Khristoff : Унижение. Часть Первая.

«Что Вы, он такой впечатлительный мальчик!»
(не помню кто).

Пробуждение первое

Я мчу по пустынному ночному Мичуринскому, сотрясая пространство ревом 6-ти цилиндрового двигателя своей «Хонды». Для «Валькирии», этот проспект, от улицы Лобачевского до самой Окружной, был отличным, практически прямым, чуть ломаным Раменскими холмами, полигоном. Стрелка спидометра скользнула к отметке «200», я прибавляю еще. Мимо сплошным кадром несется размытый скоростью, тонированный защитным стеклом шлема, пейзаж юго-западного округа столицы. Свистящий ветер наполняет адреналином грудь. Вот она – полная свобода, подаренная мне гением японской индустрии!

Абсолютная предсказуемость рулевого управления, пошитый, как по заказу, защитный «Дайнезе», и надежно укрывающий голову «Аррай», провоцируют меня. И я, немного снижая скорость, пользуюсь предоставленным случаем и начинаю выделывать виражи, глубоко заезжая через две сплошные полосы. На повороте в Олимпийскую деревню, меня засекает патруль ДПС. «Перехватчик» пытается припустить следом, но, понимая свою абсолютную беспомощность, быстро ретируется – я непобедим!

На ближайшем посту ГАИ, меня ожидают уже гораздо более экипировано. Видя, что останавливаться я не собираюсь, два бело-синих литровых «БМВ» устремляются за мной в погоню. Через минуту, наш небольшой мотоциклетный отряд вылетает на МКАД. Я выжимаю из «Хонды» все ресурсы, разгоняя ее до запредельных скоростей, но преследователи не отстают. Напротив: их более легкие скоростные байки уверенно сокращают расстояние между нами. Еще несколько минут борьбы, и они выравниваются со мной. Отсекая от левого ряда, один из них кивком указывает на обочину, предлагая добровольную сдачу. Нет! Только не сегодня, ибо сегодня я – темный рыцарь, повелитель тьмы! Двум жалким бело-синим ангелам, не остановить полет моей «Валькирии»! Я не сдамся!!

Продолжаем нестись вперед, втроем, по абсолютно пустой трассе. Впереди, там, где должна гореть очередная вывеска «100», я замечаю яркий свет. С каждой секундой насыщенность его все больше нарастает, становясь нестерпимой даже с надетым противосолнечным «забралом». Я не вижу дороги, сбавляю газ, потихоньку торможу, но скорость остается неизменна. Байк не слушается меня! На полном ходу мы влетаем в световой занавес. Дорога внезапно исчезает - буквально уходит из-под колес.

Непередаваемый момент свободного полета в залитом ярчайше голубовато-серебристого света, пространстве и вот, пелена спадает, и я приземляюсь на ровную, испещренную тонкой нитью морщин, поверхность. Вокруг, на полный обхват взглядом – выжженная степь с редкими, почерневшими от палящего солнца, чахлыми кустами. На горизонте, к предполагаемому северу от места «приземления», собрались свинцовые, пересыпанные вспышками частых молний, грозовые тучи. Немного к востоку можно едва различить круторогий разлом гор. Но здесь, светило солнце и гнетуще темнела степь.

Несмотря на очевидную жару, мне нестерпимо холодно: изнутри, от самого сердца, по всему телу разливаются мощные, обжигающе ледяные потоки. Мучительно пытаюсь понять, насколько я умер, когда внезапное лошадиное фырканье сзади, вдруг, отвлекает меня. Я оборачиваюсь, и испуганное изумление от увиденного, окончательно парализует леденеющее тело. Прямо на меня, полным наметом несутся два всадника облаченных в серебристые латные доспехи, украшенные широкими аквамариновыми продольными полосами. Лошади под ними закрыты бело-синими попонами, сужающимися к концу ласточкиными хвостами. В руках светятся тонкие, полутораметровые, чуть расширяющиеся на конце мечи. На правом плече свисают небольшие щиты с вытатуированными на них непонятными вензелям. Идут ровно, слегка пригнувшись в седлах, лица скрывают стальные забрала шлемов.

