Файк : ГАМБИТ СЕМИОЗИСА СИМУЛЯКРА

Глава 1.

Я сам сибе врак и друк. Так очинь удобно, быть самодостаточным.
Ни друзей и падруг в астатке сухом и астатачном. А нах ани мне нужны? Только напряжение силы: мне милые пох, ани мне не милы.
Сначала я очень хател ибаццо, и девушка мне нравелась атчаянно. Но так не успев и начатцо, роман на карню заглох. Но чтоп я тут сдох! Я падрачил сам сибе ничаянно.
И вышло очень даже ниплохо. Драчу типерь пастаянно, сумбурно и по расписанию.
В следусчий раз падробнее все скажу, а типерь буду драчить, время уже падашло и в бисталковку тычет своею направляющей рукой: драчи, такой-сякой!
sы: это очень скрашывает жызнь.

Глава 2.

А сиводни я папробовал драчить с гандоном. Но ис этого ничего не вышло и такда мне пришлось надеть гандон на голаву и прарезать дырачки для глаз.
И такое мае павидение имело паследствия: я стал заикатца и буквы перет глазами дваилесь са страшной силой.
Я был бы ей когда-то милый, когда бы не был я мудак, дрочу теперь со страшной силой, сам нанизав себя на фак. Себя на хуй пославши в лето, я вышел в сад, пел соловей. Теперь ты там, я тоже где-то, сижу, ужравшись до бровей.
Побривши брови бритвой странной – на ней по лезвию хожу. Она была моей желанной, подобной острому ножу. Как кот ученый, шагом влево, я шагом вправо пошагал, я был адам, она мне – ева, а между нами был кинжал.
Лежал меж нами жалом острым и острием не к ней – ко мне, тогда я думал – будет просто и на войне как на войне.
Не тут то было, вышло лучше, так отвечай, раз приручил! Но правит бал коварный случай – случайный случай у дрочил.
sы: не цать!


Глава 3.

Пришлось купить падержаный бу кампутер. Типерь я буду называцца ДРААЧИЛАА КАМПУТЕРНАЯ, и это впалне саатвецтвует маей сучнасти.
Первый раз вышла ниудача и аблом, удавольствия было мало, а манитор весь забрызган спермой. Я принес маиво ката и велел аплизывать, все равно ката больше кармить нечем.

Да, карма все не та, в расклад не попадает, возьму за хвост кота, пушистый зарыдает, заплачет котик мой горючими слезами, возьми за хвост, возьми, откройся дверь в сезаме!

Море слез и море крови, сбрил вчера на хуе брови.
Паскольку уже поздна и пара драчить, мы исделаем пирирыв.

sы: драчи не драчи, а удачи нет.


Глава 4.

Сиво дня я рассматривал свой хуй бифокально и с обеих сторон рассмотрения выходило, что неуклонно хочецца ибаццо.
Кот бродил рядом и умильно паглядывал на монетор – жрать хаттел, скааатина!

Тогда привиделась песда – она летела над домами. Кудрява, пахла как всегда – моими грязными ногами. Я взял несвежие носки и в них дрочить стал оголтело, и кровь ударила в виски, и влага брызгами летела.
Струя разбила монитор, и кот урчал и жмурил очи, песда уставилась в упор посередине длинной ночи.
Она расплавилась со мной в объединении скользящем, любовь нагрянула весной, настал сумбур в происходящем.
Я не себе принадлежал — так вышло присно и отныне, и острый ласковый кинжал со мною жил в моей пустыне.
Там вакуум был и пустота, и флуктуации рассвета, передо мной моя мечта сидела голая раздето.
Клубился дым, струился пар, и кот мяукал заклинанья, а остров Крым накрыл пожар, и потекли воспоминанья.
Я помнил все – кем был рожден, когда зачат и как распался на атом бело-лядяной, и как с песдой потом расстался.

sы: разбитый в парыве экран манетора я временно затянул рыбиим пузырем, чтобы внутреннасте кампутера не павредились.
При этом Ката прешлось изалировать наручниками – он любит рыбу, скаатина усатая!


Глава 5.

