lolita : Типа Suspense

Рита рывком села на кровати.
Опять.

Учащенное дыхание, расширенные зрачки. То ли сон, то ли явь. Повторяющаяся звуковая ночная галлюцинация. Она резко повернула голову в сторону, откуда слышался всплеск воды и стоны. На долю секунды привиделось, как накатывает морская волна. Характерный такой звук, угрожающий нервный клекот…
Нет, показалось.
Слава богу.
Перед глазами вновь возникли нелепые оранжевые цветы на старых обоях. Обоях, которые они клеили ещё с мамой.
«Надо бы переклеить уже».
Дельная и вполне женская мысль. Трезвая и спасительная.
Сон, однако, не вернулся к ней до рассвета. Было боязно даже прикрыть глаза. Иногда ей казалось, что это и вовсе не сон, — так отчетливо сквозь шум воды прорывались стоны. Непонятные, а оттого жутковатые. Погибающий так не стонет, а утопленник и вовсе молчалив. Только вот явственно слышала она протяжный, грудной и отчётливый стон. Уже мёртвого человека. Женщины.
На следующий день Рита встречалась в ночном клубе с подругами. Тридцатник, — хоть и невесёлый, но повод. Сей перформанс был задуман заранее, уломали дорогие подруги. Рита не хотела вообще праздновать сомнительный юбилей по причине отсутствия настроения, денег, и личной жизни. Но уступила, повелась на уговоры, сломалась под напором. Следствием явились мрачное настроение, хандра, а теперь и злая бессонница.
С утра она отправилась в магазин. Гулять, так гулять. Но, стоило, наконец, заглянуть и в хозяйственно-строительный отдел. Смотреть на безвкусные цветы, напоминавшие ей о матери, больше не представлялось возможным. В магазине Рита выбрала что-то невзрачное, голубое и в разводах, с каким-то, наверное, невнятным рисунком, который даже не стала рассматривать. Было абсолютно наплевать на новую географию стен, лишь бы не видеть оранжевую мерзость. Переклеить стены она вознамерилась на следующий день после разгуляя. Когда еще, как не на четвертом десятке, начинать новую жизнь? Новая жизнь для женщины – это, в первую очередь, — новые прическа и платье. На платье денег не было, на прическу – наплевать. Остались обои.
В клубе ее уже ждали девчонки. Три. Всё по лекалу: отсутствие мужчины мечты, денег и комфортного душевного равновесия. В наличии: целлюлит и женский алкоголизм. Формула жизни стандартная: «Мужики – козлы, мир несправедлив, а я – принцесса вся такая, штопиздец». Собственно, ничего нового и увлекательного. Выпить, пьяно повертеть попой, всплакнуть и разбежаться.
Так и случилось. Все прошло по традиционному сценарию. Намешали, закусили каким-то дерьмом, покричали-повизжали-поплакались. В общем, в начале второго по полуночи, Рита сидела в такси и мечтала скорее забыться.
Зайдя в темную квартиру, швырнув на тумбу ключи, девушка сняла туфли, и, не включая свет, прошла в спальню. Стянув водолазку, завалилась на неубранную постель прямо в джинсах. На потолке зияло некрасивое пятно. Поехала штукатурка. Взгляд тоже ехал. Сам по себе, в сторону, откуда к ней по ночам приходили фантомы. В темноте разглядеть что-либо было сложно, но ненавистный цветочный орнамент нагло пёр даже сквозь сумрак. «Вот надо прямо с утра все. Да. Содрать и наклеить!». Она закрыла глаза, но навязчивый силуэт маячил, как проклятый. И, как это обычно бывает, при погружении в полудрему, очертания стали расплываться, оживать, расцветать в причудливой геометрии роста. Сначала остался один цветок, и он стал ниже, затем его листья расползлись в разные стороны и стали просто неровной линией. Потом он весь размазался по этой линии, а сама она стала качаться и принимать очертания синусоиды. И вот уже цветка нет, а вместо него — оранжевой краски волна, качающаяся, извивающаяся в потоке морской воды, бурлящая, меняющая окрас до бурого, а затем и до иссиня- черного…
Рита резко села на кровати. Взгляд ее приковал злополучный угол, в котором не было ни цветов, ни обоев, ничего, кроме вздымающейся темной дышащей поверхности ночного моря. Оно качалось и приближалось, подступая к девушке. Плавно, но угрожающе. В комнате стало холодно, даже, вроде как, и ветром подуло. Не шевелясь, и не поворачивая головы, Рита перевела взгляд чуть в сторону, на плотно закрытое окно. В следующее мгновение она услышала глухой и утробный стон, вперемешку с шумом накатывающей, поглощающей воды. Закрыв уши руками, девушка закричала, и кричала до тех пор, пока собственный крик окончательно не захлебнулся…
По возвращении в сознание, она обнаружила себя сидящей на полу. В страшном и тёмном углу, держа в руке кусок обоев. С бумажного клина глумливо лез в душу оранжевый гладиолус. Вскочив, она принялась руками отрывать от стены бумагу. Обои отделялись от стены целыми пластами и падали ей под ноги большими темно-коричневыми волнами. Рита внезапно расплакалась, и упала на кровать. «Мама, мама, МАМА». Воспоминания нахлынули на нее разом, вернули в далекое прошлое, закрутили водоворотом, и вроде как – утопили. Сразу стало легко и спокойно.
Вот мама, красивая, молодая, смеющаяся женщина, обнимает ее, шестиклассницу, за плечи, и они идут, болтая, по набережной. Вот она же, стройная, в модном купальнике, с сигаретой и книжкой Сомерсет Моэма лежит на пляжном покрывале, намазанная маслом для загара. Вот она плачет, после разговора с отцом. А вот она, выпившая, бежит ночью к морю, и прямо в одежде ныряет в черную волну……
«Надо наклеить новые обои».
Рита вытерла глаза, встала с кровати, включила свет и, распаковав рулон, развернула его на полу. Голубой орнамент, которому в иных мыслях она не уделила внимания, оказался ни чем иным, как морскими волнами, причудливо изгибающимися вокруг друг друга, как при небольшом шторме. Рита подняла глаза на стену, и не увидела цветов. На стене тоже шевелилось и плескалось море. Окна так же не стало, вместо него был лишь пенный гребень волны. Как же она любила море! Ездить на него с мамой, барахтаться в волнах, подныривать под белые барашки, седлать их, взлетать, и царапать живот о берег при приземлении…
Она улыбнулась и шагнула навстречу прохладной и бодрящей волне.
Риту нашли под окном ее квартиры. С момента падения прошло несколько часов.
Приехавшая скорая констатировала смерть.