Антоновский : Дом-2

Новый Иерусалим построен на реке Истре.
* * *
Снег словно слёзы космической пылью наполняет глаза. Неподалёку блаженный Венечка — воскресающий раз за разом в своих Петушках и Влад Кадони который опять —
поругался с Венцеславом Венгржановским.
* * *
“Построй свою Любовь” — повторяют по тысячи раз, каждый день в течении многих лет.
* * *
Вечер бесповоротно испорчен ссорой с женой. По телевизору на фоне розовых стен назревает очередная драка, и шуршат микрофоны от того что Глеб Клубника схватил этого дерзкого новичка за грудки.
* * *
Здесь внутри Третьего Рима, должен был быть маленький Новый Иерусалим.
* * *
Он вернется и осудит нас за суету, за мельтешение перед экраном, мышиную возню бесконечного документального реалити-шоу, большого андронного коллайдера порадевшего странную внутреннюю вселенную — опоясавшую наши телевизоры. Заплывшую в периферию сознания, как нечто творящиеся где-то в Ultima Thule — но то что мы можем наблюдать и даже не глядя годами, отчего-то быть там.
* * *
Когда ты видишь это спустя семь лет, снова вглядываешься туда — ты говоришь: Теперь уже не смешно. Впрочем где-то внутри себя ты убежден, что истинный фашизм пытаются навязать именно те, кто отучает нас от Дома-2.
* * *
Вот мы и назвали цифру и в этом наверное суть. Мир-2. Реальность-2. Вселенная-2. Пришествие -2.
Цифра 2.
* * *
Новый Иерусалим — небольшой монастырь на реке Истре. Место захоронения патриарха Никона. Русские Палестины. Вековая печаль.
* * *
Что ищет сегодняшний странник? Что он бродит по миру всё и хочет найти? Что он должен сказать перед телевизором включенным на полную громкость — куда спешит он, где остановится на постой? Это странный человек со светом в глазах, который медленной поступью своей торопит куда-то этот мир.
* * *
Вот одна из иллюзий главных: что мироздание спешит. Что вокруг предельная скорость, какую только и можем мы из себя выжимать, но это ошибка. Земля стоит. Топчется на месте. Переминается с ноги на ногу, словно проситель в коридоре который никак не решиться войти. И есть странствующие — и можно их разглядеть.
* * *
Странствующие существуют. Можно имена их назвать, перечислить их можно — можно встретится с ними взглядами. Можно даже раствориться в них.
Мы не жители желтой подводной лодки, но мы участники Дома-2.
Сергей один из странствующих. Мы встречаемся в московской области, в придорожном кафе, похожем на интерьеры из клипа Knife «Pass this on»
Сергей постоянно смотрит куда-то мимо меня.
«Это своеобразный опыт деконструкции. Это вполне вписывается в современность. Только это окончательная деконструкция, до предельного обнаженного, смысла — того который понятно не впишется ни в одну лексическую конструкцию. То есть это именно что не передать словами. Только не надо этого записывать, это всё равно будет слишком сложно. Проще сказать что мы сдираем шкуры, но не пытаемся подорвать этот мир. Знаешь почему столько людей ненавидят Дом-2? потому что они вообще ненавидят мир в котором живут, а живут то они понятно в доме-2»
* * *
Вот это вероятно и надо стереть. Границу, разделение — на мир реальный и мир реалити. Дом-2 ненавидят за антураж, за желание его участников выебываться, за искусственность и срежиссированность тамошней жизни, за то что эти долбоебы такие тупые и за то что реально Дом-2 заебал. Но в сущности, даже розовые стены не надо перекрашивать в другой цвет, чтобы понять любой социум сейчас живёт по схеме Дома-2. Любой — от самого мыслительно-продвинутого, до самого умственноотсталого. Любой. — Дом-2 — это деконструкция социума до его предела, до его существа. Дом-2 как полый сосуд можно наполнять новыми смыслами. Этим и занимаются странники.
«Да, если перейти конкретно к делу, то мы изучаем Дом-2. День за днем, выпуск за выпуском. Мы трактуем Дом-2, как Иудеи трактуют Тору, мы относимся к Дому-2 как к священному видеоряду, вот что мы делаем» — Сергей впервые за время интервью смотрит мне в глаза. Я машинально улыбаюсь. Некрасивая, но отчего то хочется переспать с ней прямо в кафейной подсобке, официантка приносит мне кофе. Сергей ограничивается водой.
Прекрасные странники.
- Вы можете привести пример?
- Это тайное знание, но поверьте мне, это очень интересно. Что вы например делали 15 ноября 2007-го года? — теперь уже Сергей не отводит взгляд от меня.
