Спинной мозг : Картонный домик (финал)

— 7 --

Следующие несколько месяцев Шурик пил. Пришлось продать почти все, что еще оставалось в квартире после двух похорон. Собутыльники находились сами собой. Постепенно образовался устойчивый круг, войти в который было сложно, если, конечно, у членов «клуба» не возникали проблемы с деньгами. Приятели любили приходить к Шурику – он был спокойным, драки чуть что не затевал, не крысятничал. Было одно условие: не подходить к Домику. Ни под каким предлогом.

Пробудившись очередным ужасным утром, Шурик понял, что умереть стало очень просто – достаточно резко соскочить с постели. Сердце периодически застывало, зато, когда вспоминало о своих обязанностях, начинало выбивать такие пулеметные очереди, что в ушах звенело. Из-за тремора спасительный стакан с водкой не удавалось даже прихватить, не то, что донести до рта. Кто-то из корешей помог ему опохмелиться. В битве за жизнь наступила передышка. «Кажется, пора завязывать», — подумал Шурик и провалился в сон.

Проснувшись ближе к вечеру, с огромной осторожностью неся гудящую голову и прислушиваясь к пульсу, Шурик подошел к Домику. В голой комнате сесть можно было только на пол. Проблемой было, потом встать, поэтому пришлось прислониться к стене. «Ну что, дождался? – хрипло выдохнул Шурик, – я пришел просить. Сделай что-нибудь, чтобы я соскочил. Сдохну ведь». Темные немигающие окна домика, похожие на глаза змеи, проводили просителя до порога.

Собака во сне скалила зубы, то ли в улыбке, то ли просто так. Потом подошла к огромной плошке и начала лакать из нее что-то густое, красное.

«Кровь?» – спросил Шурик. Собака согласно закивала. «В прошлый раз тоже можно было обойтись кровью?» Собака замотала головой и буркнула: «Только в этот раз». Потом задрала лапу и, помочившись в лохань, из которой только что пила, ушла.

Вечером Шурик пил по малу, дожидаясь, пока гости дойдут до кондиции. Потом выбрал самого пьяного и потащил его в ванную. Там он схватил ничего не соображавшего собутыльника за грязные патлы и начал методично бить его лицом о кафель. Потекло красное. Бить было тяжело, но остановился Шурик не скоро. Убедившись, что не убил, бросил тело тут же. Выйдя на кухню, выпил грамм сто и объявил оставшимся: «Завязываю. Завтра не приходите».

Утро было легче обычного. Домик или уменьшенная доза? Шурик решил не задумываться. Из ванной выполз избитый:
- Кто это меня так?
- Ты сам, – буркнул Шурик, – звал тебя кто-то. Бился башкой об стену, с разбега.
- Вот черт…
- Черт или не черт, а убрать за собой не забудь.
Пока пострадавший отмывал бурые подтеки, Шурик велел ему напомнить остальным, что посиделки у Шурика закончились:
- Я вчера говорил, но не уверен, что все услышали.
- Лады, я передам.

Неделя ушла на то, чтобы научиться засыпать без водки. Еще неделя на то, чтобы привести себя хоть в подобие человека. Волосы пришлось просто сбрить (спасибо соседу), щетину соскоблить удалось только на третий день (спасибо трясущимся рукам). Одежду по случаю удалось прихватить около помойки – бабка из соседнего подъезда выбросила вещи мужа. Шурик знал ее, потому и взял – она бы не выложила нестиранное.

А потом зазвонил телефон:
- Шурик, ты жив?
- Кто это?
- У меня есть предложение к тебе, Шура. Работу хочу предложить. Ты как?
- Кто это? – переспросил Шурик
- Ты меня не знаешь. А я тебя знаю. Не суетись, давай встретимся, поговорим?
- Зачем мне встречаться с незнакомым человеком?
- Узнать по поводу работы. Тебе ведь жрать нечего, все давно пропил.
- Тебе что за дело?
- Буду честен: такие, как ты, на дороге не валяются. Это комплимент, но в хорошем смысле. – В трубке захихикали.

В общем, договорились встретиться. Оказалось, что идти совсем рядом. И то хорошо – денег на транспорт все равно не было.

