Шабесгой : Скучно

Шопинговый джанки,
Инфернальный потребитель.
Топчет фальшивый мрамор высокими каблуами,
Я развалился в кресле как мишка-гамми,
Сонный и неблагодарный зритель.
Смотрю на витрину, там целюлитный крепыш
Гладит дряблой рукой китайский «левайс».
Если натереть ебальники пемзой дОкрови,
Наверное все еще можно добраться до настоящих нас.
Там внутри, наверняка, ожидание счастья,
Тонкими слоями любовь и радость.
Но кто-то не уследил и прилипли:
Жир, помада, сережки и еще какая-то гадость.

Устройство передачи данных могло бы стошнить от наших диалогов,
будь оно одушевленнее звонящих.
Я отворачиваюсь от витрины и направляю ебало на телевизионный ящик.
Хо-хо, ливийские дети пошли на котлеты, на Леди Гаге протухло мясо.
Между витриной и телевизором пустота, внутри меня все тоже — ясно.
Слабые зависимые люди спасают свои мозжечки алкоголем,
Я же уверенно всех ненавижу, сижу у стеклянной стены и вполне собою доволен.

Металлический голос из матюгальника просит убрать от входа машину.
Лениво мочу в соусе деревянные палочки,
Не нравится как стоит — проколите шины.
Моя система сегодня слишком нервная, чтобы воспринимать приказы.
Брюнетка пришла, принесла мне красивую жопу, на жопе стразы.
Требует переставить машину (откуда узнала, что это я?)
Вот так без здравствуйте, сразу модная и без такта свинья.

Трещу ей — барышня, присядте рядом, станем знакомы.
И на какое-то время она, вздернув брови, паркует гузло и выходит из комы.
Дался вам этот автомобиль и эта дурацкая ваша работа,
Едемте завтра со мной в зоопарк, подразним макак и унизим жестами кашалота.
Затем станем бодро скакать по брусчатке и играть вашей сумкой-клатч в «сифу»,
Трибуны станут нам рукоплескать и неосторожный маляр разольет на мента олифу.
В случившейся суматохе я изподтишка Вас трепетно поцелую,
А вечером стянем джинсы и я снова буду искать ваш рот,
Но на этот счастливый раз, конечно, уже в слепую.

Она улыбается, но радоваться слишком рано.
- «У вас колльцо на пальце и я вызываю охрану.»
Какое-то время соображаю, чем не понравился леди круглый кусок золота,
Может быть низкой пробой?
С чего это вдруг от ярких страз так отчетливо веет злобой.
Два силуэта с деревенской осанкой бодро машут у меня перед носом лапами.
Спасаюсь бегством, не заплатив за суши, на последок брюнетку лапаю.

Тепло сверкающей мягкой жопы,
Мгновенье хранится в моей ладони.
И в набежавшем несвежем воздухе,
Мгновенно же и без остатка тонет.

Резво сбегаю по эскалатору, огибая изящно охрану,
Заскакиваю в удобный автомобиль, завожу мотор
И еду домой, сегодня немного рано.

Дома жена и дети двигаются степенно, как единый цельнолитой механизм.
В такие моменты спасение от одиночества, это классический онанизм.

Но я хочу быть сильней обстоятельств и ложась на диван, представляю небо.
Оно у меня большое и черное, каким ни один негр небыл.

На этом девственно-черном небе я нацарапаю гвоздем дверь мысленно.
И теперь торговый центр, погоня, жена и дети в одночасье меня лишаются,
а следовательно лишаются смысла.

Выход конечно же есть всегда,
Даже если ты себе его сам придумал тупо.
Еще один день борьбы со скукой.
Неравной борьбы опарыша с трупом.