antonioboroda : В детских глазах

В её голубых глазах отражался свет яркого весеннего солнышка. Тучки, словно воздушные шарики, парили вдоль лазурного небосвода. В детских зрачках в вышине резвились птички, и деревья дружелюбно кивали кудрявыми верхушками, приглашая в гости, к сказке. Но малышке это было не под силу, она видела этот волшебный лес, но глазки лежали неподалёку на зелёной травке и проецировали чудесный пейзаж в изрубленное тельце непослушной девочки. Белое платьице, унизанное десятками красных пятнышек с неровными дырочками, лениво задрало кружевной подол. Проказница даже не покраснела, она была очень непослушной. Над телом пыхтел немолодой дядяч, его вялый морщенный член убивал надежду на редкий всплеск секундного счастья.
Эрекционные приступы клевали бархатную ткань, тоненькое жало похотливого стального монстрика жадно впивалось в пухлые волокна юного мяса. Маленькие фонтанчики облизывали пушистый воздух, чихая сотнями крошечных капелек. Одна из них задумчиво застыла на спинке торопливого муравьишки, он остановился и попытался стряхнуть липкую массу, но капля впилась ещё крепче. На помощь, как всегда, поспешили другие муравьи, побросав свои дела. Они ласково слизывали глупую каплю, но, почувствовав сладкий вкус, разорвали бедного муравьишку. Обглодав своего братца, они заметили хитрую каплю, перескочившую на двух других, которые в свою очередь стали закуской. А упрямая капля вновь почковалась, попадая на суетливые муравьиные спины, тут же становившиеся праздничным семейным обедом.
Дядяч всё также кряхтел над любопытным существом, медленно втирая его в землю. Раскисшее дитя не плакало, а улыбалось, откинув челюсть к груди, её маленький разрезанный рот не давал сомкнуться губам. Голливудская улыбка от уха до уха высвечивала неровные ряды белоснежных зубов. Окрепший фаллос рвал крохотную плоть, скользя по бурным потокам кровавых рек. Монотонное рычание перебивалось едкими смешками. Засмотревшись на муравьишек, охваченных вдохновенным пожиранием, он задумался и сглотнул слюну. Сцена ему показалась забавной и заманчивой.
Дядяч не был голоден, но позывы одурманенного желудка и ослепшего сознания умоляли испытать удовольствие от запретного плода. Выкинув из головы эти извращённые маньячные мысли, он продолжил своё дело. Из-за этих дум его орган ослаб и из глаз брызнули слёзы. Он склонился над девочкой и разрыдался.
Он ждал, когда она встанет и пожалеет его.
Бедного дядяча.
А он снова подарит её конфету. И они опять будут друзьями. Несмотря на то, что мама ей постоянно твердила не разговаривать с незнакомцами. Правда, этот обещал показать ей сказку. Там в лесу, на полянке.
Дождик из затуманенных глаз обрушился на мозаичное лицо глупой девочки. Курносый нос, покосившийся на бок, оголил тёмные скважины черепа. Стальное жало клюнуло в бедро, вырвав маленький кусочек мяса с ленточками кожи. Нанизанный антрекот заворожил Дядяча и слёзы сами собой исчезли. Робко поднёс он тёплый кусочек ко рту, в трещины обветренных губ вцепился запах парного молока с дерзким привкусом запретного плода. Оно словно растаяло меж гнилых зубов, исчезнув в тёмных глубинах желудка, животная энергия прилила к низу живота.
В полной боевой готовности он накинулся на худышку. Его межножный отросток вгрызся в розовую плоть и жрал изнутри возвратно-поступательными перетераниями, остервеневшие зубы вонзились в ароматное лакомство. Мозаика лица, пазл за пазлом, исчезала в пасти и вряд ли, даже глистным жителям будет по силам собрать её. Отплёвывая рыжие волосы, обгладывая черепушку, Дядяча внезапно затрясло. Поток серой спермы брызнул на объеденную малышку, и, упав на неё сверху, пожиратель захрапел.
Сон обрушился ураганом в размокший мозг, закружил, унося прочь, в карьеры подсознания, превратив мечты и иллюзии в весёлую сказку из прошлого.
Маленький Дядяч идёт с мамой в зоопарк. Там верблюды, антилопы, волки. У него разноцветные воздушные шарики, а пальцы слипаются от растаявшего леденца. Радость переполняла колотившееся сердечко, и предчувствие волшебства не покидало его маленькое сознание. Но вдруг крик и рычание заставили людей в парке засуетиться, все разбегались в разные стороны. Не обращая внимание на предупреждающие таблички, маленькая глупая девочка в белом платьице всё-таки подошла близко к клетке, чтобы посмотреть на мишку поближе, хотя мама, перед тем как уйти за мороженым, строго настрого запретила делать это. Люди толкались и визжали. Кто-то рухнул в песок, теряя сознание.
Скальп девочки висел на левом ушке, а медведь объедал её лицо. Она всё ещё дёргалась в его огромных когтях, пропоровших грудную клетку, с платьица стекали водопадики, а непослушная кукла висела над землёй. Кровь хлыстала по толпе и у медведя пытались отобрать вкусную игрушку. Вот тогда и случилось чудо, в клетчатых штанишках Дядяча произошло что-то волшебное и они мгновенно намокли. Он даже упал в обморок, но это было прекрасно. Безразличное голубое небо парило над ним, и мама склонилась и трясла его за плечи, а в ушах стоял загадочный звон. Как-то непривычно кололо в грудной клетке, словно неведомый монстр пытался выбраться из тела.
Треск рвущейся плоти вернул Дядяча в реальность. От боли он раскрыл и чуть не разорвал веки. Стая голодных глаз смотрела сквозь него, роняя жёлтые слюни на траву. От глупой девочки не осталось и следа, а его рука превратилась в жалкий ошмёток, пульсирующий кровью в темноту. Лепестки рваной кожи обнажили молочную кость.
Дикий крик Дядяча ударил по собственным перепонкам, звон в ушах вернулся, и вновь сознание потухло, волна детского сна заглушила боль.
Зоопарк, медведь, девочка.
Через полчаса о дядяче напоминала лишь вырванная комьями земля и измятая трава, да всё те же липкие капельки и лоскут платья непослушной девочки.
Неподалёку лежали глазки, не видевшие ничего кроме веселившихся облаков в тёмном небе.
Они ждали сказку.