Yodli : Дубовые двери, Ван Гог и фиолетовый Михалыч.

Докатились до заправки, залили топлива, благо дело, Егорыч спонсирует. Я так в уме прикинул, на те деньги, что на бензин потратили можно было два новых ГАЗ-она купить…Хотя,… бабло Егорыча, мне как то пох…

-Откуда ты этого Егорыча выкопал? – Йончи спрашивает.
-Да он сам выкопался пару лет назад, — отвечаю.- я тогда в столярке работал.
-Не может быть!- Йонас говорит, — ты, Валдис, и там успел отсветить?
-Мужики, Вы че, думаете я всегда дизайнером был? – удивляюсь,- Хрен там, в трудные годы приходилось и ручонками работать. Меня тогда друг Вася к себе в столярку пристроил, чтоб я с голоду не помер, ну, я и стусовался с местными мастеровыми. Меня, правда, особо тяжелой работой не грузили, я им всякие двери-окна рисовал для блатных клиентов, иногда помогал че то поднести и, вообще, лицо фирмы, типа. Потому что остальных столяров можно было клиенту показывать только после предоплаты, они, млять, здоровенные все лоси двухметровые. Камуфлированые, руки в шрамах, у каждого половины пальцев нет и, физиономии добрые такие с недельной щетиной. А как фургон ясеневых досок разгрузят, шутки набок, лучше пару метров дистанцию держать — могут хребет переломить ненароком.
Так вот, с утра мужики размялись, две фуры мокрого ясеня на платформу сложили, сидят в столярке, обедают. Михалыч, рязанский спецназ, с Димычем домино стукают об стол, Васька с банки котлеты хавает, я кофе пью — на улице жара нереальная, лето, йолы-палы. Тут, не успели расслабиться, прикатывает какой то прыщь задристаный в галстуке:
- меня Глеб Егорыч заслал, надо ехать в транспортную прокуратуру двери ставить. А ну быстренько, пролетариат, поднялись и поскакали в город изделия приколачивать.
- слушай, засланец, -Михалыч молвит,- ты че ослеп? У людей обеденный перерыв, сука, тебя не учили по уставу докладывать, сопля в пиджаке?.
Тот надулся:
- Я — помощник прокурора Константин Романович, попрошу не грубить.
- Ну,- говорю, -если ты помощник, то вон бери сундуки с инструментом и в синий бусик складывай, помогай, сам напросился.
Михалыч злой после вчерашнего, просто атас, он на похоронах вчера нажрался в зю-зю и поутру хотел с нычки похмелиться, а жена отследила движения и лекарство его конфисковала, вот он сидит и план ужасной мести в башке складывает. А тут, бл…, еще выползок какой то из жопы Глеба Егорыча. Да, а Глеб Егорыч — это главный линейный прокурор, кстати, мужик правильный, афган прошел и уважение к мастерам имеет. Наши ему чето дома с дерева слепили, так он теперь решил притон прокурорский тоже облагородить. Короче, сдриснул этот пафосный ушлепок на улицу, ждет, пока народ трудовой аккамуляторы зарядит. Мужики по станиславскому паузу выдержали и пошли инструмент в бус грузить, злые, матюкаются: жара шо пипец, так еще надо в железной консерве куда то трястись. Этот глист зеленый в тенечке спрятался, наблюдает, тварь.
- А где тут у вас кондишен включается,- спрашивает.
- Там же где и подушки безопасности,- отвечает Димыч, он водила у нас. — Прыгай в кабину Михалычу на колени, дохляк, будешь дорогу показывать.
- Это я с виду тощий, говорит, а так я жилистый и даже местами слегка накачанный, и вообще, мышцы — это херня, я могу любового шварца завалить, я давно искусство крав-мага практикую, все болевые точки на теле изучил, могу пальцем человека убить.
- Во, бля, тебе голову напекло, Константин, какого такого ты мага практикуешь? Надо Егорычу сказать пущай тебя у дурколога проверит, опасно такого помощника иметь, сука, ткнет пальцем и хана, крути пельмени, мать родная.
- Дураки вы, -обиделся, -книг не читате, борьба есть такая, да чего вам объяснять, то показывать надо…
Подъехали к жэдэпереезду, шлагбаум перед носом закрылся, сидим в бусе как в микроволновке, наслаждаемся знойным полуднем, тут спереди с авдюхи Патефон выскакивает, жулик наш авторитетный. Загорелый бычара, накачанный, в одних шортах:
- Здоров, пацаны, вы то мне и нужны, надо мне мою биту воспроизвести по новой, ту, кучерявую менты забрали, курвы.
- Ты гонишь, Патефоныч, у тебя нереально чето забрать, тем более менты, они ж от тебя сами по кустам прячутся.
