brunner : Про любоффь и деньги. Первая часть.

Зульфия пукнула и потянулась к открытому пакету «Cheetos» с кетчупом. Чипсов там не оказалась, и Зульфия расстроилась. Вздохнув, она стала отковыривать языком кашицу с зубов и проглатывать её. Перевернувшись на другой бок, Зульфия достала телефон из кармана. «Почти десять вечера. Пора».
Надев самое сексуальное платье в гардеробе на своё обвисшее восьмидесятикилограммовое тело, слюнями уложив волосы, накрасив губы токсичной китайской помадой ярко красного ядовитого цвет, она вышла в подъезд.
Каблуки гулко стучали по лестнице. Из открытого окна повеяло холодным осенним воздухом. «Август, а листья уже облетели». На улице было прохладно, пахло свежестью и благоуханьем мёртвой стране. Сумерки. Идя по аллее, Зульфия обратила внимание на грязное небо, в разводах и на «Ленинградку» впереди.

Ленинградка, Ленинградка.
Почему же мне так гадко?

Кормилица Зульфии стояла неподвижно и пропускала по себе почти беспрерывный поток машин. Какой-то алкаш пытался перейти шоссе, ему не очень-то удавалось – машины сигналили, еле-еле увидев её в августовском вечере.
Старый асфальт освещался тусклым светом фонаря. Где-то завыла сирена и перед Зульфией быстро промелькнули сини огни скорой. Приближалась компания. Эта компания полностью состояла из женщин. Молодые, старые, худые, толстые – их Джигит непонятной кавказской национальности был рад всем!
С Джигитом Зульфию познакомила подруга. Это было давно. С тех пор. Джигит является основой, фундаментом её «бизнеса» — доход идёт ему. Ей, как старой знакомой, поступает немногим больше, чем остальным.
Проезжавшая машина на секунду осветила компанию. Толстый слой косметики на лице. Какие-то старые вульгарные костюмы. И сверкающие зубы Джигита…
«Такой красивый… Такой сексуальный…»
Джигит был воплощением всех её мечтаний. Несмотря на свои сорок с гаком, его глаза горели юношеским огнём, золотые зубы сверкали, а рот показывал их миру в бесконечной улыбке. Спортивное телосложение, чуткая и отзывчивая душа – всё это было описание Джигита. Нос его, немного горбатый, вероятно, был сломан. Густые чёрные брови срослись и огибали прекрасные чувственные глаза. Несмотря на улыбку, Джигит почти всегда был грустен. Этого он не показывал, но женщины, которые были с ним подольше, они-то знали.
Джигит оглядел Зульфию критическим взглядом, но потом ухмыльнулся и обнял её, расчувствовавшись. Поцеловав её в щеку, он утер глаза, предупреждая слёзы, и скомандовал: «Девушки, принять боевой вид!»
Девушки приняли боевой вид и стали грозно, но грациозно взирать на машины. Через пару минут у всей компании остановилась «шаха» и из неё вышел какой-то мужчина. Улыбнувшись, он направился к Джигиту. Побратавшись, он спросил с явным южным акцентом: «Джигит, дорогой, девушки почём?» Джигит подумал и ответил, предварительно сделав скидку для возможного собрата по вере и по национальности.
Через полминуты, напевая незатейливую песенку: «За тебя калым отдам, душу дьяволу продам», мужчина и одна из «девушек» сели в «шаху» и, смеясь, укатили прочь по шоссе, в полный неоновых огней сверкающий город.
Чтоб как-то согреться и скоротать время, Зульфия закурила. Быстрыми затяжками она вдыхала вонючий дым дешёвых русских сигарет и часто сплёвывала на асфальт. Ветер кружил осенние листья по тротуару. Редкие прохожие избегали женщин. Джигит всё также улыбался и задумчиво смотрел в небо, на большую и ясную луну.