Этта скаатина прагрызла-таки рыбиий пузырь на монеторе, Кот мой нежный и ласковый. Дабрался до внутренних частей и устройств генерации чревовещания!
Па принцыпу абратной связи незамедлительно аттудова пашли в мой реальный мир претензеи, и все абиженные и неудовлетворенные мною кагда-то предъявиле мне бисталковые свои пёсды в развратно-паступательном движении.
Ну что, что я типерь с ними буду делать, как размещать?
Адну сразу преспасобил на зимнюю шапку, мохнатка, все не в убыток, а в сбережение!
Вторую, квадратно-гнездовую, падлажил пад копчик, там она и паныне, прилипла намертво.
А всякую шелупонь в миску Ката набросал, пусть лакомицца, ани на трепанги пахожы, резиновые такие, надолго хватит.

Без слез смотреть нельзя, и катятся как град, по ним мой хуй, скользя, ибать их был бы рад, но тут такой упор не катит, хоть умри – в резиновый топор насрали сизари. Они там и живут – синицы из сорок, и справедливый суд им будет ровно в срок. Настанет — от винта, сиреневый туман, и гайку от болта найду я, хоть и пьян. Резьбу сорву рукой, ногою будет в пах, ручьем или рекой по лицам этих птах.
Пойду себя влачить по градам и весям, дрочить, дрочить, дрочить, кончая там и сям.
И семя прорастет цветами и фольгой, прозрачный вертолет раздавленый ногой.

sы: сумбур и беспорядок моска аправдываецца целью и средстваме иво дастижения.
Атсутствующие структуры наращивания моска вручную восполнимы за счет энергии дзинь в аэрокосмической трубе.
А хуй прилип к твоей губе!





Глава 6.

Все, хватит! Вчира я в метро встретил девушку и она абратила на миня свое внимание, очень сматрела в маю сторону и улыбалась. Типерь я прекращаю дрочить и предприму различные действия, чтобы женитца.
Такда и дрочть не придетца, можно будид ибаццо со своей единственной.
А моя единственная очень мне подходит в разрезе сарафанчика собственными улыбчивыме сисоидами! Вы не поверите – они у нее улыбаюцца!
Я слихка западазревал маю любимую в некоторой причастносте к прастетуции, патамушта сисоиды улыбалесь направо и налево, всем первым встречным. Но я думаю, познакомевшись са мной, ана аценит маю любовь и единственность, и такда ни будид такой необхадимой улыбчивосте сисоидов в разврате. Дастатачно будид ей миня аднаво.
Накрайняк, мы их патом срежим абаюдоострым кинжалом в назидание поучающимся.
Радившихся патомков наших будим вскармливать из молочной бутылочке с кисельныме берегами.
Все, женюсь!
Для знакомства и представительства маей любви я решил сделать перваначальный падарак. Долго выберал между одинокой розой в вечерней вазочке у станции метро и открыткой из картона в киоске напротив.
Цены кусались-таки. Такда я придумал сделать паделку собственнаручно из картонного ящика из-под агурцов, каковой мне падарил красивый и ласковый маладой тарговец оващами. За это я в паследний раз с ним…все, это все в последний раз!
Дома я разрезал ящик на равные части, прилипшие астатки агуречных шкурок дал Кату. Придется иво теперь кармить оващами, патаму что дрочить я атвыкну.
Я пакрасил картон очень красиво цветныме карандашами и написал сверху стишок.
Назавтра я иво в ручу маей милай и мы пайдем женитца.
sы: В глаза смотри мои, напротив и несмело, хорош сосать хуи, не в этом смысла дело, семейные трусы стирать придется даме, не ссы, чувак, не ссы – есть счастье и в вигваме!


Глава 7.

Некаторае время я вынужден был не писать, патамушто у миня была симейная жизнь.
Зря я падазривал маю жину в причастносте к праституции, горе мне!
Ана аказалась непорочной и я, как насильник, лешил ее этого качества. Сразу после этого ка мне пришли Угрызения Совести и стале очень терзать меня душевно. Я не мок более асквернять сваим палавым хуем эту Святую, и я больше никагда не прикасался к ней. Я дарил маей любимай каждый день цветы, сорванные мною на начной клумбе ближайшего сквера, куда я пристрастился хадить в свабоднае время, штобы она магла бис памех заснуть в мае атсуцтвие.
К прабуждению иё ажидали на падушке белые пахучие лилии водяного мира па имени Кувшинки. Вазы для них у нас не было и преходилось использовать кувшин для фильтрации вады, все равно он уже не гадился па сваиму перваначальнаму назначению из-за мелких непаладок в структуре фильтра и имел трещины в самом аснавании.
Ката я перестал кармить савсем, патамушто прибавление семейства сказалось на бюджете, а драчить мне в то время было некагда. Кот лавил мышей для сибя лично и преносил к столу пернатых – курапаток, что ле? Это такие птицы из бальшой стаи на площади и их кормят зерном и крошкаме жалостные старушке и называют их Сиза — Ряме.
В сваей комнате я паместил на стену партрет маей жины, и каждую ночь и часть утра я падолгу сматрел на ниво и ка мне в это время прихадил Оргазм бис всякого дрочения хуя.