Я смотрю за грязные окна. Ленивым ветром лохматящим кроны берез лето отвешивает свой последний поклон. Из пятен жира на стекле образуются какие-то причудливые колокольни. Что я делал 15 ноября 2007-го года? Разве это так просто вспомнить? Дни постоянно обрываются в бездну. Дни встают наполовину разрушенными городами уже без своих имен-дат, от некоторых из них помнишь часы, от других секунды, третьи помнишь почти целиком, на самом деле вряд ли конечно, что даже наполовину, но большинство из них конечно полностью разбомблены и уничтожены в сознание.
Я возвращаюсь к разговору, растерянно улыбаюсь, пожимаю плечами.
- А ведь в этот день шёл Дом-2 — говорит Сергей.
- Конечно… конечно… и было утро, день, ночь, и наверняка была пробка…
- Наверняка.
- И луна на небе, хотя возможно и не видна…
Сергей пожимает плечами. — Возможно и не видна.
Я протираю глаза. Они мне конечно предельно симпатичны, эти странные люди, которые пытаются понять что-то простое — день за днём. Я задаю глупейший вопрос —
А новости так нельзя изучать? Сейчас же всё фиксируется — интернет, все запоминает — всю информацию о дне минувшим. Можно же реальность изучать как священный текст?
Сергей просто смотрит на меня. Никак не выразительно.
* * *
И вот ещё что. Исчезла внутренняя тайна. Всем давно понятно, обмусолено, что живём на показ. Что всего себя демонстрируем миру. Но все больше и больше верим — что никого кроме себя не существует. Что ты единственный центр мира, вокруг которого вертится всё. Один единственный, а всех остальных создал ты сам. Нью-Эйдж. Секреты сознания.
* * *
Помните “Сумеречную Зону” Джеймса Балларда — прекрасный рассказ. Пустоватый как и всё декаданское наследие Балларда. Там земля остановила вращение вокруг солнца. И вот где-то в Африке стоят вечные сумерки. Там Отели с прекрасной архитектурой, где-то к югу в пустыне тьма, где-то к северу всё вызженно солнцем, или наоборот, неважно, а там сумерки, там постоянно семь часов вечера что ли. Там есть герой, странствующий, остановившийся в пустом отеле, в пустом городе, какой-то врач, какая-то женщина, потом какая-то ещё роковая женщина. Потом водитель этой роковой женщины стреляет в героя.
Баллард регулярно говорил о декнструкции эстетическим путём. Лем в Фантастике и Футурологии жутко ругал его за это — он говорил что эстетика, которая у Балларда несет всегда холод и смерть не созидает нового смысла на своих обломках. Баллард это провал в пустоту.
* * *
- Вы можете углядеть в Доме-2 декадентскую эстетику? — говорит мне один из странников. — Представьте пройдёт сто лет, одежда, антураж, сама манера героев говорить устареют, устареют розовые стены — и перед нами откроется изолированный мир, в котором странно существуют 15 человек, пытающихся играть в социум. Вот вам и вся эстетика. Чистой воды декаданс. А то что они жлобы — так вы знаете какие жлобы будут жить через 100 лет...
* * *
- Вы знаете я когда-то был влюблен в одну из участниц. Её звали Камлла Галеева. Не знаю, по мне это так странно влюбиться в виртуального человека. И я всё думаю теперь кто они — не фенотипы же. В конце концов когда она ушла с проекта, она пропала в бездну реального мира. Реальный мир это бездна. Если смотреть с Дома-2 все мы живём там, и уходя от туда, лишь ныряем в бездну. Проваливаемся за пределы структуры. Любовь к виртуальному персонажу самая странная из форм любви, ибо она сталкивается о самые толстые бастионы в стремление к познанию другого.
* * *
Постоянная обыденности.
* * *
Самый радикальный из них — мы курим на лавочке, на платформе «Новоиерусалимская» — он в шапочке-террористке, хотя кончается август, и ещё тепло, из прорези выглядывают азиатские глаза — скорее всего коми-пермяк. Он говорит почти что металлическим голосом.
- Представьте что на помойке симулякров, чем сейчас по сути является наш мир, вы вдруг нашли что-то реальное. И это что-то, то что даже самый последний дебил считает главным симулякром. А это оказалось истинным. Представьте. Так вот — азиатские глаза косят в сторону предельной откровенности — Дом-2 это и есть та самая трансгрессия. Не зря дело происходит на Истре. До Нового Иерусалима конечно далековато, но…
И тут меня озаряет. Две минуты мы не отрываясь смотрим друг другу в глаза. Я вижу там всё — историю этой выстрадонной земли, лучистые свечения, скупое счастье, светлое ожидание в череде узоров серых пасмурных рассветов, великую лесостепь изнутри и снаружи — и я не выдерживаю ...
-
- Вы думаете ОН придет туда?
-
Молчит. Меня бьёт дрожь. Почему я это спросил. Но мой собеседник пристально смотрит на меня. Лицо закрыто вязаной шапочкой зеленого цвета, и только азиатские глаза в прорезях.
- Какая ересь — говорю я сам себе, но эти мои слова тонут в отчаянном вопле приходящей зеленой строчки электрички.