Ромка Кактус : Три эпохи любви

1. Омерзение

Онегин встретил Татьяну, пьяную, в разорванном платье, когда она шла с вечеринки у Лариных. Вместе они зашли в тёмный переулок и встали у красной кирпичной стены, изукрашенной эпиграммами Бестужева-Марлинского. Татьяна дирижировала членом Онегина, и он орошал листву акации и свои франтовские ботинки. В конце четырнадцатой фуги из первого тома «Хорошо темперированного клавира» Баха она сбилась во время стаккато, и Онегин возбудился. Он стремительно облапил её тело, задрал платье на голову и для надёжности обмотал вокруг горла байбаковую горжетку. Впрочем, Татьяна не сопротивлялась, лишь немного хрипела посиневшим горлом и вращала налившимися кровью бельмами, томно поводила полными плечами и тихонько блевала в декольте, празднуя победу над девичьей гордостью, оплакивая разве что бездарно прожитые годы и втайне предвосхищая когорты упругих фаллосов, что вскоре найдут себе приют в её лоне, путь в которое настойчиво и безуспешно пробивал Онегин вялой своей устрицей. В этот момент Онегина на пике гашишной абстиненции посетила парадоксальная мысль о том, что женское начало и есть знаменитая «Платонова пещера», в которой сидят люди в BDSM-костюмах и непрерывно пялятся на совокупление силуэтов, производимых установленным у них за спиной кинопроектором. Онегин подался вперёд и зубами выдрал пирсинг из ушей, ноздрей, бровей и языка Татьяны. Они слились в страстном поцелуе, он вонзил своё копьё и, как Мцыри, кончил тридцать раз подряд.

После они ещё несколько раз целомудренно встречались, взявшись за руки посещали выставки и музеи. Глумливо изумлялись важному зрелищу издыхающего Лаокоона, трактуя сей миф в фрейдистском ключе. Холодные слова строгого Омира и теплые напевы чувствительного Петрарки вытатуировали на своих грудях и ягодицах; солнечными зайчиками играя, выжгли друг у друга на сетчатках трепетные признания в любви. Постоянно оказывались в обезьяннике за непристойное поведение в общественных местах. Ездили к бабушке Онегина на дачу и в своеобразной манере окучили все грядки – гроздья спермы на ботве моркови. В первом роскошном убранстве весны своей сожгли на парегорике несколько автобусных остановок. Это была эпоха восторгов.

2. Порча

В запёкшуюся в кровавый пирог, покрытую гнойными язвами и нарывами субстанцию лица прокажённой старухи погружает Онегин трепещущую беличью кисть. Один точный штрих – и образ чистой девы одушевляет полотно. Онегин оглядывается на спящий на полу труп Татьяны, извлекает из штанов член и трётся им о холст вверх-вниз, вверх-вниз. Олигофреническая улыбка не сходит с его уст.

Татьяна просыпается, громко стонет и шарит руками под кроватью – гремят покатившиеся бутылки. Онегин стыдливо краснеет и прячет член за отворот фрака. Татьяна не обращает на него внимания, дрожащими руками открывает банку со снотворным, высыпает в ладонь горсть таблеток и разом проглатывает, запивает слабительным и вмиг отрубается. Онегин продолжает елозить по холсту.

Скудное воображение Онегина приводит Татьяну в ярость. Сперва она дарит ему для расширения кругозора Камасутру, затем книги маркиза де Сада, Полин Реаж, Генри Миллера, Анаис Нин, Жоржа Батайа, Кэти Акер и Пьера Гийота. Когда все позы испробованы, все ситуации исчерпаны, они ебутся по «Бардо Тхёдол», «Тибетской книге мёртвых».

Тёмной летней ночью у открытого окна с зловещей луной Онегин наваливается на Татьяну, обезоруживает, пеленает и, сопя и заикаясь от возбуждения, словно первоклассник, по слогам читает «Исповедь» Августина. Христос в сознании Татьяны возникает в образе исполинского дилдо из эбонита, и она мечтает быть распятым на нём. Возбуждение достигает предела, Татьяна и Онегин бьются в конвульсиях, рыча и сквернословя.

Онегин постоянно портит вещи Татьяны, рвёт чулки, гадит в сумочки. Его вожделение невозможно выразить словами. Онегин закатывает глаза и валится на пол. Воспользовавшись моментом, на его стояк взбирается вещунья Ольга. Ленский бешено мастурбирует, высунувшись из-за ширмы. На дуэли Онегин отрубает Ленскому голову и яйца, мочится на него, а потом в пароксизме раскаяния омывает тело друга горючей слезиной.

- Это лучший миг в моей жизни, — говорит Онегин и начинает нежно рыгать.

3. Разрыв

Природа приковывает нас к действительности. Дорого платит юноша за восторги любви своей. Чем более предполагал он в людях, тем мучительней истязания члена.

Онегин разматывает кишки Татьяны по комнате. Его член стоит, но он больше не в состоянии кончить.

Сумрачная мысль на челе Онегина. Внезапное озарение изобразится на тяжёлых надбровных дугах питекантропа. Онегин напишет Татьяне письмо, свернёт в трубку, затрамбует ей в анус и запечатает выход почтовой маркой с ликом Пушкина.