Все-таке, единственный контакт маиво палавого хуя с иё непорочным лоном имел паслетствия и у нас родились дети, из было трое и они непереносимо пищали в то время, какда Кот вылизывал их младенческие основания в развилке ног, скатина! Пристрастился-таки!
sы: стехов сиводня ни будид, вдахнавения нет.


Глава 8.

Биллиать, как жы я ашипся!
Ана не святая, ана всикда была биллиать и прастетутка, первае впечатление фсикда самае вернае!
К настаящему времени я па прежнему жыву в адном доме с этой дрянью, и к нам прибавелись иё дети от прежней до меня ебли. Их шесть, и все ани ат разных хуев. Телегония сказалась на их внешнем облике, и каждый из них как две капли вады пахож на другого, а все вмести ани пахожи на этого маладого тарговца аващами у метро. Шесть децких особей разного пола, это вам не хуй драчить!
Я и не драчу уже даже, и на партрете типерь мне видицца не ангельское личико, вызывающее в маем мазгу фейерверк чистого, не замутненного взаимными осквернениями оргазма, а хуй иле песда, в зависимости ат састаяния пагоды, кульминации лунного диска и влажности маей пастели.
Но куда денешься теперь ат испалнения долга? На абед я готовлю всем агуречный суп, бульон из кура-паток есть единственный напиток и много-много вады из-пад крана заминяет все несостоящееся мечты.

Тем и живем, есть много тем, важнее нет, чем эта драма, всяк при своем, свое я ем, и нет тебя, есть пиковая дама.
Есть солнца свет, но в темноте, есть и рассвет, но не похоже. Пишу ответ на письма те – как бью себя по наглой роже.
Удар в лицо, удар под дых. Не ожидал ответа даже. Был подлецом, но не притих, но почему никто не скажет?
Зачем молчат, зачем они все отвернулись без участья, я был зачат зачем на свет, век не видать мне в жизни счастья.

sы: вчера ана делала перманент на сваей кудрявай песде и мне хателось отрубить ей руки и ноги лежащим на всякий случай топором под моей кроватью.



Глава 9.

Вчира, в асобенна лунную ночь, эта ебливая тварь, каторую я сделал сваей жиной и считал Музой, ушла из комнаты па карнизу на балкон к саседу, и он иё там уже предвкушал, надрачивая свой озалупленный валасатый и потный хуек, торчащий из-пад жырных складак иво свисающего драпированного брюха.
Прешлось принемать Меры для аздаравления дамашней абстановке. Я ни мог пазволеть атрасти у миня рагам ветвистым и раскидистым, паэтаму мне прешлось ринуться на карниз па дарожке из лунного света, и я успел-таки вовремя!
Хуй саседа саскальзнул в пустату, иво сперма вылелась на клумбу, имеющую быть на газончике пад балконам, и с тех пор там не растет ничего, кроме паганак.

Те паганки я тоже приспасобел в суп, хуй с ниме, с паршивай афцы хоть шерсти клок, но в мамент паспевания паганак я диржу иё в саседней комнате бис права выхада и кармлю исключителна ключевою вадой, какавую переганяю путем дистилляции мачи иё собственных телеганических отпрысков.
И все аказалось зря, все зря, все зря оказалось, все Усилия пашли на Смарку!
В этой изаляцыи ана нашла выхад сваим наклоннастям и жывотным инстинктам. Ана савратила маево Ката, я застал их в мамент савакупления, ана вапила па-кашачьи и захлебывалась звукаме!
В сухам астатке мы имеем типерь йайца Кастрации в виде парашка, и мне приходицца сыпать ей этот парашок для предатвращения рецыдивов антисемейного поведения.
В суп, куда же еще!

