Михаил Винокуров : Счастливчик: История одного самоубийства.

Глава 1. И вид открылся городской…
В моем городе не так много высоких домов — и те находятся в основном в центре. Как правило, выход на крышу в них закрыт, но вскоре я нашел одно здание, где не был запертым чердак. Я очень люблю смотреть на звезды — со своей девочкой мы часто покупали немного пиццы и пива и шли на крышу, где в летнюю ночь под всем этим гнетом романтики занимались любовью. Я хотел всегда быть рядом с ней, уже почти год мы вместе, и я не мог себе представить, что будет, если вдруг она исчезнет из моей жизни. А она любит звезды, и мечтает когда нибудь полететь к ним, она верит в разумную жизнь за пределами Земли, это нас всегда делало еще немного ближе, в отношении меня звезды вызывали подобные эмоции, все эти темы о жизни на других планетах безумно интересны. Иногда мы могли просто просидеть весь вечер, всю ночь и утро на прохладной крыше и не сказать ни слова, но мысленно мы были единым целым. Как и все молодые пары, мы частенько ругались по пустякам, устраивали вечеринки с нашими друзьями, и делали приятные подарки друг другу. Мне запомнился один, совершенно, как мне в тот момент показалось ненужный и бессмысленный подарок для меня виде белой рубашки ко дню Святого Валентина. В выборе одежды я очень сильно отставал от моды и выбирал по принципу «что удобно, то и ношу» — преимущественно в моем гардеробе были футболки джинсы и простенькие кроссовки. А тут внезапно рубашка. Меня не сильно это обрадовало, но я старался не подать вида, дабы не оскорбить чувства своей любимой, да к тому же, сам не слишком блистал изобретательностью, и преподнес ей букет белых лилий и мягкого медведя. Это было самое лучшее время в жизни. Определенно, лучше не бывало.
А еще помню руки. Помню, как мы выходили, и поднимали свои руки со сцены, а зрители свои и вместе с нами двигали ими, а потом мы начинали играть. Затем это непередаваемое ощущение, всей мощи и энергетики тяжелой музыки находит отклик в криках и движениях людей находящихся напротив и стреляет точно в голову, выключая все механизмы ответственные за рассудок. Безумие, в котором пылала грудь, не унималась по нескольку часов после концертов, а впечатлений от одного из них вполне хватит на целый роман, или даже книгу. Как же давно все это было…
…Я пробрался на крышу, где часто сидел совсем один, смотрел уходящему солнцу вслед, и много думал о всяких мелочах в жизни. Уже несколько дней мою благоверную не могли найти ни я, ни ее родители, ни друзья, ни милиция, как будто просто испарилась, в один день встала утром, вышла в магазин и все. Я поначалу думал, что нагуляется и придет — такое среди молодежи не редкость, мы сами с ней иногда по нескольку дней уезжали куда нибудь. Но тогда мы всегда были вдвоем, а чтобы она меня не предупредила и уехала – вряд ли, не тот она человек, чтобы все бросить и отправится искать приключения. Через пару недель после исчезновения — я не мог найти себе место, меня всего выворачивало изнутри, я уж боюсь представить, какого было ее родителям…


Глава 2. Задняя передача
Каждый день я искал ее. Искал в толпе, в суматохе города, и в глуши, вдоль окраин. И каждый день я чувствовал, что нахожусь совсем рядом, что останется заглянуть за угол, и я встречусь с ней, мы обнимемся, и никогда не будем расставаться…
Прошло 3 месяца, и я совершенно забыл обо всем, чем раньше занимался, я каждый день перебирал фотографии, открытки, и снова шел искать. Я оставил все, что у меня было – работу, сцену, группу, друзей, никого не хотел видеть. Постоянная бессонница сопровождалась скребущей тоской в сердце, и частыми нервными припадками. Чтобы хоть как то заглушить эту огромную боль и чем-нибудь заткнуть дыру в сердце я упал на самое дно, перебиваясь то дешевым самогоном, то разбуторенным героином с запахом солярки, или бензина, и отправлял «симфонии» по тонким звуковым дорожкам своего тела, пытаясь отвлечься, забыться, хотя бы на время. Это похоже на паутину, или колючую проволоку вокруг шеи, вроде бы ты и видишь свет, и думаешь что все получится в один момент, и сам того не замечая погружаешься все дальше и дальше в это царство боли страданий. А потом ты продолжаешь саморазрушение уже только потому — что не хочешь видеть, как низко уже пал, и в этот момент фактически начинаешь закапываться сам в свою могилу.
Мне не хотелось попадаться никому на глаза. Из-за бессонницы я стал неважно выглядеть, перестал следить за собой, и сам не заметил, как из опрятного музыканта превратился в бомжеватое подобие рокера с засаленным воротником, когда-то белой рубашки и двухнедельной щетиной. Сложно сказать, что именно привело к такой жизни, череда тяжелых потерь, в том числе и любимой, которая просто пропала, ни оставив даже записки, или же мои эксперименты на собственном здоровье которые включали в себя не только никотин и алкоголь, но и весьма широкий ряд других различных веществ и препаратов. Как бы то ни было, сейчас об этом говорить уже поздно — я то, что я есть. И надо было с этим кончать, и чем быстрее, тем лучше, как говорил Кобейн: «Лучше быстро сгореть, чем долго тлеть».
Конечно, я знаю, зачем иду, и решение твердое, у меня были очень веские «аргументы», и как любой другой человек я уверен в том, что мои проблемы куда важнее всех окружающих, меня никто не может понять, никто не влезет в мою шкуру, никто не сможет помочь. Такая уж у людей эгоистичная натура, считать себя венцом природы, и даже окружающих людей ни во что не ставить, но стыдно признаваться в этом – иначе все сразу начнут тебя считать именно таким. В общем, странные мы создания. Немного поразмыслив на эту тему, я подошел к краю и уже знал что будет. Ветер в ту ночь был довольно сильным, и осенний мелкий моросящий дождь идеально дополнял картину.
Когда летишь вниз – понимаешь что все, абсолютно все твои проблемы решаемы, кроме одной – ты уже летишь вниз…
В какой момент полета, кажется, что все это можно вернуть обратно — и даже будто само время застывает, немного странное чувства — непонимание и в тоже время ужас происходящего заставляют кричать уже не столько от страха перед смертью, сколько от безысходности положения.
«Надо было выбрать другой путь», подумал я про себя – «с задней передачей, надо было…»


