контра : Последняя медсестра.

Колёса труповозки уже наполовину вдавились в жирный грунт. Ехать она не хотела третьи сутки. Светкина пиздень страдала. С тех пор, как завгар всучил ей путевой лист, а ополченцы на КПП до сиденья проводили взглядом её затянутые в хаки- модерн бёдра, в Новосибирске изменилось многое. Всё изменилось... Светке некуда теперь было торопиться... Ебать её теперь ТАМ некому...
Города больше не было. И это нисколько не огорчало. Огорчало лишь то, что НЕКУДА ехать. Да и было б если? Разве вытащить эту дуру из разбитого, вывернутого бомбами наизнанку солончака? Ни в жизнь! - Светка развернула бутерброд и уставилась в багряно-жёлтое небо...

Бросать машину ей не хотелось. Кроме неё у мобилизованной медсестры не оставалось ничего. И никого. Кроме этих, в кузове... В крематории их, наверное, уже заждались... Хотя, кто их ждёт? Жаровни наверняка холодны с того самого часа, когда последняя ракета ухнула в железо-бетонную песочницу города...

Врагов Светка не испугалась. Они были даже забавны. Парашютисты шли клином, как утки осенью. Напуганные лица и калаши наперевес. И никакого языкового барьера. Косой кивок стволом автомата понятен каждому.

Светка чуть не выпала из кабины- до этого она не замечала, что у неё отекли ноги. Неуклюже балансируя руками и морщась- от покалывания в ногах и старания улыбаться, она вышла в полукруг их туш. Серых, как солончак и пахнувших, как пахнут пистолетные гильзы...

Через сорок минут всё закончилось. Они выпотрошили бардачок на грязный стальной полик, и не найдя там ничего для себя полезного, двинулись в сторону потухшего полевого крематория.

Светка, САМА отдавшая себя врагам, обнимала пластилиновую глыбу Земли. В самый последний момент ей расхотелось ползти до ручья. Пусть себе кровоточит... Заживёт, обязательно заживёт! А заживёт- я рожу ребёночка. От того, что был пятым, последним... От него, миленького, обошедшего меня после ебли спереди и вонзившего в трахею.. Хуй? Нет, хуй был гораздо раньше. На сборах Василий Ефремыч называл это штык-ножом....

_ _ _ _ _

Пекло. Воздух давил. У самого лица покоилась чья-то нога с коричневыми валиками ногтей.
В общем, было душно. Свет в квадратном проёме люка казался чьим-то чужим. Такой он с тех пор, как началась война.
Борька распихал ноги и руки соседей по сторонам. Сел. Не оглядывался. Просто принялся бить ногами в сталь, стараясь попадать как можно ближе к смыку замка. Он был обут во всё те же кованные армейские берцы- люк раскрылся быстро и даже не лязгнул. Наверное, слишком густ для этого был воздух.

Солдат спрыгнул на солончак и отряхнулся. Он всё слышал и всё знал. Светка в последние два дня несколько раз заглядывала в кузов. Он не мог тогда пошевелить даже веками, но чувствовал, как она, выжидающе смотря СКВОЗЬ них, копается в его ширинке. Потом он слышал её радостные вопли. Ебли её, как можно было судить из кабины труповозки, на земле. А в конце ещё и поставили раком к заднему люку. Там же и кончили...

Пинок перевернул Светку лицом к любимому ею дневному свету.
-Красивая...- прошептал солдат. И подумал: Так и есть! Тогда, в кабине, я не ошибся насчёт места...
Муха, словно по зову радостно вылетев из разинутого Светкой горла, взялась за громкие восьмёрки у Борькиного лица. Борька сплюнул в сторону, уже не щурясь взглянул на восходящее солнце, и зашагал к кабине.

Вот он. Борька снова не ошибся. Он так и лежит. Здесь, на подножке, тонко раздавленный наполовину подошвой Светкиных ботинок. Он оторвал от грязного металла уцелевший кусок. Поднёс к носу и шумно принюхался. Отвёл от лица и полюбовался. И лишь затем, бережно уложив в рот, принялся жевать...

-Светка, видимо, от него всё-таки откусила. Пах он- какими-то духами, что ли. Да и вкус какой-то... косметический... Надушенный бутер был какой-то, короче... Да ладно уж, давай поспим, что ли... Завтра идти сдаваться...
-Сдадимся сонными, разница-то какая?
-Э-э-эххх... Одно слово- Блядь! Блядь и блядь!!!
-А Светочка твоя- не блядь?! Сам рассказывал, как она тебе, трупику, муди вылизывала!
-Так ведь не сестраж она мне... Да и не по христиански это... без могилы...
-Таких сестёр- за пизду, да в костёр! Сука она была, не стоит трудиться... Лучше поебёмся ещё, а утром- к китаёзам в плен. А хуйли?!
-Плесни спирта...
-Сначала- ебёшь, о-кей?
-Она была большей блядью, чем ты?
-А хуй её знает... Мы вообще с ней не ладили... Я и искать-то её пошла через два дня только. У неё очень уж нужный мне адресочек был...
-Только из-за него?!
-А хуй ли?
-А когда ты её увидела?
-Ну и чтож, увидела, да! Ну и что? Ты, мудак, давно не был в Новосибирске!
-Да... я не подумал, прости...
-Ещё выебешь- прощу! Забудь о ней.
-А ты ведь тоже медсестра?
-Медсестра, бля! Медсестра! Последняя в городе медсестра! Или во всей России даже!!! Мы с этой сукой с училища не дружим. Ты прикинь- две такие суки- в одной группе. Сестрицы, блядь! Мобилизовали нас вместе... И узнала-то я о её задании от ихнего завгара- он её еб тоже... иначе не припиздила б сюда, и не ебла бы тебя. Бооооррриньку...
-Ну, незнаю...
-Всё! Решили! Не хороним её! Как медик говорю- брось о ней думать...Пусть гниёт! Дай отсосу лучше, дай, миленький, дай...
-Ссука!!!!- Борька резко перевернулся, прижал её к земле и легко всадил... Она охнула и задержала дыхание. С головы съехала крахмальная белая пилотка с печатью у сгиба. Волосы, такие же длинные, как у лежащей рядом сестры, мягкой волной легли на серое... Борька начинал жизнь с красивой бабы и с фляжки спирта... Ни то, ни другое, казалось, не кончится никогда...