hemof : Последний день.

(часть 1)

Окно в электричке было слишком грязное, с какими-то ржавыми вертикальными потёками. Из-за грязного окна проплывающий за ним пейзаж тоже терял большую часть своих ярких красок. Уже сошёл весь оставшийся снег. Весна заявила о себе буйно распускающимися почками и пробивающейся зеленью травы. Весна напоминает рождение новой жизни, рождение любви. Лена пыталась вдохнуть полной грудью атмосферу весеннего веселья, и ей это почти удавалось,… если бы ещё в электричке были чистые окна.
«Неужели это так трудно, содержать стёкла в относительной чистоте. В наше время никому ни до чего нет дела. Какая разница обслуживающему персоналу этой электрички, что люди любят смотреть на мир через чистые стёкла. Это такая мелочь для них, по сравнению со сложностями окружающей действительности. Это такая мелочь, но мне кажется, что весь этот бардак, в котором мы живём, произошёл как раз из-за таких мелочей».
- А-ну, кто не взял шоколадные батончики с вафельками! – В начало вагона ввалилась толстая баба с огромной пластмассовой сумкой в руках. – А-ну берём, пока дают! Кто не успеет, останется без сладкого!
Баба, нигде не задержавшись, быстро прошла к выходу из вагона. В будний день эта электричка проходила всегда полупустая. Не было беспорядочной толчеи, создаваемой шумными мешочниками по выходным. Можно было спокойно ехать, погрузившись в свои мысли или забив мозги крутым детективом.
Лена часто поглядывала на часы, изнывая от вынужденного безделья.
«Надо было всё-таки попросить Фонкина, чтобы отвёз. Уже давно была бы у бабушки. Хотя, с другой стороны, наверное, лучше медленно трястись в электричке, чем общаться с ним. В последнее время при наших встречах меня одолевает такая скука, что я с огромным трудом сдерживаю зевоту».
Лена не слишком часто ездила к бабушке в Зуевку. Обычно содержали дом в порядке и занимались огородом её родители, которые бывали в Зуевке почти каждые выходные. Лена не любила ковыряться в земле и поэтому приезжала туда чаще всего среди недели. Последние два года её туда и обратно возил на машине Фонкин. Бабушка уже настолько привыкла к нему, что принимала его, как законного Лениного мужа. На машине дорога в деревню пролетала незаметно, подобно увеселительной прогулке, двадцать-тридцать минут езды проскакивали, как одно мгновение. И сейчас, не захотев видеть Фонкина, Лена изнывала от черепашьей тряски вагона с грязными окнами. Электричка ползла до Зуевки больше часа.
«Надо было книжку с собой взять, идиотка. С ума сойти можно. А тут ещё выспалась накануне, спать не хочется».
У Лены было три выходных дня в баре. Сегодня утром она спала до десяти часов. Она выспалась на неделю вперёд.
Телеграфные столбы мелькали перед окном, как безликие деревянные солдатики.
«Солдатики удачи. Как Вий со своей бригадой. – Лена снова вспомнила Соню. Его образ чётко стоял перед глазами. – Опять этот ненормальный. Прямо как наваждение какое-то. Мои мысли, словно всё время что-то притягивает к нему. Мы, как связанные между собой тонкими, но крепкими, нитями. Интересно, а он думает обо мне? Да ни о ком он не думает. Он сам, наедине со своими снами. Не зря его прозвали Соней».
За окном проплыла полуразрушенная водонапорная башня. Лена с облегчением вздохнула: «Ну, наконец-то, через пять минут будет моя остановка… Может быть я его люблю? А что толку? К нему не пробиться. Он воздвиг вокруг себя неприступный бастион. А что, если подойти к нему и просто сказать: «Соня, я люблю тебя. Ты не даёшь мне покоя». Ну конечно, он улыбнётся и промолчит, как всегда. В какой момент он вошёл в мои мысли? Вошёл, как прилипчивая жвачка для мозгов. Всё началось после той драки. После того я обнаружила, что постоянно думаю о нём».
Лена встала с жёсткой неудобной скамейки и медленно пошла по проходу к раздвигающимся дверям.
