Наталия : Альберт Энштейн

Один раз я стояла в своем подъезде и ждала лифт, рядом стоял какой-то щупловатого вида мужчина лет 50-ти, видимо, сосед с какого-то этажа. Я тогда мало знала жильцов нашего подъезда. Мужчина, чтобы завязать разговор сказал: «Какая хорошая погода, не правда ли». С такими ловеласскими ужимками. Видно было, что вступить в такой разговор с незнакомым человеком ему проще простого. А я, то ли не в духе была, то ли что, в ответ сказала, что мол, заткнись. Таким грубоватым тоном. Тот просто обалдел. Видимо, по моему приличному виду никак не ожидал услышать такое. У него забегали глаза, а я продолжала молча стоять и ждать лифт. После этого тот мне прохода не давал. Изменился человек совершенно. Когда я встречала соседа на улице, тот начинал крыть меня отборным матом, крича что-то на всю улицу. Особенно, когда рядом стояли мужики-дружки, которые меня не знали и не понимали, почему их товарищ так заходится на незнакомую прохожую женщину.Володька был алкоголиком, жил на втором этаже после гибели брата совершенно один. Его постоянно вывешивали на дверь, что он должен за квартиру, годами не платил. Позорили. Ходил по улице рваным бомжей. Как спал, так встал и пошел. Никогда с себя ничего не отряхивал, не штопал. Один раз я шла за ним по улице и видела, как разорванные по слонке брюки держатся на одном поясе и двигаются отдельно друг от друга при ходьбе. Как-то кто-то зашел навестить его. Квартира годами не убиралась, везде накидано, грязный до черноты пол. «Тут этот Володька мне сказал, что так скучно без брата жить стало», — верхняя соседка тетя Тоня дружила с алкологиком. Брата убили, как — неизвестно. Нашли на Хлобыстова уже мертвым, тот лежал под забором где-то. После брата Володьке осталась вся двушка плюс вещи и поделки брата. Он любил мастерить по доске. Делал картины и покрывал их лаком, выжигание по дереву. Поговаривали, что задолжал большие деньги, а может и по-пьяни убили, в пьяной драке, это скорее всего. «Тонь, чего-то я скучаю без него. Войду в его комнату, увижу картины, и так плохо становится!». Один раз я походила к подъезду и увидала, что сосед лежит на ступеньках поперек в алкогольном опьянении, видимо, полз к двери и так «откинулся». Рядом валялась грязная сумка. Я наклонилась, может умер, помощь оказать. Тут из-за стены, за которой была мусоркамера, вышел маленький Данилка с седьмого этажа, ему лет 7 тогда было, и сказал, чтобы не трогали дядю, что дядя пришел с работы, устал и прилег отдохнуть. «Да я посмотреть только, может надо что-то!». Я тогда работала в ночные смены на нашей почте. Один раз затеяла печь пирог. Постоянно то выдвигала протвинь из духовки, то задвигала его обратно, боялась, что опоздаю, да и пирог не пропечется. Потом зашла в соседний магазинчик перед работой. Там работала соседка Татьяна с седьмого этажа. Оскорбления соседа меня просто довели, и я решила навести справки у соседки. «Да он на печах где-то по ночам работает. Пироги печет какие-то всю ночь, булочки. Утром приходит домой, напивается и до следующего ухода на работу. Тут в поликлиннике был. Врач ему плохой диагноз поставила, вот он и стал упиваться с горя». Володька, действительно, упивался, пил не закусывая, жег желудок водкой, а потом его нашли мертвым в его квартире. То ли он до ручки допился и умер от алкогольного отравления, то ли от болезни, которую ему определила врач. Так как квартира была не приватизированна, то наняли рабочих, чтобы все вынести и прочистить, а потом заселили туда новых жильцов. За урной с володькиным прахом так никто не явился.