- Та не наши, крымские гайцы копченые, они с калашами, мудилы, но дробовик я отбил, бумаги есть, а биту изъяли, суки, типа, ударно-дробящее. Я ведь на море свою паранджу повез, объясняю этим баранам островным, мол, как я на пляже без ствола буду ей тело охранять? Не сосут тему, бл…, попадись мне щас какой мусоренок взял бы за ноги и в стороны дернул, козлика… Бля, шо за вонь у вас, -носом крутит,-…ладно, щас деревяху принесу. Я у тещи ее оторвал, до сих пор дуется, мамина мама, млять.
Патефон к машине пошел, в багажнике ковыряется только ноги волосатые торчат, а я гляжу прокурорыш наш транспортный чего то в Михалыча вжался, побледнел,
- Тебя что, укачало, Константин? смотри не блевани на торпеду.
- Та не мужики, просто морда этого астероида знакомая очень, …вроде, в розыске он у нас… Точно, наши следаки за ним уже полгода почву нюхают.
- Бля, Константин Романович, ты вынул щасливый билет! Чеши ловить скоренько, пока не отпетлял злодей, покажи налогоплательщикам, что ты не зря свой хлеб с икрой жрешь. И вообще, ты ж, гад, впаривал нам про пальцы свои волшебные и болевые точки. Время мастерство демонстрировать. Я уже дохера точек на Патефоне усмотрел, иди йопни его пальцем в висок или кадык вырви — тебе медаль дадут.
Тут Патефон деревяху притащил, красивая зараза, какая то полосатая вся:
-Вот теща столик имела африканской породы, а я его на донорские органы расчекрыжил. Оп-па! Михалыч, ты че, ориентацию поменял, жена знает про твои эксперименты? Шо за петушок сыкливый на тебе греется? Не мусорок, часом?
- Да не, -говорю я за Михалыча,- это к нему племяш из города приехал от игровой зависимости лечиться. Обдолбился в «Готику», теперь думает, что он кровавый маг и всех может одним мизинцем убить. Шизофрения в последней стадии, так что держи дистанцию.
- А-а, ну тогда лечите парня, чао!

Короче, паровоз пропустили, трясемся дальше,
- Мужики, че то дохлятиной воняет, Константин, ты что ли газы пустил?
- А я не чувствую ничего, -Димыч говорит,- у меня насморк.
- Надо водкой лечиться, — мрачно Михалыч изрек.
- А ты кого, Михалыч, вчера так хоронил, что ужрался в дупло.
- Та, бл…, кореша старого, точнее козла одного.
- Не понял! Кореша или козла? А ну подробности в студию.
-Да тут такая бодяга получилась, пацаны, шо просто финиш. Был у меня корефан армейский Шони, мы еще в восьмидесятых в Рязанке служили, потом дембельнулись и как то его жизнь на обочину сразу киданула, с женой развелся, забухал, по зонам пошел и так добродил до полного отмирания тканей всего организма. А так как он служивый, положили его в морг Львовского военного госпиталя. Тетя Клава, мамка его, уведомление получила и все, хочу, говорит, у нас похоронить, везите тело со Львова сюда и звиздец. Причем, давно ослепла уже старуха, сына лет двадцать не видела, хоть пощупаю, говорит. А как везти, это ж не ведро яблок, труп, жара, вонища. Пофартило только, что у них там какой то полкан пограничный тоже в госпитале кони двинул и наши погранцы спаковали его через перевал в Чоп с почестями хоронить. Ну, заодно корешка моего Шони завернули. По пути скинули покойничка нашего и погнали солдатики в Чоп. Ну, бабы его, Шандора, умыли, переодели, на стол положили и по ритуалу, отпевают с попами вместе. Тетя Клава у ног рыдает, соседи собрались, причитают, вспоминают, какой Шони был хороший, отзывчивый, идут, прощаются по очереди. Я тоже подошел к дружбану старому, слезы-сопли текут, наклонился поцеловать его в последний раз, смотрю — че то не то. У Шония только одно ухо было, он второе сразу после Рязанки потерял, то ли оторвали, то ли отстрелили, не помню, но факт, что уха не было, у него еще погоняло было Ван Гог. А это ни хера не Ван Гог — с двумя ушами козлина какой то. Звоним погранцам в Чоп, мол, у вашего жмурика сколько ушей было, — а фиг его знает, мы че будем уши считать, похоронили с почестями на военном кладбище и кранты, откапывать не будем. Патовая ситуация, нахер, салют стрельнул, фанфары продудели, аминь. Старушка в истерике, верните Шония, а хер его вернешь, вояки не идут на обмен, давай, говорю, этому ухо отфигачим, хоть не Ван Гог, но похож будет, ножик достал, но, бля, мужики оттащили, типа надругательство. Короче, закопали этого полкана вместо кореша, а Шони-алкаш теперь на Алее Славы возлежит промеж генералов. Вот такая рокировка, пацаны, хер проссыш теперь куда венки носить…

До прокурорского логова доехали без приключений, только гайцы достеблись, мол, почему школьник на руках, но Константин им какую то бумажку показал, что он не школьник, а помощник транспортного прокурора.Отбились, короче. Прикатили в эту контору, а там на входе секюрити торчит, нас увидал, задергался, хули, четыре моджахеда небритых в камуфляже завалились, железом обвешаны, у Васьки «стерх», «оборотень» и финка на поясе, у Михалыча топор в руках, охрана в бронике не знает за что хвататься, за телефон или за пистолет. Созвон-перезвон, пропустил, тварь.
