Видите ли, - если не вдаваться в медицинские подробности, - рана молодого человека была не очень опасна. Однако ж, если можно так выразиться-с, он ее чрезвычайно запустил. В результате, ампутация была необходима-с… А сейчас молодой человек находится вне опасности.
В глазах Маргариты Павловны мелькнула тень возмущения:
- Но топором? Зачем топором?
Подошедший к шкафчику доктор, вернулся к столу со штофом темноватой жидкости и двумя рюмочками. Вздохнув, он спросил:
- Вы могли предложить что-то иное?
Маргарита Николаевна молча и как-то оцепенело покачала головой.
Доктор отодвинул тетрадь, разлил из штофа по рюмочкам.
- Выпейте вот наливочки-с. Она поможет… Поверьте, все с ним будет в порядке… Вот так-с, лимончиком заешьте…
Открыв ящик стола, доктор достал небольшую фигурку женщины с факелом в протянутой руке.
- Вы знаете, Маргарита Николаевна, символом чего в Америке является Статуя Свободы? Я вам скажу: это символ свободы простого русского парня. А что такое свобода? Неважно; гораздо важнее простой русский парень… Хотя я бы на месте американцев вместо факела в руку статуи вложил бы топор… Или «баян». Для устрашения самих же себя, дескать, будем рыпаться, - придет Ваня Курский и заткнет нашу экономику нам же в задницу.

Основная часть
Эту сказку пытался рассказать я.

Эпилог
Виталий плохо помнил, что с ним происходило позже.
Юлин сиреневый халатик, неожиданно распахивающийся и сползающий с божественных плеч. Ее небольшие груди, раскачивающиеся прямо над его лицом. Ее всхлипы, плавно переходящие в сладостные стоны. Ее счастливое лицо.
И песня: «Я на тебе, как на войне,
А на войне, как на тебе.
Но я устал, окончен бой,
Беру портвейн, иду домой.
Окончен бой, зачах огонь
И не осталось ничего.
А мы живем и нам с тобою
Повезло на зло»
Дальше Виталий не помнил уже ничего.
Впрочем песня грустным аккомпанементом сопровождала его в путешествии по бескрайним пространствам забытья.

А когда он очнулся, то не увидел синего неба за решеткой окна, чуть подрагивающих занавесок, не смог втянуться в окружающую реальность вообще. Потому что прямо над ним висела голая девушка.
По ее посиневшему лицу и врезавшейся под горло веревке, Виталий понял, что обряд очищения пройден. Теперь Юлия в рядах «Бредущих с нами». И он никогда ее больше не увидит.
Как это ни странно, но БОЛИ Виталий не чувствовал. Наоборот, во всем его теле расползалась необыкновенная легкость, окрыляющая его измученные БОЛЬЮ конечности. Предчувствие свободы<СВОБОДЫ-своБОДЫ-СВОбоды> полностью слилось с самой сущностью Виталика, оно теперь никогда не покинет его!
И Виталик вспомнил детский стишок, сочиненный им в пятилетнем возрасте:
Birds are fucking in the sky...
Fishes are fucking in the pool...
Dogs are fucking in the street...
Oh, shit, I am fucking with hand.