brunner : Один день из жизни Филлипа

Филлип Заплатов сидел в своей пыльной однокомнатной квартире и разглядывал пожелтевшие чёрно-белые фотографии, висевшие на обшарпанной стене. На них был изображен его пьяница-сын и умершая жена. Фотографии были подписаны: «Анапа», «Коктебель», «Вова и я» и.т.д. Так начинался каждый день Филлипа.

Однушка в хрущевке была забросана старым хламом. Давно немытые окна почти не пропускали дневной свет и частично были заставлены ящиками из-под водки. На столе, застеленном газетой, стояли тарелки с нетронутой закуской – огурцами пятидневной давности и протухшим сыром. Пластиковые бутылки скрипели под ногами, когда Филлип шёл по квартире.

Филлипу было около пятидесяти лет, и он был алкоголиком. Пил он много и часто, и эта пагубная привычка оставила заметный след на его лице и теле. Лицо его, иссохшее и сухое, было голубоватого оттенка. Синяки под глазами, и сами глаза, красные и рассеянные напоминали о тяжелой участи Филлипа.

На стареньких аналоговых часах было написано 9:36 и Филлип нервничал. Нужно было опохмелиться. А магазин открывался в десять. Тогда Филлип купит пиво и, судорожно глотая дешёвое пойло, выхлебает его. На пиво деньги у Филлипа были, но на сегодняшний вечер – нет. Надо было что-то делать…

Без пятнадцати девять, Филлип, напялив грязные ботинки и футболку с надписью «молодой навсегда», всю в разводах, вышел из квартиры. Оказавшись в подъезде, Филлип зажмурил глаза от яркого дневного света, бьющего в лицо. Крякнув, Филлип начал спускаться вниз. Частично падая, частично ползая, алкоголик оказался внизу и открыл тяжелую дверь.

Это был обычный жаркий летний день. Дворник медленно подметал двор, птички чирикали над головами редких прохожих. «В магазин» — скомандовал себе Филлип и нащупал в кармане горстку мелочи, необходимой для покупки пива.

Ещё издалека были заметны «приятели» Филлипа, известные по «погонялову»: «серый» — очень авторитетный алкоголик, прошедший всю чеченскую, там был контужен, и с горя (у него умерла годовалая дочь) запил. «Медведь» — толстый зэк, носивший татуировки на своём теле, весившем, 120 кило. Татуировки расплылись на жирных плечах, и, когда-то бывшая драконом тату, превратилось в безобразного медведя-мутанта. За что и получил прозвище зэк. Ну и за фигуру, конечно.

Кроме Серого и Медведя, возле ещё не открывшегося магазина стоял молодой Валентин и Зина. Валентину было чуть за тридцать, и он был наркоманом, а не алкоголиком, но, «за неимением друзей у собратьев по несчастью», как он говорил, он «тусовался» с алкашами. Зина, вечно молодая, вечно пьяная, шестидесятилетняя бабка с обуглившимися пеньками вместо зубов, была извечным компонентом развесёлой кампании.

И вот, вся эта «тусня» стояла у входа в супермаркет, весело разговаривая, кто о чём. Они были абсолютно разными, и в этот момент их объединяло только одно – похмелье. Жёсткая плата за минуты удовольствия, безжалостная кара, суровый страж ворот алкогольного опьянения. И Серый, и Медведь, и Зина с Валентином были в долгосрочном запое, и, пока у них были деньги, они не собирались мириться с головной болью и покупать жалкие пакетики «антипохмелина».

И вот к своим «друзьям» направлялся Филлип Заплатов, рядовой армии алкоголиков. Магазин уже открылся, но ребята не спешили. Медленно, закончив разговоры, и, постепенно сосредотачиваясь на предстоящей покупке, компания шла в супермаркет.

