Миша Розовский : Отвечай!!!

Я неспеша прохаживался перед ней сидящей на стуле. Привязанной и избитой. Она просила пощадить её, но моё сердце не знало жалости. Остановившись перед своей жертвой я, покачиваясь с пятки на носок, смотрел на эту поверженную гадину. Потом я залепил ей оплеуху. Ррраз. Её голова мотнулась влево. Два. Голова мотнулась вправo. И ещё ррраз — влево, и два — вправо...

-- Отвечай! Отвечай, падла, сука, блядь! — крикнул я ей в залитое слезами и кровью лицо, но она только умоляла её пощадить.
-- Отпустите… пожалуйста отпустите… — ныла эта мразь пытаясь достать разбитыми губами мою руку для поцелуя, — я больше никогда...
-- Отпустить? — я захохотал, — а ну отвечай, гнида!!! — мне доставляло удовольствие орать ей в лицо чтобы капельки слюны летели в эту ненавистную рожу.

Я выпрямился и зашёл за стул сзади. Она пыталась обернуться, ей было страшно. Из кармана чёрных широких штанов я достал ярко жёлытй пластиковый пакет и аккуратно надел ей на голову. Голову с растрепавшимися седыми волосами. Снизу я прихватил пластик куском серой изоленты. Она тут же начала задыхаться. Пока она не потеряла сознание я вытянул её по связанным рукам обрезком резинового кабеля. Привязанная фигура задёргaлась.

Так повторилось несколько раз.

-- Отвечай! Последний раз говорю, сука!!! — мне казалось что мой голос звучит достаточно проникновенно.
-- Отпустите… пожалуйста отпустите…
-- Отвечай, паскуда, или сдохнешь, — ласково пообещал я и ударил её кулаком в зубы. Стул опрокинулся и она завалилась на спину.
-- Отпустите… клянусь я больше никогда… — захлёбываясь кровью стонала она.

Нда. Ну что ж, она сама этого хотела. Я посмотрел ей в глаза и в них она прочитала свой приговор.

-- Нет, пожалуйста, нет… отпустите, — запричитала тварина, но с таким же успехом она могла пытаться разжалобить консервированную селёдку.

Медленно, смотря ей прямо в глаза, я достал из за пояса тяжеленный наган, хищно блеснувший вороннёным дулом в свете слабосильной лампочки под потолком.

-- Последний раз прошу, отвечай сейчас, жаба, или сдохнешь, — я приставил револьвер ей ко лбу и взвёл курок. В наступившей тишине этот негромкий вобщем-то звук прозвучал как хлопок кнута.

Она молчала, морщинистые веки были плотно сжаты, из под них катились редкие слёзы. Не секунду мне стало жаль её. Но лишь на секунду — в памяти восстала картина всех моих мучений и унижений...

Отойдя на пол шага я нажал на курок. БУХ! — сказал господин наган и посередине её лба я увидел тёмную дырку, пульсирующими толчкми исторгающую из себя кровь этой сволочи.

-- Отвечай!!! Отвечай!!! Отвечай !!!

-- Отвечай, Борисов, что же ты, опять не выучил? — пожилая математичка ходила около доски, а я… я молчал.

Я представлял.