Ставим двери, Васька коробки клинит, я пенку дую, за нами Михалыч с Димычем замки врезают, доводчики прикручивает чтоб какого прокуренка сквозняком не пришибло. Вокруг эти пинкертоны снуют с папками под мышкой, через головы переступают, вроде мы не люди, а мешки с картошкой, один остановился, смотрит озабоченно:
- Вот вы неправильно петли прикручиваете, надо сначало нижние, а потом верхние, я знаю, у меня дядя столяр. И шурупы у вас неправильные, надо было черные брать, а не желтые, кстати, балон тоже надо в другой руке держать и под углом, я видел как дядька пенит. И клинья нужны дубовые А еще…
- Слушай,- говорю,- чеши на север, умник, не то я тебе щас перфоратор в анус засуну.
Обиделся, ушел,
- Костя, шо за шакал плюгавый, убери его нах…
- Да это мой шеф, начальник отдела внутренней безопасности, Демьян Васильевич.
- Тогда понятно че он такой важный, и так бл…, херово, все трусы мокрые от этой камасутры, еще, сука, лысый дятел мозг выклевывает.
Тут Димыч приходит:
-Меня Михалыч к вам прислал, типа я воняю, и у него голова болит.
-Я думаю, у него голова от другого болит, хотя, дай я тебе ноги понюхаю, бля, в натуре воняет, как тебя Наташка терпит, ты че, со свадьбы носки не менял?
-Хули их менять, они у меня фартовые, а у Наташки тоже насморк, — Димыч сел у окна, мокрые носки снимает, — надо за окном повесить, пусть проветриваются.
Только Димыч ноги в аквариуме сполоснул, тут опять этот внутренне-безопасный нарисовался:
- А ну ка, что это у вас на поясе, -до Васьки дободался.
- Рабочий инструмент,- Васька говорит, -ножи, стамески, резцы.
- А ну ка, покажи мне этот ножичек, -смотрит, падла, на финку Васькину, я ему ее год назад сковал, восемьсот слоев ушки с подшипником и ручка пальмовая,- это тоже инструмент?
- Это хозбыт, дурбецало, читай инструкцию.
- Ну, это еще доказать надо,- и берет, тварь плешивая, салфеточкой аккуратненько за больстер клинышек,- надо на экспертизу отправить, будем протокол изъятия составлять, доказательную базу строить.
- Слушай, племянник столяра, ты нам поработать дашь? Уже, бл…, солнце на горизонте, а нам еще домой звиздовать. Ты просто демон какой то, а не Демьян...
- Что у вас тут происходит?!?! — сзади Глеб Егорыч вырос — ты вижу, Демьян Васильевич, уже всех преступников переловил. Зайди ко мне в кабинет минут через десять. Да, ножичек ребятам верни, будь добр.
-Во-во,- говорю,- сходи на водные процедуры, промой мозги, которых нету.
К вечеру двери поставили, инструменты в бусик складываем, тут этот особо важный павлин на полусогнутых приполз, хвост поджал, с жопы вазелин капает:
- Мужики, тут недоразумение вышло, вы не дуйтесь и для выпрямления ситуации вот вам презент от меня,- достает из портфеля литровый пузырь «Финляндии».
- Во, бля, Демьяша, как тебе клизма помогла то. Васька, зови Михалыча, будем от алкоголизма лечиться.
Отвалил этот пинкертон железнодорожный, только на прощанье помощнику наставление дал: — вот ключи, Константин Романович, закроешь кабинет и проследи, что бы все было четко, типа, ремонт недавно закончил, да и на столе бумаги серьезные.
Кушаем «Финляндию», даже Косте дали нюхнуть, Димыч с кармана банку сгущенки достал, типа закусь. Тут Васька возьми и ляпни, мол, в армейке мог банку такую залпом выпить.
-Не гони, Василий, -говорю,- друзьям не хорошо врать.
- Не, ну я ж молодой был, дурной, хули там...
-Да че делов то,- Костя отозвался, — я хоть щас могу выпить.
- Бля, еще один трепач нашелся, ты уже одного пальцем затыкал до смерти, иди к мамке под юбку спрячься, задротыш хренов.