Разлитый лунный свет рассыпан, словно пыль, тебя со мною нет, ковыль, один ковыль. Учусь летать один, планируя в мечты, я шут и арлекин, поклонник пустоты. Досталось только мне от времени щедрот – твой облик на луне и мой бродячий кот. И я давно простил, но вы – простили мне? Мне белый свет постыл, а темный свет – вдвойне. Куда себя девать, кому продать за цент, постылая кровать, очередной клиент. И пустоту творить, как действие в ночи, слова не говорить, и не идут врачи, и не приходит Он – был и давно ушел, надрывный жалкий стон, когда нехорошо. Нехорошо – всегда, и я давно привык, не долетит сюда немой кошачий крик. Обилие надежд – в потоки моря слез, и здесь я без одежд, и даже без волос.

sы: судьба Ката остаетца под вапросом и у миня ище будид время падумать, как обменять пленных!


Глава 10.

Все-таки, я нашел выхад из саздавшегося палажения, типерь мы имеем равновесие сил в природе.
Ей я купил механический (на электрозаводной пака денег нет) хуй, патамушта я справедлив, и сам тем же самым баловался инакда в прошлае время. Ана любид заниматься этим в ванне, и я плотно затыкаю уши параллельными кнопкаме от приставочного агрегата, регата в путь, и танки наши быстры, кошачий крик иё да миня далитает лишь инакда.
А я полюбил!
Чистой, искренней Любовью! Свободной от всякой низменной материальнасти. И мне атвичают взаимностью.
Я пасылаю ей пичатные слава, каждый день много-много Слов, маей Любимай, единственной, самой лучшей на свете.
Это было определено Свыше, чтобы мы нашли друк друга.

Мы не друзья, мы не враги, мы не соратники по бою, любовь мою не береги, а унеси ее с собою.
Там, где блуждает лунный свет, и на воде кругами блики, там нас с тобою точно нет, и не слышны ночные крики.
Там тишина на сто парсек, там, как в усмешке, свет кривится, и я тогда не человек, ищу я там, чем поживиться.
Я пью не кровь, и не луну, и солнца мало мне для тени, я на любовь как на войну нарву охапками сирени.
Перешагнувши два моста, я воспаряю над рекою, и подо мною те места, до них всего подать рукою.
Мы рядом будто, мы с тобой преграды все преодолели, определили нам судьбой не мили меж, а параллели.
Я наступаю на луну, на свет и разум и надежду, разрушу я к тебе стену, сниму покровы и одежду.
Струится свет, в душе пожар, и тьма и вечность, и укоры, тебя же нет, есть полый шар, есть только буквенные споры.
Не спорь со мною, я неправ, неправ всегда или вовеки, и я завою, все отдав, луне отдав, что в человеке.

sы: как ани мешают пад нагаме, пара уже в муниципалитет написать заявление на расширение жилой площади па разнаполаму састаянию палагаитца шесть комнат мелкаму пагаловию и Кот, пастрадавший ат хирургии имеет право, Ей тожы нада для занятий выделить атдельное, а я неприхатлив, магу и на кухне пережидать безвременное будущее вассаединеие предстоящее.





Глава 11.

Вернулся под утро и долго смывал с себя остатки. Носки стирал отдельно, а штаны придется сжечь – эти пятна не отстирываются, зря я бросил все сразу в горячую воду.
Дневные дела замучили также, в муниципалитете утверждают, что разнополовость имеется только трех вариантов, Ей и Кату отдельной жилплощади не полагается, и все про все причитается добавочный девять дробь один, а это всего-навсего три квадрата из предикаты и квантора существования единственности.
Написал заявление, и подпись Ката заверял у нотариуса, опять денежки платить пришлось, так и текут сквозь пальцы.
Зато впереди у меня опять целая ночь!

Я долго и много писал опять разные слова моей Волшебной и единственной, они вырывались у меня из самого сердца и улетали туда, где души наши в соединении и единстве, и скоро мы воссоединимся, только для этого надо проделать еще некоторые пункты соглашения, но как этому быть, не приложу ума, денег хватает только на самое необходимое, и эти, малые, растут не по дням, а по часам, и усиливают свои потребности.
Но не всех же я породил, в конце-то концов!

