Pesterev : Милый Содом

Я подобострастно семенил за Подорожниковым, стараясь не наступить на его лакированные ботинки с заостренным носком. Буквы «D» и «G» на пятке давали мне ясно понять, что если мои беспородные кеды коснуться фирменных ботинок, то первые полгода я буду работать бесплатно. Но как только два ненавистных куска итальянской кожи перешагнули через порог ремзоны, походка Дмитрия Борисовича капитально изменилась, теперь мне пришлось не семенить, а бежать за начальником трусцой. Шаг Подорожникова стал широким, стремительным и величественным, издалека могло даже показаться, что по цеху идет не директор автотехцентра, а настоящий российский самодержец, ну как минимум Петр I. Очевидно, образ покойного тирана материализовался не только в моем воспаленном воображении. Как только Подорожников появился в ремзоне, все рабочие словно замерли, нет, они, конечно, продолжили ковыряться во внутренностях машин, но теперь каждого из них объял всеобъемлющий трепет и страх перед их повелителем. Потупленные взоры, полное отсутствие человеческой речи и монотонное гудение инструментов говорили не только о культе личности Гендиректора, но и о маниакальной дисциплине на предприятии. Подорожников смотрел по сторонам внимательным всепожирающим взглядом, от его рентгеновского излучения не мог ускользнуть даже щуплый механик Бакыт, забравшийся под днище микроавтобуса. Под немые аплодисменты автослесарей, механиков и жестянщиков мы, молча проследовали к машине Подорожникова. У сверкающего «Бентли» нас ждал невообразимых размеров охранник, готовый, судя по всему отдать Подорожникову не только ключи от машины, но и жизнь. Император Подорожников бросил охраннику небрежное «свободен» и мы сели в автомобиль. Точнее сказать, это Подорожников сел, а я, дрожа всем телом, просочился в салон, ежесекундно озираясь, не задел ли я что-нибудь очень маленькое и очень дорогое. Оказавшись внутри этого олицетворения роскоши на колесах, я немного расслабился, а зря. Моя непривыкшая к нанотехнологиям рука задела какую-то невзрачную пипетку на кресле, от чего это самое кресло с покорным автоматическим жужжанием стало опускаться в горизонтальное положение. Охваченный паникой, я начал судорожно нажимать на пипетку снова и снова от чего кресло двигалось то взад, то вперед.
- Слышь студент, хорош херней страдать! Мне машина дороже жены, я тебя убью, если ты что-то сломаешь!
- Я почти разобрался, Дмитрий Борисович! – Сглотнув комок ужаса, сказал я фальцетом.
- Вы все журналисты, такие шизики? – С неподдельным интересом спросил Подорожников.
- Все. – С неподдельным облегчением вздохнул я. Кресло приняло исходное положение.
Теперь я должен был как-нибудь оригинально оправдать свою неполноценность:
- Разбираться в литературе мне как-то проще, чем в автомобилях. – Скорчив на своем лице оригинальность, выдал я.
- А я вот, братан, во всем офигенно разбираюсь! – Беспардонно подрезав грязную десятку, заявил мне Подорожников.
- Это как это? – Выдав свое недоверие, спросил я.
- Очень просто, в этой жизни можно успеть все – и купить автомобиль за 10 лямов и написать гениальную книгу! И для этого не надо протирать штаны в библиотеке. Главное – правильно использовать опыт предков! Аненербе!
От последнего слова меня непроизвольно передернуло. Как человек, получающий высшее образование и как человек, постоянно протирающий штаны в библиотеке, я был убежден, что такие термины как «аненербе» были знакомы только человеку мало-мальски образованному, ну уж не как не бескультурному коммерсу. Однако через некоторое время Подорожников окончательно поверг меня в шок, он лихо начал кидаться такими словами как перфекционизм, экзистенциализм, и прочими лизмами, которые уж совсем не увязывались с образом классического российского бизнесмена.