Все знает, что такое супермаркет одной из многочисленных крупных сетей. Извечные огромны очереди, гнилые фрукты на прилавках, просроченные продукты, минимальный ассортимент этих самых продуктов. Единственное, чем кормятся эти магазины – это продукция ликероводочных заводов. Итак, вся честная компания стояла у прилавка с алкоголем. Предстоял нелёгкий выбор…

Тёмное, светлое, зарубежное, отечественное – ассортимент был велик и многогранен. В один момент, слаженные в выборе всего, друзья превратились в несколько непримиримых лагерей. Филлип молчал, слушая своих друзей, и искал Его. Оно – идеальное пиво – нашлось не сразу. С полминуты, тщательно выискивая, Филлип забыл обо всём и вся. Наконец, взгляд мужчины пал на стеклянную бутылку. «Это пиво не нуждается в представлении» — подумал он. «Настоящее немецкое качество и отменный вкус. Приготовлено из особых сортов ячменя и хмеля» — вспомнились ему строчки из телевизионной рекламы.

Взяв Его, без малейших колебаний, Филлип направился к кассе. За кассой сидела давняя знакомая всех местных забулдыг. Люда Семёнова, извечная сплетница и суровый скептик, цокая языком и с заметным украинским акцентом, всегда отказывала в ухаживаниях всех «друзей» Филлипа и его самого.

Буднично пробивая продукты, попутно разговаривая с покупателем, Люда жаловалась, что сегодня нет Марины – её компаньонки-кассирши. Дело в том, что в таких магазинах типа этого супермаркета, две или более работающие кассы – неслыханная редкость. Поэтому огромная очередь к хамливой кассирше здесь – это нормальное положение вещей.

Захватив шоколадку, Филлип встал в очередь. Всё ещё споря о качестве пива, подтягивались «друзья». Постепенно огромная очередь рассасывалась, и были слышны выкрики кассирши Люды: «Мужчина, куда пошёл?! А пять сорок кто будет давать? Пушкин?». Вот уже и видна сама Люда.

Толстое морщинистое лицо, малинового цвета губы, бойко двигающиеся, жвачка в её рту. Глаза, накрашенные синими тенями, светло русые волосы, забранные под кепку магазина. Она…

Когда очередь добралась до Филлипа, то Люда, сначала не взглянув на него, поздоровалась. А потом посмотрела ему в лицо и улыбнулась, при этом жуя жвачку. Филлип тоже улыбнулся и протянул свои продукты. Бутылка пива и шоколадка.
«Сорок семь рублей, тридцать копеек» сказала Люда и снова улыбнулась.
Филлип, отдав нужную сумму и тоже улыбнувшись, сказал: «Вот, Людок, оставьте себе» и, с этими словами протянул её шоколадку и, неоглянувшись, ушёл.

Это было так романтично. Люда смотрела ему вслед, почти пятидесятилетнему мужчине, на его футболку с надписью «молодой навсегда», открыв рот. Все смотрели вслед Филлипу. А он, идя по направлению к двери с надписью «от себя», улыбался.

* * *

Выйдя на улицу, Филлип не спеша, стал открывать бутылку. Хладная жидкость медленно стала течь в горло. Приятный горьковатый вкус поднял настроение и постепенно прогонял головную боль. Вот и появился Валентин. А вот и Серый с Медведем. Медленно заковыляла Зинка. Теперь, начала крутиться алкогольная карусель…

Сегодня за «поляну» отвечал Серый. Вечером, собравшись в тесной квартирке его, «друзья» начали застолье. Нехитрая закуска, нехитрая прозрачная жидкость в стеклянных бутылках, тосты, песни, плачи, стоны… Беспамятство…

* * *

Филлип Заплатов сидел в своей пыльной однокомнатной квартире и разглядывал пожелтевшие чёрно-белые фотографии, висевшие на обшарпанной стене. На них был изображен его пьяница-сын и умершая жена. Фотографии были подписаны: «Анапа», «Коктебель», «Вова и я» и.т.д. Так начинался каждый день Филлипа.