Встретивший был худым, лысым, носатым. Одет в джинсы, водолазку и пиджак. На руках ни часов, ни наколок. Пахло от незнакомца то ли «Шипром», то ли чем-то новомодным. Глаза смотрели весело.

«Садись, Шурик, говорить будем», – сказал хозяин. Приказная интонация вспомнилась сразу: это тот, который про сумку в камере хранения говорил. Шурик дернулся. «Не дергайся, ты сейчас даже с арматуриной мне не противник. Смотри, – говоривший взял в руку стальной прут, видимо прислоненный к столу около его ноги, и, напрягшись, согнул его в шпильку для волос, – я могу сломать тебе руку в любом месте. Проверять будем?» Проверять не хотелось.

Шурик сел, чувствуя, что его потрепанная одежда и вообще он сам явно не соответствуют обстановке.
- Прости, что без рукопожатий, – продолжал носатый, – но тебе сперва помыться надо, в баньку сходить. Давно не был в бане?
- Давно. Про что говорить будем?
- Про работу. Ты что, забыл?
- Что делать надо? То, что делал в прошлый раз, делать больше не буду.
- А и не надо! Работа проще пареной репы. Ты будешь пугалом. Убивать никого не надо, надо производить впечатление.
- Тогда мыться мне нельзя.
- Уже шутишь? Молодец. Быстро ты в себя пришел. Так вот, твоя задача – держать в руках палку и, если понадобится, слегка ей помахать. Слегка! Ты пугать должен, а не убивать. И калечить тоже не надо. Понял?
- Не очень.
- Ничего, поймешь. Ну, так как? Пойдешь ко мне работать?
- В прошлый раз мне не заплатили. Хоть и обещали.
- Ну, не совсем не заплатили. Дело же закрыли? Закрыли. А это подороже денег будет. Шучу, конечно. Если согласен, сейчас подпишем бумажки, и я тебе в счет того раза денег дам. Ты себя в порядок приведи, еды нормальной купи. На кладбище съезди. Неделю тебе – на восстановление. А потом – за работу.
- Ладно, уговорил, черт носатый. – Шурик решил проверить, к кому же он попал.
- Меня зовут Вадя. В следующий раз за черта получишь в челюсть, это не шутка.
- А вы кто вообще, бандиты?
- Нет. Мы коммерческая организация. В стране неплатежи, все друг другу должны. А мы занимаемся реструктуризацией долгов. Слышал про такое? Работе не очень сложная, но суетливая. Зато – прибыльная.

Бумаги подписали быстро. Вадя все знал про Шурика, тому осталось только подписи поставить.

В завершение беседы Вадя выдал Шурику две тысячи долларов и сказал: «Знаешь, почему я тебя позвал? Потому что ты из тех редких людей, что не думают, а идут и – делают. Это дорогого стоит, поверь».

-- 8 --

Работа оказалась и в самом деле несложная. Вадя научил.

«Начнем с простого – со старого фокуса с сигаретой, – говорил он, – ты куришь стоя за спиной клиента, пепел стряхиваешь рядом с его лицом, так, чтобы он чувствовал тепло сигареты. А потом хватаешь голову, поворачиваешь, прижимаешь к себе и тыкаешь фильтром в шею или щеку или около глаза. У некоторых на этом месте потом волдыри вздуваются… Но это – психологический ожог, а не физический. Понял?»

Шурик понял. Так же он понял, что удар железного прута по спинке стула прямо возле плечевого сустава гораздо красноречивее рассказа о том, что может случиться с клиентом. «Ну, а если уж решил покалечить, то предупреждать не надо. Надо сразу бить. И не переживай, клиент давно предупрежден и у него всегда есть возможность избежать твоего появления. Предупреждать – это моя работа, твоя работа – пугать. Кстати, раз уж заговорили про это. Я тебя предупреждаю – не пытайся уйти без моего одобрения. Ты не один в штате. Я понятно намекаю? Время придет, и я тебя отпущу, но пока – ни-ни!»

Это тоже было понятно.

Год прошел быстро. Работа была выездная и она, что уж тут скрывать, нравилась. Шурик научился делать каменное лицо и пустые глаза. Чужой, беспомощный, привязанный к стулу человек тебя боится, ты волен с ним сделать почти все, что захочешь. Это пьянит. Он бил людей, но никогда не калечил. Что от него и требовалось. С деньгами не обижали, жизнь начала налаживаться.