Но на этом сюрпризы не закончились. На Варшавском шоссе «Бентли» Подорожникова увязла в конкретной пробке, и я почему-то подумал, что деньги – это все-таки не все, ведь даже «Бентли» стоят в пробках. И снова я ошибся. «Бентли» в пробках не стоят. Подорожников явно был каким-то киборгом, он моментально считал мою мысль и цинично хмыкнув, достал из-под сиденья увесистую «мигалку». Не успел я снять свои розовые очки, как иномарка со спецсигналами борзо растолкала пару десятков простых смертных, пересекла двойную сплошную, выехала на встречку, и преспокойно обогнув километровую пробку, двинула дальше. Но сюрприз был вовсе не в этом, ощущение своего превосходства видимо подняло настроение Подорожникову, и он стал разговорчив и даже болтлив. За полчаса нашей поездки я узнал от него какие-то абсолютно невообразимые вещи, которые при этом увязывались с моей концепцией о том, что он киборг. Как я и догадывался, Подорожников не появился на свет божий верхом на своем «Бентли», размахивая мешком денег. Если забить в «Яше» Подорожников Дмитрий Борисович, то мы узнаем, что этот тип не только владелец заводов, газет и пароходов. Подорожников – гинеколог! И мало того доктор этих самых, упаси меня боже, гинекологических наук, в смысле медицинских! Как поведал мне сам Подорожников, из медицины он ушел в начале 90-х, когда вобщем-то все отовсюду уходили и все всё бросали, лишь бы не сойти с ума и не помереть с голоду. В российской гинекологии его ждала глубокая бесперспективная дыра, а в бизнесе возможность реализовать себя в жизни. Так, молодой талантливый гинеколог Подорожников стал начинающим предпринимателем Димой. Как и всех российских предпринимателей, в начале 90-х, Диму Подорожникову ждала жуткая обыденность, а точнее обыденная жуть с бандитскими разборками, пропавшими друзьями, взорванными машинами и красивыми продажными женщинами! Сейчас Дмитрий Борисович был настоящим «биг меном», дружил с людьми из Кремля, укреплял свою авто империю и устанавливал на предприятии фашистские порядки. Кроме этого, Подорожников готовился защищать очередную научную степень в Академии при Президенте РФ в области политологии, а в следующем году планировал издать художественную книгу. Последнее было связано со мной, поэтому чувство гордости раздувалось во мне самопроизвольно.
За разговором я и не заметил, как мы лихо перемахнули с юга на север почти всю Москву. Теперь люксовое авто остановилось пред каким-то внушительным шлагбаумом с позолоченным орлом. За огороженной территорией стояло невысокое здание с маленькими окнами, похожее на какое-то секретное спец учреждение.
- А встреча будет здесь? – Тактично поинтересовался я.
- Ага, здесь. – С каким-то странным смешком ответил Подорожников.
Наконец из бетонной будки высунулся чоповец и, бросив на «Бентли» быстрый взгляд, торопливо поднял шлагбаум. Подорожников заехал на территорию спецучреждения и припарковался рядом с мерседесом S класса. Мы подошли к двери, в глаза бросилась серьезная медная табличка «МВД РФ отдел спецрасследований». Ну да, кто ж еще в таком здании будет сидеть, только отдел спецрасследований, ну или какая-нибудь лаборатория ФСБ. Над входом работало две камеры, одна из них повернулась в нашу сторону, издала характерный звук приближения оптики и через секунду дверь автоматически открылась. Я знал, что в таких учреждениях пропускной режим, поэтому по привычке полез за документами. Вынув паспорт, я начал искать глазами того, кому этот паспорт можно вручить. Однако передо мной почему-то не стоял лейтенант с протянутой рукой, а КПП здесь даже не пахло. А пахло здесь почему-то не КПП, а сауной! Сумасбродная мысль подтвердилась, когда я посмотрел под ноги и обнаружил длинную деревянную тумбочку с одноразовыми тапочками и банными принадлежностями. Заметив мое удивление, Подорожников громко хлопнул себя по ляжкам и заржал, как самый что ни на есть конь.
- Игорюха! Банька готова? – Разорвал тишину своим басом Подорожников.
- Все на мази, Димас! – Отозвался из темноты такой же мощный бас.
Бежать опять было некуда, а в этот раз нельзя было даже выпрыгнуть в окно, т.к. его не было. Оставалось только обреченно снять кеды, надеть одноразовые тапочки и покорно ждать своей казни. Мне тут же вспомнился я сам, который столько раз пренебрежительно высмеивал пресловутые «сауну и девочек», как вершину быдланства и мерзости. И вот теперь я испуганно плелся по огромным коридорам, пахнущим вениками и парилкой, и представлял свой самый страшный сон. Открывается дверь, и я оказываюсь в огромном бильярдном зале, вокруг царит милый Содом и милая Гоморра: за бильярдным столом играют голые проститутки с целюлитными задницами, на пошлых кожаных диванах сидят противные жирные мужики и пьют пиво. Ну и конечно венчает все это великолепие музыка, вернее полублатная какофония! Я зажмурил глаза и приготовился погибнуть для российской культуры. Когда я открыл глаза, то не обнаружил на себе ни одной проститутки, а в кожаных креслах не сидели жирные голые мужики. Передо мной стоял Подорожников и какой-то лощеный мужчина в костюме. Я тут же вспомнил, что в прошлом месяце я видел этого субъекта в Думе, когда был там на какой-то крупной пресс-конференции. Костюм на нем был конечно другой, но вот лицо было такое же — самодовольное, властное и хищное, это мне хорошо запомнилось.