Не без труда оторвав взгляд от этого ошеломляющего своей красотой, мощью и ужасом зрелище, я пытаюсь завести «Хонду». Тут, наконец, понимаю, что приборного щитка нет. Равно как и самого байка. Вместо этого подо мной, часто вздрагивая крупом, заходится нервной дрожью огромный, вороненой масти конь. Все его тело от шеи до пышного, заплетенного в тугую непослушную плеть хвоста, покрывает чудной работы покров: черная с золотыми, крупного покроя вставками, вязь. Из ноздрей струится сизый пар. Глаза, налитые рубиновым соком, косятся на меня мутно-желтым белком.

Не меньшие метаморфозы произошли с моим защитным мотоциклетным костюмом. Вместо него, все тело плотно облекла иссиня-черная кольчуга, сшитая мельчайшими, с виноградную кость, кольцами. На груди тускло сияет антрацитовый панцирь украшенный сложным орнаментом неизвестной культуры. Налокотники и наплечники, сделанные из того же материала, что и панцирь, венчались острыми шипами, инкрустированными тонкой, сползающей лавой паутиной золотых прожилок. С левого бока, прикрепленный широким кожаным ремнем к массивному седлу, свисал огромный, почти в два метра длиной, волнообразный клинок. Гарда его, являла симметричный орнамент, тот же, что украшал доспехи, а навершие было выполнено в виде головы сказочного чудовища, изрыгающего пламя из раскрытой пасти.

Всадники тем временем, уже всего в нескольких метрах от меня. Один из них вырвался немного вперед, и, подняв над головой меч, заходил на меня чуть левее, другой же, чуть поодаль, шел прямо во фронт, обозначившись мишенью меж мохнатых, прижавшихся ушей моей лошади. В последний момент, когда серебристый клинок уже с протяжным свистом опускался над моей головой, я, повинуясь чужому инстинкту, выхватил свой фламберг и преградил им путь неминуемой смерти. Ярким всполохом сыпанули искры, от скрещивающейся стали, а в груди моей как плотину прорвало: все тело насквозь пробило колючим гневом, наполняя мышцы силой и уверенностью. Второй удар, который был нацелен в бедро, я отразил уже гораздо более спокойно, затем, подчиняя свой разум руке с мечом, сделал резкий контр выпад. Удар пришелся в грудь. Противник на миг потерял равновесие, неопределенно помахивая оружием и пытаясь удержаться в седле. Следующий мой удар разрезал его пополам. Тугие и жаркие струи крови ударили из рассеченного тела, орошая все вокруг фонтаном пенящихся маковых лепестков. Раненная лошадь, обезумев, понесла изуродованный труп в степь, оставляя широкий кровавый шлейф.

Со вторым противником справился мой конь. Опрокинувшись на дыбы, он с силой ударил кованым копытом лошадь второго всадника. Та завалилась набок, придавливая ездока. И пока я рубил первого, мой вороной товарищ топтал второго. Когда все было кончено, я спрыгнул с коня и подошел к раненному рыцарю. Тот едва дышал, с каждым хриплым свистом выдавливая наружу тонкую красную змейку в уголке губ.
- Кто ты?! – закричал я, склоняясь над ним.
- Я…нет, ты не сможешь нас одолеть. Силы… света …должны победить!
Спустя несколько секунд он умер. Я так ничего и не узнал. Впрочем, многое открывалось мне через неведомые врата подсознания. Бурной рекой тысячелетние знания вторгались в мой мозг, вытесняя ущербную реальность жителя большого мегаполиса. Я повернул коня к северу, туда, где молнии вычерчивали причудливые узоры, вторя рисунку на моих доспехах, и где горы острым изломом чертили небо зигзагами своих вершин.