Антоновский : Четвертый сезон Многоэтажных Горизонтов

Сериал закрыли после 3-х сезонов.
После 3-х сезонов, за которые он стал заметным, культовым явлением.
У него были не самые большие рейтинги, но преданные искренние фанаты.
Это были “меланхолические Друзья” хотя скорее было бы назвать “сумеречные Реальные Пацаны”, “лирические сумеречные Реальные Пацаны, без всякой этой пошлости просто с атмосферой светлой грусти, с такой дождливой атмосферой” что-то вроде этого. Сериал назывался “Многоэтажные горизонты” – действие происходило в спальном районе, в обычном российском спальном районе, только там все время шёл дождь – не очень понятно было это май, или август, или может быть апрель или сентябрь. По улицам никто не ходил кроме заданных героев сериала, у них были какие-то странные отношения у этих героев – эти герои они могли видеть параллельные миры, они обладали каким-то странным даром – и у всех у них была несчастная любовь друг к другу. В этом был драматургический парадокс, они все любили друг друга, но на самом деле любили вовсе не друг друга. Они любили не тех, кем являлись объекты их любви на самом деле. Они любили придуманных друг друга, и они осознавали это, и от этого они были печальны. И от этого над их спальным районом постоянно лил дождь. Героям было лет по 25.
От того, что они не могут любить реальных друг друга у них у всех были большие грустные глаза. Они много ездили на трамвае по дождливому спальному району, на пустом трамвае, в котором иногда появлялся эпизодический персонаж, какой-то бомж-волшебник, но он пропил свое волшебство уже давно и ничего никому не показывал, он просто пил, и кашлял в кулак, что он волшебник.
А герои могли видеть параллельные миры. И в этих параллельных мирах они видели других друг друга, тех которых любили. Но те другие Другие были для них недостижимы, и они просто смотрели в параллельные миры на других Других грустными глазами.

Большинство серий, ну вообще-то если быть честным то все серии — ничего не происходило, они смотрели на параллельные миры грустными глазами, или катались на пустом трамвае с спившимся волшебником,
( впрочем одним трюком тот обладал, иногда он исчезал, испарялся в пустом трамвае )
Или иногда какой-нибудь очередной герой сериала с грустными глазами оказывался один в дождливом спальном районе, и он бродил один по пустому дождливому спальному району и искал других героев, которых он любил, и которые любили его, но эта любовь была совсем не взаимной. И вот он ходил всю серию и искал их, заходил в квартиры пустые, ( все дома казались без жильцов, хоть свет и горел в некоторых окнах ) и так и не находил их этих других героев.

Иногда трамвай становился уютной квартирой с полубардовым — полуоранжевым светом, с мягким диванчиком, с абажуром и с телевизором по которому показывали что-нибудь веселое. Но тогда в трамвае никто не ехал, или кто-то ехал и спал и во сне видел такой же трамвай, с таким же диваном и светом, и с таким же телевизором, с такой же веселой программой, как он, это спящий герой или героиня ( у них были имена ) едет там и спит.

Была ещё такая легенда, что какой-то фанат сериала, однажды оказался на пустой дождливой улице в каком-то спальном районе, и встретил там одну героиню этого сериала, и он подумал, что это актриса, которая играет героиню, а героиню звали Люда, но это оказалась сама героиня, и фанат сериала стал героем сериала, и отныне он тоже жил в этом мире многоэтажных горизонтов, дождливого спального района.

Но потом, когда 3-й сезон кончился, сериал закрыли, хотя некоторые считали что это самый лучший сериал на свете. Сериал закрыли – и у нас начался 4-ый сезон. 4-ый сезон уже не снятый. 4-ый сезон, который никто уже из зрителей сериала не видел. И никто из зрителей не знал, что теперь происходит с нами – с героями.

И мы не знали что делать, потому что не было теперь драматургов, которые писали бы нам сценарии, в которых мы ходили бы под дождем в спальном районе, среди многоэтажных горизонтов, не было драматургов, которые написали бы как мы грустим, как мы любим, друг друга, но эта любовь не взаимна, как мы грустно смотрим на параллельные миры, как мы спим, и нам сниться, что мы спим и сериал закрыли, а потом просыпаемся и сериал закрыли действительно.

Мы грустили от этого, потому что не знали что делать. Мы грустили и любили друг друга, но конечно же это было не взаимно. Мы грустили, потому что теперь не знали что делать. Мы смотрели в параллельные миры, и мы видели там тех, кто нас любит, и тех, кого мы любим, и мы ездили на трамвае, а иногда кто-нибудь из нас терялся и ходил по пустому дождливому спальному району и искал других героев и думал о своей неразделенной любви к тем, кто его любит.
И грустил бомж-волшебник и исчезал в трамвае в 4-ом сезоне многоэтажных горизонтов. И никто не знал любит ли кого-то бомж волшебник, и любит ли кто-то из нас его.

Это сложно было назвать депрессией, это была та же грусть что и в 3-х предыдущих сезонах, но теперь у нас не было режиссера и драматурга, не было продюссеров и невидимых операторов, которых никто из нас никогда не видел, впрочем, мы и раньше не видели режиссеров, драматургов и продюсеров, впрочем раньше мы и не знали что они существуют, мы просто любили друг друга и существовали в пространстве сериала. Мы понимали, что теперь мы в 4-ом сезоне, который никто не снимает, и никто не показывает, но мы молчали об этом, потому что мы продолжали делать то что делали в 3-х предыдущих сезонах, хотя от скуки и от растерянности мы совершенно не знали что делать.

Здесь в 4-ом сезоне, в закрытом сериале, у нас появилась воля, собственная воля, не навязанная нам никем, и мы продолжали уже по своей воли ходить по пустому дождливому спальному району, ездить в трамвае. Мы любили друг друга так безответно, как никогда раньше, мы так любили других в других, мы любили других других — мы так грустили, с такой огромной волей, что страшно было представить что будет в пятом сезоне. Мы с грустью смотрели в параллельные миры, тоже дождливые, такие же как наш, они никогда ничем не отличались от нашего эти параллельные миры.

Где-то протестовали фанаты сериала, но все безуспешно.

Но у нас не было теперь продюсеров, и вместо продюсеров была такая скука. И безответная любовь друг к другу не была больше драматургическим парадоксом.

А трамвае было так уютно и когда один из героев представлял себе, как там спит Люда, он любил её – но любил другую Люду, которая любит его, Другого его, хотя та что спала в трамвае и была в точности такой, какой он представлял её себе и какой она видела себя в этот момент во сне, когда они на расстоянии так же любили друг друга.

И шёл дождь. И параллельные миры не уходили дальше, чем многоэтажные горизонты. И совсем не ходили машины по проспектам. Только бомж-волшебник исчезал где-то в перспективе, теперь некому было писать, что он исчезает.

И ещё в безлюдном спальном районе, в дождь ходила другая героиня, её звали Катя, и она искала тех героев, которых она любит, и которые её любят безответно, другую, и не находила. И в пустых квартирах все было из дождя. И сериал закрыли. И она садилась в квартире, а потом оказывалась в пустом трамвае который едет по дождливому спальному району. И так проходила не снятая никем серия. И она плакала в трамвае, и серия должна была чем-то закончится, точнее она должна была закончиться ничем, но это ничто, должен был кто-то придумать и кто-то снять, но сериал закрыли, сериал в котором все друг друга безответно любили, многоэтажные горизонты —

И тут эта героиня Катя, вдруг чувствовала что ждёт, когда кончится дождь.