Как-то летом пришлось работать в своем городе. Когда позвали Шурика, то он увидел на месте клиента Витька, того самого, который проспорил ему трояк в детстве. Витек смотрел затравленно и явно шел в отказ. Увидев Шурика, он запричитал: «Шурик, бля, ты чо, на этих кровососов пашешь? Что, бить меня будешь? Старого кореша ударишь?» Шурик подошел поближе, встал за спиной и, нагнувшись к витькову уху, сказал: «Витек, если должен денег, то лучше отдай. Ты все равно отдашь, поверь, но отдашь вместе со здоровьем. Бить тебя мне не хочется, поэтому не заставляй меня брать грех на душу». Витек сник, замолчал. Потом, что-то решив для себя, выкрикнул: «Хер вам, а не деньги!»

Шурик под яростным взглядом Вади ударил. Легко, для проформы – прутом поперек груди, потом примерился повыше, ближе к ключицам. Что случилось, он так и не понял, но прут вместо ключиц попал по горлу, да так неудачно – пониже кадыка. Трахея схлопнулась под глухой щелчок хрящей. Пока отвязывали, пока звали врача, Витек умер. Вадя был в бешенстве:
- Ты, урод, ты зачем его убил?
- Случайно. Ты же видел, что я не бил даже, а почти гладил.
- Ты его до смерти загладил!
- Я не хотел.

Оказалось, что Витек с компанией были должны очень много денег, очень серьезным людям. Вадя сказал, что за работу им не заплатили ни гроша, несмотря на то, что все остальные раскололись, и удалось вернуть процентов шестьдесят долга. Впервые за последние полтора года Шурик напился. Вадя наорал на него и за это: «Что, опять на помойку собрался?»

Потом выездная работа кончилась. Теперь каждый пятый клиент стал одним из знакомых по детству. Некоторых было не узнать, но зато они узнавали. И каждый вспоминал Витька. Платили все, слава Шурика работала за него. Ходить по улицам становилось опасно, началась бессонница. Вадя сказал, что уходить все еще не время, что он сам скажет, когда пора линять. После очередного клиента из детства у Шурика началась истерика, вызывали «скорую». Врач сказал, что мальчика надо бы подлечить – нервишки у него ни к черту.

Вадя запер Шурика на две недели дома. К нему приходила женщина готовить и убираться. Раз в два дня приезжали проститутки. Во время их четвертого визита Шурик впал в бешенство и сломал одной из них палец. Сбежать из квартиры не получалось: на окнах решетки, на площадке – два мордоворота. И Домик…

Домик ждал. Молча, терпеливо. Похоже, он начинал стареть – окна стали мутноваты, краски поблекли. Шурик сидел на полу перед Домиком и рассказывал про все, что с ним случилось за последний год. «Устал я, мне бы вырваться от них. Поможешь?» Утвердительная тишина стала ответом.

Собака во сне стояла к Шурику задом и по-кошачьи аккуратно закапывала что-то в песок, на Шурика смотреть отказывалась.
- Что я должен принести в жертву? — спросил он.
- Ничего, — буркнула собака, — сочтемся...
- Как так?
- А вот так. Ты парень проверенный, не обманешь, – собака хмыкнула с непонятной интонацией. – Мы с тобой, пожалуй, больше не увидимся, так что – прощай. И это, не дергайся, просьба принята.

Собака убежала, на ходу встряхиваясь и припадая на лапу, которой только что копала. Шурик пошел к тому месту, где она рылась. Из-под песка торчал стержень от ручки. Шурик раскидал песок ладонью. А вот и марка. Во все стороны ровными рядами уходили такие же кучки песка. «Кладбище какое-то», — подумал Шурик. Сон кончился, наступила чернота.

Утром Шурик набрал Вадю:
- Вадя, выпусти меня. Мне стало лучше. Или, хотя бы, погулять своди.
- Ты точно истерить не будешь?
- Точно. Лучше работать, чем в тюрьме.
- Ты не был в тюрьме, не говори, чего не знаешь. После обеда подъеду, обсудим.
- Жду.