Глава 3. Пробуждение
Ее губы как лепестки роз гладили мою шею, голос которым она постоянно шептала мне был самым прелестным звуком в жизни, в ее объятиях даже удары плетки казались бы не более чем дуновением ветра, а ради ее криков в моменты оргазма — можно было и весь мир взорвать. Через мгновенье мы с ней бежали по коридору, держась за руки, очень сильно опаздывая. До выступления остается минут пять, может три, и все музыканты уже готовы, а мы по нашей доброй традиции занимались сексом в туалете клуба, в который были приглашены. Успев к началу и выслушав весь мат, летящий в мой адрес, я накинул гитару на плечо и направился прямиком к свету. Перед выходом, она развернула меня к себе, поправила белую рубашку и пожелала удачи. Она моя самая любимая слушательница и муза, всегда так делает, и всегда в первом ряду подпевает, раньше мы даже вдвоем выходили на сцену.
Медленно поднимаясь по ступенькам, я почувствовал себя очень плохо, все так быстро закружилось перед глазами, и какой-то болезненно белый свет начал резать глаза. Стало по-настоящему страшно – я не мог пошевелиться, руки не слушались, а ног я вообще не ощущал. Слышался, какой шорох, тихие разговоры, и сквозь туман очень расплывчато, перед собой увидел белый потолок, ужасную плитку на стенах и человека в длинном халате – скорее всего медбрата, или фельдшера, не мог разобрать. Все было как во сне или в состоянии очень сильного опьянения. У меня снова все поплыло перед глазами. Так было несколько раз — то я возвращался, то снова уходил в размытую черноту. Наконец получилось открыть глаза основательно – в комнате, скорее всего больничной палате уже было темно, я не мог понять, что происходит – рядом стояла капельница, изо рта тянулись какие-то шланги, все тело как будто затекло, и очень больно дышать. Наверное, больница, странно здесь оказаться. Попытавшись встать мое тело, будто пробило током, начиная от пальцев ног и до шеи — невольно вскрикнув, получилось привлечь внимание дежурной медсестры, которая тут же начала меня успокаивать и говорить, что не нужно вставать. Из-за трубок во рту не получилось ничего спросить, вместо слов было бессвязное мычание, и, решив, что лучше не будет, я стал ждать. Вскоре в дверях показался плотный мужчина с усами в отглаженном белом халате, это был мой лечащий доктор. Глядя на меня, он немного полистал какой-то большой блокнот, затем представился и, видя немые вопросы в моем молчании, сообщил крайне неприятные вещи:
«Ты в больнице голубчик, выпал с 9 этажа, по пути ударился о козырек подъезда из жести, пробил его насквозь, и лежал на асфальте почти час в предсмертном состоянии, пока тебя не заметили, так что с новым днем рождения тебя, счастливчик» — сказал доктор.
Мне стало плохо в этот момент, я не мог сказать, что меня душат эти трубки в горле, но врач степенно мне объяснял, что без всех этих приборов я моментально начну умирать, о том какие у меня повреждения, предупредил, чтобы я не двигался, иначе переломы сразу дадут о себе знать. На глаза наворачивались слезы боли и отчаяния, хотелось вернуть сон, в котором было хорошо, и никогда оттуда не возвращаться.
Позже я узнал, что вся моя нижняя часть тела парализована, и не подлежит лечению, а падение с сорокаметровой высоты буквально расплющило все мои органы, и жизнь врядли будет долгой. Несмотря на все это, я твердо решил для себя, что буду жить, даже ценой многих лишений и трудностей. И нужно постараться сделать многое за отведенное время, и прожить каждую минуту как последнюю. У меня получится — я знаю, потому что я счастливчик.