Трехглазый С. : Мальчик, время и тени. (Ахтунг пидоры!)

Мальчик сидел на полу, зажав руками колени. Ему было холодно и одиноко. За окнами лил сплошным потоком дождь, сверкали яркие молнии, и изредка раздавался гром настолько низкий и тяжелый, что сердце мальчика высоко подпрыгивало внутри его крошечной грудной клетки и еще долго потом не могло придти в обыденный накатанный им ритм. Иногда мальчик оборачивался и, как ему казалось, видел перебегающие из угла в угол тени каких-то существ. Каких именно он не видел - как только он оборачивался, они уже успевали скрыться в темноте. Сделанные из неё они легко в ней маскировались. Мальчик боялся дотронуться до свечи, от легкого дуновения его движений пламя могло их высвободить и показать ему их во всем своем страшном великолепии. И тогда он не смог бы отделаться тем, что они ему показались, тем, что на самом деле их не существует.

Мальчик был голым. Его прекрасные молодые ягодицы были холодными как полированный пол, на котором он сидел, а член еще никогда не твердевший, был прекрасен своей невинностью и чистотой. Его белая шелковая кожа блестела в свете свечи и, казалось, излучала из себя некое возбуждающее поле настолько теплое и приятное, что даже те самые тени, которых он боялся, хотели приласкать его и успокоить. Хотели дотронуться до него своими мертвыми бестелесными руками и почувствовать жизнь во всем ее великолепии и красоте.

На стене висели часы, и их стрелка казалась мальчику чем-то волшебным и непонятным. Она стояла на месте, хотя сами часы тикали и спешили своими шестеренками в будущее. Она будто непослушное обидевшееся дитя стояла на месте и как будто выказывала этим некий протест не поддающемуся сомнению закону времени. Мальчику казалось что ей, так же как и ему, страшно совершить в этом темном и непонятном мире лишнее ненужное движение. Ему казалось что она, так же как и он, боится грома, света свечи и окружавших её теней. И еще ему казалось, что она боится самого времени, будто своей неподвижностью она могла повернуть его вспять или хотя бы немного затормозить. Но время шло, и мальчик бежал с ним вперед, будто морская волна бежит вместе с создавшим ее ветром. Он смотрел на стрелку, видел ее неподвижность, искренне ей завидовал, но сделать ничего не мог. С каждым тиканьем часов с каждым тревожным ударом его крохотного сердца ненавистная минута приближалась все ближе и ближе, и он уже чувствовал ее неприятный смердящий запах.

Время так быстро несущиеся, когда хочешь его замедлить и так медленно ползущее, когда хочешь его ускорить …. Лишь только бессмертные тени не задумываются о нем….

В комнату вошел человек, тихо на цыпочках, не нарушая окружающий тишины и мерного тиканья безразличного ко всему времени, он подошел к мальчику и дотронулся до его холодного плеча. Мальчик вздрогнул, его крохотное сердечко застучало настолько сильно, что человек заметил, как чуть ниже левого соска мальчика что-то зашевелилось, будто там под его кожей-одеялом кто-то переворачивался с боку на бок. Человек, скрестив свои голые ноги, сел рядом с мальчиком и посмотрел ему в глаза. Мальчик молчал, дух его перехватило и ему казалось, что еще не много и он задохнется. Человек положил свою руку ему на колено, и мальчик почувствовал, как волной по его телу пробежала покалывающая дрожь. Он вжался всем своим существом в пол, и будь в нем дырка или хотя бы маленькая трещинка, то душа его непременно бы через неё выскочила, покинув на время тело мальчика, на то самое которое так же как приближало минуты, так же их и отдаляло. Человек приблизился своим лицом к лицу мальчика и, вдохнув сладкий аромат его кожи, слюны и слезных желез, поцеловал его в губы, проникнув своим шершавым языком в его рот и обвив им все, что там находилось. Мальчик чувствовал, что с каждой последующей минутой в нем все больше растет страх, который огромной волной поднимался из места соприкосновения его колена и влажной руки человека. От этого страха ему с каждой минутой становилось все хуже и хуже, время неумолимо несло его дальше.

Член у человека встал почти сразу и теперь в холодной комнате от него шел пар. Мальчик смотрел на него боковым зрением и боялся его, боялся, что он может, не поместится в нем, боялся, что он может причинить ему боль. Человек начал лизать ему шею и руками растирать его крохотные соски. Мальчик тихонечко еле слышно заплакал, слезы медленно потекли по его щекам вниз на шею вожделеющего страстью человека.

-Не бойся, - прошептали ему тени, - не бойся, ничего страшного с тобой не случится. Вытри слезы, незачем плакать. Все будет хорошо.

Человек взял мальчика за левое запястье и попросил его расслабить руку. Голос его в тишине прозвучал властно и громко, стрелка часов неожиданно сдвинулась с места, тени нырнув вновь в темноту, начали о чем-то друг с другом шушукаться. Мальчик расслабил. Человек поднял с пола небольшой шприц, пережал чуть ниже плеча руку мальчика и медленно, как будто вынимая вену из-под кожи, вколол ему содержимое. Все перед глазами мальчика помутнело, тело обволокла нега, он упал на резиновый матрац, и его стали приятно качать волны убегающего вперед времени.

2004г. Сергей Трехглазый.