Неожиданно, разговор двух мужчин прервался, и я почувствовал на себе два серьезных пронзающих взгляда. А вдруг они гомосеки? От такой дикой мысли моя шея нервно хрустнула, а по спине пробежал табун паникующих мурашек.
- Познакомься Игорь, это Димос, он будет работать над моей книгой! – Вполне респектабельно представил меня Подорожников.
Игорь Юрьевич крепко пожал мне руку, да так крепко, что я сразу успокоился на счет его возможных гомосексуальных наклонностей. Тем более выяснилось, что Игорь Юрьевич профессиональный массажист и будет выправлять Подорожникову какие-то там суставы. Поэтому Игорь ушел в другую комнату готовить стол для мануальной терапии, а мы с Подорожниковым остались наедине, взгляд его недобро поблескивал, поэтому мне было неспокойно. Как выяснилось снова, я переживал не зря.
- Ну че, студент, пойдем я тебе проведу экскурсию по нашему бункеру! – С какой-то дикой гордостью объявил Дмитрий Борисович.
- Пойдемте. – Согласился я, понимая, что не согласиться, не могу.
Нет, я конечно, понимал, что вряд ли это Пушкинский музей, но и не думал что увижу здесь такое! Это было даже покруче музея авангарда. Первую комнату, в которую мы зашли Подорожников окрестил «Веселой».
- Почему «Веселая»? – Серьезно спросил я.
- Тебе весело было, когда ты качался в детстве на качелях? – С гадкой ухмылкой спросил Подорожников.
- Да. – Без задней мысли ответил я.
- Ну вот! – Еще гаже расхохотался начальник.
Дверь открылась, и заледенев от страха я замер. В самой комнате не было ничего примечательного — большая кровать и урна, но вот то, что висело на огромном крюке, как минимум настораживало. Посредине комнаты болталось какое-то жуткое сплетение кожаных ремней и застежек. Больше всего это походило на какое-нибудь страшное орудие пыток маньяка Ганнибала Лектора. Однако уже через минуту Подорожников бережно расправил ремни и с гордостью начал объяснять, что в эту «качель» он каждую среду и субботу сажает красивую девушку и как он выразился «шпилит ее до потери пульса». Описанная картина произвела на меня какое-то дикое впечатление. Причудливая кожаная конструкция раскачивалась перед моим носом и разжигала в воображении самые страшные сюжеты из картин Иеронима Босха. Мне казалось, что по моей незаплеванной душе пробежался табун бизонов. Я чувствовал себя растоптанным.
Подорожникову же напротив, доставляло явное удовольствие хвалиться передо мной своими жуткими сексуальными фантазиями.
- Кстати, Димос, ты яйца бреешь? – Между делом спросил Подорожников.
- Что-о-о? – Протянул я в надежде, что ослышался.
- Ты че, глухой? Яйца говорю, бреешь? – Стал нервничать Подорожников.
Я сильно покраснел, и заикаясь от стыда начал булькать что-то нечленораздельное. Но Подорожников даже не заметил моего смущения, т.к. уже увлекся тирадой о необходимости сбривания волос на мужском половом органе. Сложно было сказать, чем была вызвана его убежденность в этой процедуре, горьким половым опытом или его научной деятельностью в медицине. Одно я понял точно с его слов «некоторые телки не дают, если у тебя яйца не бритые». Впрочем, моя система координат вообще не могла воспринимать все эти жуткие открытия. Выйдя из «Веселой комнаты» я заметил, что мои розовые очки сильно потрескались, так что их смело можно было выбрасывать в помойку.
- А вот это бильярдная. – Продолжил свою аморальную презентацию Подорожников.
- Святая святых. – Пространно заметил я.
- Здесь мы «гоняем шары»! – Довольно загоготал над своей пошлой шуткой Дмитрий Борисович.
Меня передернуло, как доктор медицинских наук мог так пошло и низкосортно шутить, да тем более вести «такой» образ жизни! Доктор наук, который каждую среду и субботу шпилит красивых продажных девушек на «качелях», а потом «гоняет шары» в бильярдном зале – это было за гранью моего понимания! Меня морально изнасиловали. Я почувствовал себя задрюченным ботаником, который в этой жизни вообще ничего не видел! Ни Марк Твен, ни Чарльз Диккенс, ни Джек Лондон не могли бы себе даже представить что под вывеской «МВД отдел спецрасследований» доктор наук и его богатые влиятельные друзья будут творить здесь такой жуткий Содом. Или могли представить? А может они сами были «того»?
Мысли бегали в голове, словно бешеные обезьяны, все это было невозможно понять. Тем временем Подорожников разделся до гола и непринужденно закинув себе на плечо белое вафельное полотенце утвердительно сообщил:
- Ну че студент, раздевайся, пойдешь со мной в сауну!