makaroni : влияние углеводов на современную литературу

Судьба Прохора была среднестатистична и пятидневна: жена, телевизор, работа. Жизнь. Задолбала. Долбала и жена своей любовью. Она вместе с жизнью стала уже чем-то единым, опостылевшем и родным.

Юным Прохора трудно было назвать, ночи его стали беспокойнее и длиннее, гораздо длиннее тех что в молодости, когда достаточно было закрыть глаза, чтобы скоро увидеть утро. Лицо обветрилось временем и помрачнело от вредных привычек, позвоночник просел, желудок растянулся и выкатился. По ночам не спалось, он выходил на балкон и много курил, кидая окурки в пепельницу неба, где они замирали, тлея мерцающими огоньками. Никого, только он и полное бледности, испитое, с синяками лицо луны. В сумерках души напрашивался лай. Прохор не любил тишину, потому что она особенно явно давала ему ощутить как что-то упрямо возилось в хворосте его ребер и пыталось выбраться наружу. Сердце шалило. Его стало много и оно требовало расширения жилища. Он же, будучи человеком неорганизованным, но тщеславным, не знал как его успокоить, пил. Не знал он, как бы ее, жизнь, сделать более осознанной и творческой.

Работал водителем маршрутки, много читал, и чем больше, тем сильнее хотел научиться писать сам. Так же стильно и увлекательно, как те, чьи книги он брал в библиотеке. Для этого даже купил пишущую машинку и научился печатать вслепую. Прохор конспектировал все, что происходило с ним на работе и после. Вел своего рода дневник. Пил и писал, чем больше пил, тем лучше писал, это он и сам чувствовал, пережевывая по утру писанину с тяжелым выхлопом перегара. Это подтверждала и Муза, лежащая рядом молча, для подтверждения ей не нужно было говорить, достаточно- находиться рядом: красивой теплой голой. Прохор это понимал, ему очень нравилось ее полное тело, на которое он взбирался 3 раза в неделю как на облачко, и улетал. Однако со временем, которое высыпалось из Прохора песком, ее признания оказалось мало.(впрочем, признания никогда не бывает достаточно.) Но дальше рассказов дело не шло. Хуже того их сюжеты начали повторяться. Прохор переживал и пил. Так видимо и спился бы… И вот случай, никто от него не застрахован, не было страховки и у Прохора. Жена его, Муза, женщина внимательная и отзывчивая, чувствуя, что мужик пропадает, подарила ему Литпром( любительский инвентарь пасечника для работ по опылению и медосбору).

Улей (жена назвала его произведением) они придумали и собрали вместе из того что было. Произведение получилось довольно сносным, оно требовало еще доработок. При помощи Литрома были созданы такие условия, в которых пчелы могли бы жить работать и размножаться. После того как они появились в хозяйстве у Прохора( Муза называла их комментами)все пошло по другому. Комменты с утра до позднего вечера разлетались из улья, что собирать мед. Супруги торжествуя наблюдали как их питомцы черными точками, словно пули, жужжа, разрезали воздух. Гул многоточия вдохновлял.

Мед. Поначалу его было не так много. Пчелы возвращались злые и частенько покусывали Прохора, но постепенно они освоились в данной местности, познакомились с другими пчелиными семьями, с их авторитетными матками, и те показали поля и леса где было много нектара. Прохор не нарадовался глядя как наполняются соты медом. Однако и забот с улеем тоже хватало. Надо было убирать за пчелами и следить за их состоянием, отвечать им вниманием. Кроме того что они приносили мед, они еще и гадили. В одном научном журнале Прохор прочел что все продукты комментов очень полезны, в том числе и говно( Муза называла это критикой). Говна от пчел было достаточно. Хотя оно и не очень нравилось Прохору, приходилось его есть… для пользы.

Прохор продолжал работать над произведением, оно выходило все тоньше и изящнее. Муза всегда находилась рядом с мужем и отмечала, что у него проявляется свой неотразимый стиль и что совсем скоро он станет великим писателем. Порох любви между ними воспламенялся все реже, все реже он качался на облаке. Любовь заменил мед. Сладкое отчасти покрывало Музе отсутствие мужа. Чаще чем прежде, глядя в глубину вязкого прозрачного янтаря, Муза задумывалась: " что же она любит больше- мед, улей или Прохора?". Потребности в меде росли и Прохору приходилось отправлять комменты даже ночью, чтобы они приносили как можно больше сладости.

Тем временем жизнь Музы ссутулилась, успокоилась и рассахарилась. Она не заметно для самой себя подсела на мед и вскоре умерла от сахарного диабета. С горя Прохор запил, произведение было брошено незаконченным. Пчел стало значительно меньше, а те что возвращались зло кусались, недовольные положением вещей. Мед в соты почти не поступал, и Прохор его уже не собирал, просто прислушивался к гулу остатков пчел, которые нервно и беспокойно рыскали в поисках нектара.