Несу ответ за всех и вся, я приручил кого-то сдуру, и этот крест теперь неся, распял на нем свою фигуру.
Виной страдаю ни за грош, в вине не истина – осадки, и ты мне тоже скучно врешь, имея ноль в сухом остатке.
Луна огромная и нож, с собою нож беру для цели, мысль изреченная есть ложь, ты тихо спишь в своей постели.
А я тебя превозношу, твое мне имя как подмога, я все ножом сейчас решу, тогда отступит вся тревога.
Тогда опять я воспарю, над лесом, речкою, садами, ее я горло распорю и припаду к Прекрасной Даме.

sы: мокрый с ног до головы вернулся, вся одежда в красной росе, разделся у порога и бросил в угол.
Поразила странная тишина и отсутствие движения мелких под ногами, к моему возвращению всегда кто-то из мелких просит еды, ключ от холодильника у меня всегда с собой, чтобы не было перерасхода.
Но в этот раз я им оставил целую дыню, хорошая дыня, только с одного боку слегка подгнившая, она валялась нетронутая посредине нашей общей пустой комнаты.
Вульгарно написанная записка «не ищи меня» объясняла эту внезапную тишину.
Она ушла, она ушла, забрав всех мелких, в пустоту ушла, в никуда, она предпочла мне Ката! Она считает, что он – Мужчина, и это-то при его отрезанных яйцах!


Глава 12.

Хожу туда как на работу, даже когда новолуние и луны нет, и каждый раз по возвращении приходится сдирать с лица кожу, чтобы потом не опознали случайные прохожие. Случай – это такая скользкая вещь, знал бы, куда соломки постелить, всегда тревожно потом, хотя, кожа за день нарастает новая. Но с пальцами никак не выходит, на них язвы от частого макания в кислоту, в папиллярных узорах находятся нервные окончания, связывающие кожу пальцев с определенными участками головного мозга, и от этого хочется постоянно спать — спать, спать, целый день спать. Вечером смотрел в зеркало и оттуда нагло глянул прямо в глаза какой-то с лицом спелого винограда, и структура такая же, виноградины спелого лица. Я отвел взгляд — да ну, потом приснится такое! Этот виноград рассыпан по всему дому, идет виноградный дождь через прохудившуюся крышу, соседи все куда-то ушли, оказалось, что весь дом теперь принадлежит мне, но в гулкой сырой пустоте эти виноградины сыплет сплошным потоком, и уже оскомина, но другой еды нет, только эти кислые виноградины россыпью. Они вдруг стали разговаривать, сначала тихо, потом громче, а теперь они орут, вопят и как я мог принимать их за виноградины, это же слова, откуда бы они такие, я не помню, чтобы я так говорил, я не мог так говорить! Они падают мне на голову непрерывно как пули, пущенные вертикально во время салюта, это больно, в конце-концов! Неужели я так мог, я и не знал никогда этих страшных слов, я был очень аккуратен и всегда покупал самый лучший виноград, только спелый и красиво раскладывал на блюде. Это же красиво, это очень красиво, когда роса на рассвете красная, потом устало и удовлетворенно идешь домой, и знаешь, что все сделал правильно, как надо, и разве я виноват, что мне нужны новые впечатления, и, наконец, я имею право, потому что я избран творить Красоту – из пыли, из праха, на крови, наконец! Чтобы потом было вдохновение и рождались эти тягучие красивые звуки, из моей боли, отчаяния, вины! Все позади, гроза и гром, а вот рассвет не наступает. И тишина, пустынный дом, и вечный снег никак не тает. И птиц стреляющие влет, не птицы то, а канарейки, бывает, всяк когда-то врет – взахлеб, вразнос, без батарейки. Никак не кончится завод, покуда солнце не остыло, и длится век который год, и повторяется, что было. Я ничего не исключу, здесь нет игры, и нету правил, не будет так как я хочу, а на другое я не ставил. Кому-то выпало зеро, и все слова на землю пали, и арлекина, и пьеро в миру попроще – Васькой звали. Я буду здесь, сколь хватит сил, насколько хватит в солнце света, вчерашний дождь кислотный был, и это та еще примета. Еще одна, а где второй, и всадник падает c размаху, ни Бог, ни Царь, и не Герой – всяк бережет свою рубаху. Слова не как не нужный хлам – сказал, и выбросил на ветер, они потом по всем углам, и притаились, словно сети. И не безмолвный истукан, они полны, в них сила яда, к ним попадаешь ты в капкан, не говори – назад, не надо! В них сила Ада и ключи – от Рая тоже и от Света, в начале – Слово. Не молчи! Поговори с — собой про это. И дождь, срывающий покров, и ветер тоже, и цунами. Горит охапка мокрых дров — и это все, что между нами. ssы: уже вода подступает прямо к шестому этажу, и рушатся перегородки, и верхних этажей нет, и этот колючий ливень и град, гроздьями, кистями – рук, ног, глаз, и длинные волосы, оплетающие все, как лоза. И его лицо цвета спелого винограда напротив, и я смотрюсь в него, как в зеркало.