- А вот выпью, спорим?! — не унимается.
- А спорим!- тут Васька финку пальмовую достал,- станешь счастливым обладателем, если справишься. Но в разе пролета ставишь еще литр «Финляндии». Вскрыли баночку, этот дуралей присосался, глаза зажмурил, пьет.
-Лучше соси, -говорю, — не шлангуй, работай деснами, глотай нектар.
Тот уже полные щеки набрал, мычит, с носа то ли сопли, то ли сгущенка капает, глаза выпучил, задыхается.
-Бля, мужики, щас сдохнет Константин, где будем тело прятать?
Те ржут, суки: Михалыч икает, Димыч в конвульсиях на полу корчится:
- Ой, пипец, живот болит, помру от смеха, спасите.
- Я придумал, -говорю, -положим Демьяну под диван, типа, сюрприз.
Тут прокурорыш побагровел, ручками машет, щеки раздутые, скачет по кабинету.
- Только не на меня, -Михалыч кричит.
- Только не в аквариум, — я кричу.
Димыч беззвучно бьется в судорогах. Тут этот маг кровавый, видать, понял что проглотить не суждено, кинулся к окну открытому, но, гад, пару шагов до финиша не дошел — как блеванет эту всю жижу сладкую, да прямо на рабочий стол Демьян Василичу, только брызги на стены полетели…
- Надо было моющиеся обои клеить,- говорю.- Пошли, пацаны, не будем Косте мешать за порядком следить, а должок он потом подгонит.
Едем домой, прохлада вечерняя обдувает, зашибись.
- Ну, мужики, день удался, двери установили, железнодорожного помощника перевоспитали, организм подлечили, только Михалыч неотмщеный остался. Эй, Михалыч, ты че молчишь? Слышь, мужики, а где Михалыч? Забыли, бля....

Короче, пришлось с полдороги за Михалычем возвращаться. Охранник, падла, пускать не хотел.
-Деталь важную забыли,- убеждаю,- от станка фрезерного, не тупи, служивый. Тебя же завтра казнят.
Приходим в кабинет к Глеб Егорычу, там Михалыч, свинья рязанская, лежит на столе пузом кверху и спит мертвецким сном.
-Все, кранты, -говорит Василий,- если Михалыч в кому впал, разбудить нереально, он еще в Рязанке мог поперек ступеней башкой вниз спать.
- Пацаны, у меня план мести вызрел, -говорю,- знаю как жену Михалыча ушатать. Давай его на мобилу сфотаем и смс-кой отправим, типа, помер Михалыч при исполнении. Пущай прочуствует, гадюка злая, кого потеряла…
Сложили Михалычу руки на животе, промеж пальцев букетик цветов вставили с прокурорской вазы, свечка правдоподобней смотрелась бы, конечно, но не нашли. Васька на мобилу щелкнул Михалыча прямо на столе: просто «Успение гроба господнего» получилось, кнопки на мобиле тыцькает, отсылает.
-Васька, ты задрал с мобилой играться, бери Михалыча, понесли в бус.
- Да, йо-майо, подождите, пацаны, че то я тупанул вроде, это чьи цифры последние два-восемь-два?
-Как чьи, -говорю,- Глеб Егорыча, ты что, лошара, ему Михалыча заслал?! Ну ты пошутил, бля, Егорыч может шутку не понять.
Ладно, херня, сгрузили наш спецназ в бусик, правда, по дороге чуть башкой на бетон не уронили, хули, туша сто тридцать килограм. Тронулись домой, Димыч торопит, мол, Наташка ждет и у него кочерыжка чешется.
- Не сцы, Димыч, поможем тебе с Наташкой, друзья для того и сделаны, чтоб другу помогать.
Под утро почти домой подкатываем, бл…, гайцы придорожные тормозят:
-Ваши документы, че везем в такую рань. Выйдите из машины пожалуйста.
Ну, хули, вышли три ваххабита камуфлированых, перегар такой, что сержанта к обочине шатнуло. Димыч в трубку дует, тужится, а мы пошли кузов открывать. Гаец глянул и удивился, там Михалыч лежит фиолетовый, руки на животе и букетик держит.
- Он че, не живой, что ли?, -мент шепчет.
-А ты его поцелуй, может оживет,- говорю.
Гаец наклонился к Михалычу, думаю, пипец некрофил, щас в натуре поцелует, нюхает его чето, тут Михалыч видно от свежего воздуха в сознание пришел, глаза открыл и говорит:
-Здравствуй, Люся, я вернулся...
Бля, я думал милиционер обгадится щас, у него ножки подломились, икает:
- Николаша, пропусти людей, спешат...
Только отъехали, Димыч по тормозам:
- Пацаны, я носки свои за окном прокурорским забыл!
От жеж, шляпа, пришлось новые носки Димычу на день рождения дарить.

Yodli