Вадя остался доволен тем, что увидел. Сказал, что в понедельник утром заберет Шурика. «Знаешь, Шурик, работать нам с тобой осталось не долго. Так мне кажется», — голос Вади был задумчив. «Тебе ли тягаться с Домиком?» — подумал Шурик.

В понедельник, около девяти внизу засигналила машина. Потом охранники с площадки постучали в дверь:
- Выходи, за тобой приехали.
- Иду.

Поехали сразу на работу. В комнате на клиентском стуле сидел Леха. Видок у него был не очень: правый глаз угадывался с трудом, губы — как пельмени.
- Леха?! Ты чего здесь?
- А, Шурик. Здорово, давно не виделись.
После школы Леха уехал учиться, а Шурик попал в армию. С тех пор Леха здорово располнел, руки выглядели холеными, незаплывший глаз смотрел холодно.
Вадя, улыбаясь, смотрел на бывших друзей.
- Шурик, вижу, ты признал старого друга?
- Да. Его я бить точно не буду!
- Ага, ага. – Вадя покивал головой, – Давайте, я вас познакомлю по-новой. Это -, он показал на Шурика, — один из лучших пугАл, которых я только видел. А это, — он показал на Леху, — твой работодатель, Шурик. Да-да, и тогда и теперь. Но он мне денег должен. А раз должен, то, я надеюсь, отдаст. Да ведь, Леха? Ты же не будешь над Шуриком издеваться?
Повисла тишина.
- Я уже все, что было – отдал, – сказал Леха, – больше все равно нет ничего. Не тратьте время.
- А если подумать? – Вадя выглядел расстроенным. – Ведь невозможно столько денег истратить. Значит, они где-то спрятаны. Ты скажи, где и – все, я тебя отпущу. Вместе с Шуриком отпущу.
- Нет ничего, все отдал. – Леха говорил устало.
- Зря ты, Леха, запираешься. – Вадя снял пиджак, повесил на спинку «следовательского» стула и прошел вокруг стола.
- Шурик, ты помнишь, чему я тебя учил?
- Помню, да.
- Приступай.
- Сказал же – не буду!
- А смотреть сможешь, если я сам им займусь?
Шурик засопел. Вадя подошел поближе.
- Шура, я говорил, что мы с тобой скоро закончим работать вместе?
- Говорил.
- Так вот это, – он показал на Леху, – и есть наша последняя совместная работа. Надо с него долг получить. И я тебя отпускаю, с премией отпускаю. Ну что, готов поработать?
- Нет, его я бить не буду.
- Зря.

Вадина коленка не промазала мимо «солнышка» ни на миллиметр. Дышать Шурику стало нечем. Все внутри перехватило, глаза выкатились. Накинув на одну шурикову руку наручник, Вадя поднял ее и пристегнул к металлической трубе под потолком. То же самое сделал и со второй рукой. Это называлось стоячим местом для клиентов. Все еще не имея возможности вздохнуть, Шурик не сопротивлялся. Вадя не торопился, ждал.
- Лех, ты бы Шурика пожалел, что ли. Ты-то ладно, ты привык. А он-то, он? Он – нежная душа. Он уйти хотел по-человечески. Он же агнец, практически: за все время – две сломанных кости и Витек.
- Вадя, отпусти его. Зачем он тебе? – Голос Лехи не изменился.
- Он ведь думает, что Витек – это глупая случайность. И не заметил, как я поправил удар. Я ведь жизнь ему облегчил, вон, как его бояться стали. А он – переживает.
- Вадя, опять ты водевиль развел… – Леха отвернулся и сплюнул.
- Лех, колись, и разбежимся, а? Пора бы уже сворачиваться.
Леха отрицательно помотал головой.
- Ну что ж… Шурик, ты хотел уйти? Я тебя отпущу. Только, ты уж меня извини, быстро уйти не получится. Леха закаленный, он за пять минут не скиснет. Так что умирать, Шурик, ты будешь долго. Столько, сколько Леха продержится.
- Лех, не передумал?
- Нет. – Леха не смотрел в их сторону. – Прости меня Шурик, но… Так уж вышло.

«А ведь Домик и в этот раз не обманул, – подумал Шурик, глядя на приближающегося Вадю. – Не обманул, стервец! И плату вперед не взял. Какой, все-таки, у меня был благосклонный и покладистый, мать его так, Бог из картонного Домика…»