Ванчестер : Воскресный день в аду.

Город лежал в руинах. Еще совсем недавно здесь был новейший офисный комплекс из стекла и бетона. С многочисленными паркингами и вертолетной площадкой. Рядом транспортная эстакада с ответвлениями, по которой проносились когда-то тысячи машин. Теперь перед Петром раскинулось огромное пепелище, заваленное искореженными фрагментами зданий с безобразно торчащими кусками арматуры, горами битого стекла, которое не переливалось под лучами солнца, как это было примерно в то же самое время. Потому что солнца не было видно. Не сегодня, в силу особенностей погоды, а вообще. Серое задымленное небо нависало над пустынным разрушенным городом. Некогда цветущим, но разрушенным человеческой жадностью. Петр доковылял до края эстакады. Встал, словно прыгун в воду на край трамплина. Прямо по курсу когда-то была телебашня, недалеко отсюда высотка, а в ней и квартира Петра. Все унесла война. Разрушительная и жестокая. Расколовшая жизнь Пети на две части. «Строил бизнес, откаты, обман, хотел завоевать мир. И кому это теперь нужно?»- думал некогда цветущий и спортивный мужчина, а теперь худой лысый бродяга с клюкой в руке, кутающийся в поношенное пальто и пытающийся добыть что-то на городских развалинах.

После изгнания из бункера, Петр пытался приспособиться на втором уровне, но вскоре понял, что лучше уж встретить смерть лицом, чем пресмыкаться, словно ящерица и быть в буквальном смысле съеденным упырями-недобитками. Год назад он решился и вышел на свет. По быстро ухудшающемуся состоянию своего здоровья Петр понимал, что его скосит рак или еще какая-нибудь неизвестная гадость, причем, в ближайшее время. В бункере кто-то приспособился жить за счет других, разбогател. Вот и жена ушла к жирному мародеру, сколотившему состояние на продаже ворованного золота и теперь построившему завод по производству дешевой колбасы из экскрементов. Нет, это не для Петра. Сын. Его жаль. Вадиму семнадцать. Кем станет он? С таким-то отчимом. Деньги решают.

Петр смотрел на развалины. «А может прыгнуть?»- подумал он. Разом решатся все проблемы. Парить в воздухе как птица, пока не ударишься о камни и не развалишься на части как пластмассовая кукла. Впрочем, от затеи Петра остановил металлический штырь, торчащий из земли. Если напороться на него, умирать будешь долго и мучительно. Причем, под свист и улюлюканье товарищей. Да, Верка, Бобер и Серега не упустят такой возможности повеселиться.

— Эй, Чигирь!- услышал он снизу.
Ну точно. «Вспомнишь солнце, вот и лучик»,- подумал Петр, глядя на маленькую фигурку Сереги, стоящую под эстакадой.

— Ну ты как? Прыгать-то будешь? Давай, а-то гуманитарку привезли!
При слове «гуманитарка» Петр спешно засобирался вниз. Это правительство выделяло таким как Петр пакетики сухой лапши и несколько баков воды, а также соли и спичек, чтобы они не так быстро загнулись.

Возле костра уже собралась вся честная компания. Одноглазый Бобер, толстячок Серега и хромая Вера. Наряд полиции: высокий офицер и пара солдат в защитных костюмах подтащили мешок с лапшой.
— Эх, заживем,- потер руки Серега.
— Офицер, угостите даму сигаретой ,- прохрипела Вера, встряхув седыми космами.
Офицер брезгливо бросил женщине несколько пачек сигарет без фильтра. Петр, прикинув в уме его возраст, подумал, что еще совсем недавно этот парень, будучи курсантом, скорее всего неоднократно подрачивал на верино изображение в глянцевых журналах.
— Слышь, Чигирь, -отвлек Петра от его дум Бобер.
— Чо надо?
— Ты бы Верке вдул? – спросил одноглазый и заржал, не дожидаясь ответа.
— Я бы вдул ,- ответил за него Серега.
— Если бы смог, — как-то грустно добавил он.

Вода в котелке закипала. Петр высыпал в нее лапши, достал из голенища сапога деревянную мешалку. Серега извлек откуда-то заплесневелый сухарь. Бобер и Вера улыбнулись. Вера достала сигарету.
— Угостите даму спичкой ,- улыбнулась она всем знакомой улыбкой на запущенном и морщинистом, но таком обаятельном лице.
Серега потянулся было к костру, как в воздухе раздался свист и в ту же секунду Вера бросилась в сторону, увлекая за собой Петра. В то место, где он сидел с визгом воткнулась стрела. Бродяги бросились врассыпную.
— Трепещите, гады! – разнеслось над городом. К костру подошли неторопливой походкой несколько парней в защитных костюмах. Так называемые охотники. Охота-развлечение золотой молодежи. Парни выбирались в город пострелять из арбалетов по несчастным бродягам, которых никто не хватится. Но на этот раз охотники допустили роковую ошибку. Петр, Бобер и Серега не были такими уж беззащитными, да и поживиться свежим мясом были не прочь.
Петр и Серега прятались за здоровенным валуном, невесть как взявшимся в царстве битого стекла. Им было хорошо видно, как один из охотников шарит по развалинам. Молодой парень брезгливо пнул котелок с лапшой. Вода с шумом вылилась в костер. «Недолго ему осталось»,- подумал Петр, глядя, как Серега расчехляет нож. Метать надо было в ногу — тело охотника скрывал плотный защитный панцирь, голову – каска с пуленепробиваемым забралом.
— Дай сюда ,- прошептал Петр Сереге.
Серега повиновался, испугавшись решительного взгляда. Петр взял нож, прицелился. Серега ни на минуту не сомневался, что Петр не промахнется. Так и есть. Раз, два, три, в ту же секунду кинжал впился в ногу охотника. Парень, бросив арбалет, со стоном повалился на камни.
— Мочи! – послышалось рядом и заточенная арматурина после броска Бобра впилась в ногу другого охотника.
Дезориентированные парни бросились врассыпную. Петр сидел в укрытии, приходя в себя. Адски болела голова. «Ничего, сейчас пройдет»,- подумал он. Тем временем возвращались Серега с Бобром. Они тащили под руки одного из охотников.
— Эх, жалко второй ускакал ,- посетовал Бобер.
— Видать, хуево ты арматурину заточил,- ответил ему Серега.
— Слышь, Чигирь, ты на свежую печень не претендуешь? – спросил Бобер у Петра.
Петр покачал головой. Боль вроде отступила. Охотник полулежал на камнях. Видно было как он боится, несмотря на скрытое маской лицо и, должно быть, сильную боль в раненой ноге.
— А я глазунью из его глаз сварганю, давно яишенки не пробовал, — жизнерадостно заявил Серега.
— На нож, Чигирь, разделывай ,- протянул он Петру окровавленный кинжал.
Вера отвернулась. Петр подошел к парню, сорвал забрало и остолбенел. На него испуганным, неузнающим взглядом смотрел сын Вадим.