Она помнила ту драку скорее не как физическое событие, а как водоворот нахлынувших ассоциаций. Первое ощущение – шум, шум, моментально возвысившийся до уровня шума привокзальной площади. Она в это время находилась на кухне. Крики в зале почему-то подействовали на неё, как плеснувшийся на кожу кипяток. Сергей потом рассказывал, что всё начал Соня. «Кто бы мог подумать, он всегда сидел в своём углу, как какое-то полусонное существо. Сергей сказал, что Соня просто взял пепельницу и метнул её через весь зал в компанию веселящихся мужиков, их там было человек восемь. Крутые такие, прикинутые дельцы. Пепельница вроде бы вдребезги разбила несколько бутылок у них на столе. Это всё Серёжка рассказал потом, когда уже всё успокоилось, а тогда я выбежала в зал. Я стояла и никак не могла понять, что же происходит. Такое странное ощущение, как будто всё вдруг изменилось до неузнаваемости. Перед глазами идёт непонятное движение, движение тел и несмолкающий гомон криков. Похоже было на матч американского футбола, только все игроки почему-то в костюмах или в модных свитерах».
Лена одна стояла возле закрытых дверей электрички. Снаружи медленно подъезжала её заброшенная станция, даже не станция, а просто полузасыпанная граншлаком узкая платформа.
«Я никак не могла понять, что же происходит, пока вдруг не уловила взглядом Соню. Это было похоже на резкую фокусировку. Всё стало чётко видно и понятно. Я не помню, как происходила сама драка, но я отлично помню его лицо, его глаза. Хотя я понимаю разумом, что это полнейший абсурд. Как можно было увидеть чьи-то глаза в том постоянно меняющемся хаосе движения и криков. Но я их видела, я могу поклясться, что я их видела. И это не было человеческими глазами, это было нечто совершенно другое, и даже оно не находилось там. Сони там не было, он находился где-то совершенно в другом мире. Вот о чём я думаю постоянно». Сергей затолкал её обратно в кухню. Она стояла, сжавшись в комок около стены, отделанной кафелем, и зажимала уши ладонями. Потом всё стихло. Сергей потом рассказывал, что драка продолжалась и на улице. Там Соню просто втаптывали в асфальт. И её последняя ассоциация – Сергей затирает кровь на асфальте – звук мокрой тряпки похож на движения проволочной щётки по грубой шерсти. Откуда у неё возникло это ощущение, она так до сих пор и не смогла понять. «Шурхл, шурхл, шурхл», — щётка продирается сквозь спутанную шерсть, в кровь, раздирая кожу, находящуюся под ней. «Я тогда на полном серьёзе подумала, что его убили. Как-то всё странно вертелось в моей голове, я считала, что его точно убили. Я даже некоторое время не могла взять в толк, о чём мне рассказывает Сергей. Лишь потом до меня дошло, что он говорит, как Соня после всего этого шухера встал, отряхнулся и пошёл. Он как резиновый мальчик, которого били, крутили, мяли, но он только слегка припылился – встал, отряхнулся и пошёл». А через три дня Соня, как ни в чём не бывало, сидел за своим столиком. На нём даже не было синяков. Вий потом в разговоре с Бобриком после этого инцидента просто покрутил пальцем у виска. «Что с него взять? – сказал он с ухмылкой. – Больной человек. Скажи спасибо, что они с ним справились. Соня, в состоянии летаргического сна, мог запросто их тут всех уложить».
Лена прошла мимо заколоченного деревянного домика и вошла в чахлую лесную поросль. Тропинка причудливо изгибалась, плавно обтекая небольшие холмики, попадающиеся на её пути.
«У меня, наверное, тоже что-то слегка не в порядке с мозгами. Я ведь знаю, что я красивая. Ну, конечно, я красивая, сколько мужчин пыталось завоевать моё сердце. А в моём сердце постоянно вертится образ какого-то ненормального, который, судя по глазам, и на человека не похож, который на лавочке целуется взасос с ужасной уродиной. Что за связь у меня с ним? Почему я иногда просто уверена, что он будет что-то значить в моей судьбе? Это какое-то сумасшествие…»
Лена вдруг споткнулась. Ничего не изменилось вокруг. Всё те же корявые, истосковавшиеся по летнему теплу деревца, тот же, пока ещё голый, кустарник. Маленькая льдинка кольнула в сердце. Она ничего не слышала, но в какой-то момент подсознание или сверхсознание вдруг приподняло завесу реального мира, и она увидела не глазами, она увидела психическим существом, сидящим глубоко внутри, увидела обрывок своего пути в этом мире. Лена медленно, как в страшном, ужасном сне поворачивала голову, ощущая лёгкое прикосновение ледяного ветерка к своей шее. Ещё микрон поворота головы, ещё полмикрона… Они всмотрелись друг в друга, на тысячную долю секунды они внимательно всмотрелись друг в друга.
- Ты? – сквозь скованное пониманием горло, выдохнула она. – Что?…
А потом красные искорки сверкнули в глазах, вспыхнув в мозгу болезненным ослепительным шаром красного цвета…